Читать книгу Кто свