Читать книгу Сказки из рюмочной - Гоша Апальков - Страница 4

За окном светло, значит – сейчас не ночь. Даже новорождённая личинка человека или другого более-менее разумного существа пришла бы к такому выводу, увидев утреннее солнышко. Мне же это представилось открытием, я был горд собой похлеще, наверное, самого Армстронга в момент, когда его нога примяла собою лунный грунт. Сладко потянувшись и тут же скрючившись на тесной тахте от боли в голове, я огляделся по сторонам. Знакомая незнакомая комната. Четыре голые стены, окно, книжная полка, заваленная книгами и хламом, распахнутый настежь шкаф, заваленный хламом, и пол, на котором валялся хлам, не уместившийся на полке и в шкафу. Повернув голову, я увидел на тахте ещё одно тело. Оно оказалось Ильдаром – моим хорошим знакомым, который и привёл нас сюда. Строго говоря, то был не совсем он: нас притащил сюда его дружище. Вчера ночью, в совершенно неадекватном состоянии. Это воспоминание послужило путеводной ниточкой, следуя по которой мой разум вышел к другим, доселе сокрытым за пеленой похмельного бреда образам. Но думать о них сейчас не хотелось. Думать не хотелось вообще: хотелось пить, жрать и избавиться от боли в башке.

Встав с тахты, я поплёлся к покосившейся двери. Она со скрипом отворилась и явила следующий офис корпорации бедлама. Войдя в него, я запнулся о ножку дивана. На нём лежали три тела: женщина, мужчина и мужчина. Из-за дивана торчали ещё две ноги. Обстановка та же: хлам, хлам, хлам кругом, шкаф-стенка, компьютер и гитары. Бутылки. Пустые. Воды нет.

В прихожей, на вешалке, я нашёл свою устряпанную грязью куртку и отрыл в ней две таблетки Цитрамона. Я проглотил их, зашёл в ванную и надолго присосался к крану. Жажду заборол, осталось побороть голод.

Раскардаш на кухне уже не вызвал особых эмоций. В холодильнике ничего не было. Тоскливо. Мой взгляд застыл на распечатанной упаковке кошачьего корма, и взгляд этот был полон сомнений. Отбросив их прочь, я стал горстями грызть эти штуки, похожие на сухари со вкусом шерсти. Запив это дело вином, я вернулся туда, откуда пришёл, и встретил очнувшегося Ильдара.

– Там твоя толстовка. На полу. На ней кошка. Найдёшь короче. Одевайся и давай валить, – сказал он.

Я кивнул. На полу в спальне, между смятыми бумажками, упаковкой йогурта и пластиковой бутылкой, лежала толстовка. На ней действительно спала кошка, и пришлось потревожить её покой. Я надел кофту и вышел из комнаты, окинув её взглядом на прощанье.

На диване в зале по-прежнему лежали люди. По-прежнему без сознания. Бородатый парень в центре обнимал парня с краю, в то время, как женщина лежала у стенки в одиночестве.

– Пошли, – прошипел Ильдар из прихожей, – И карманы прошмонай.

Я не обнаружил пропаж. Потом надел ботинки, куртку и вышел на лестницу.

– Надо их разбудить, чтобы дверь закрыли.

Ильдар махнул рукой.

Мы вышли на улицу, во двор обшарпанной трёхэтажки. Не заметив вокруг ни души, я рефлекторно достал из кармана джинсов телефон и посмотрел на время.

– Сколько? – спросил Ильдар.

– Полдевятого.

– В школу надо.

– Ну её.

– Как знаешь. Сам остановку найдёшь?

– Прикалываешься?

– Ясно. Вообще помнишь, как тут оказался?

– Смутно.

Мы вышли из дворов, прошли пару кварталов, и я худо-бедно сориентировался на местности. Мы были в центре, недалеко от набережной, драмтеатра и памятника человеку, монументы во славу которого есть в каждом, даже самом маленьком городке этой страны. Некоторые события вчерашней ночи к тому моменту всплыли в памяти. Но чтобы быть уверенным в том, что мои голова, совесть и честь чисты, я попросил Ильдара:

– Расскажи про вчерашнее.

– Что именно?

– Всё.

– Откуда начать? – вздохнул он, явно не горевший желанием молоть языком.

– С истоков.

– Ну… начало было неплохое:

Я, ты и бутылка тяжёлого горючего сидели у меня, играли в приставку и травили байки. Бутылка опустела на три четверти, когда нас накрыло. Мало что поменялось: мы по-прежнему сидели, трещали и играли, только теперь – при повышенном градусе хорошего настроения. Потом я глянул на часы и понял, что с минуты на минуту домой должна вернуться мать, которую я о нашем застолье не предупредил. Я стал бегать, суетиться и заметать следы. Ты мне помог, но в своеобразной манере: выпил остатки коньяка. Минут через десять тебя совсем развезло: ты не мог и пары слов связать, не говоря уже о том, чтобы ровно стоять на ногах. Я был в более презентабельном, но не слишком далёком от твоего состоянии.

Звонок в дверь. Я вытолкал тебя на балкон и спрятал там. Ясное дело, решение было не самым правильным: ты наверняка раскрыл настежь окно и пристально смотрел вниз, пытаясь сфокусировать взгляд на бетонной плите внизу. Возможно, даже думал о том, чтобы прыгнуть на неё с высоты пятого этажа. Кто тебя знает, может и впрямь прыгнул бы, но я успел всё уладить: спровадил мать в комнату, прикрыл дверь, вернулся за тобой, отвёл в прихожую и приказал тебе одеваться и следовать за мной.

Внизу нас ждал Вася, который был рождён для того, чтобы вытаскивать из таких вот переделок таких вот дуралеев, вроде нас. Мы с ним сошлись на том, что тебя в твоём состоянии приличным людям показывать нельзя, не говоря уже о том, чтобы сажать на маршрутку. Так что мы решили отвести тебя к Жоре. Тоже, кстати, культовая личность. Я тебе о нём рассказывал? Жора – это человек, у которого дома всегда кто-то тусит. Человек, чья квартира уже с незапамятных времён служит приютом для тех, кто в нём нуждается. Ненадолго, конечно: ночь, две максимум. К нему-то и лежал наш дальнейший путь.

Мы с Васей отнеслись к твоему пьяному телу достаточно либерально: не стали брать тебя под руку и насильно вести за собой. Просто сказали, мол, держись нас, и всё будет нормально. И до набережной ты шёл за нами, и всё было нормально. Со стороны ты даже выглядел вменяемым. До момента, пока не встал посреди набережной, не расстегнул штаны и не начал ссать на виду у людей, вышедших погулять там тихим пятничным вечером. Вася намекнул тебе, что ты неправильно себя ведёшь, но ты послал его и продолжил играть в пожарника.

Спустя пару кварталов, мы напоролись на ментов. В попытке внешне показаться адекватным, ты состроил такое выражение лица, что я понял: мы попали. Ты попал. С такой шайбой прямая дорога в вытрезвитель. Но они нас то ли пожалели, то ли ничего не заметили. Короче, мимо них мы проскочили.

Потом прошли мимо компании каких-то ребят в угрожающе чёрных кожаных куртках.

– Обезьянка, привет! – обратился ты к одному из них и протянул руку.

От них мы тоже ускользнули каким-то невероятным образом.

Войдя в квартиру Жоры, я первым делом представил тебя. Все поздоровались с тобой.

– Дбр вчер! – сказал ты настолько разборчиво, насколько мог, хлопнул всех по ладошкам и прыгнул на диван в гостиной. Потом о тебе все забыли. Забыли до той поры, пока ты не решил рассказать народу о культуре курения банановой кожуры и полыни. Дружище, ты – просто кладезь сумасшествия: такого бреда я не много слышал за свою недолгую жизнь. Поняв, что всерьёз тебя не принимают, ты замолчал и принялся грызть семечки.

Ильдар замолк. Я решил, что рассказ подошёл к концу.

– Это всё? – спросил я.

– Ага. Дальше плохо помню. Травы Жориной хапанул, а она вместе с алко башню сносит.

– А чё мне долбануть не дал?

– Ты вчера ночью спрашивал.

– И чё ты ответил?

– «Спи давай».

– Ясно.

– Ладно, вон остановка. Давай, удачи, мне ещё в школу топать.

Мы разошлись. Я прошёл мимо остановки и отправился в парк. В автобус садиться рано, нужно ещё немного проветрить голову.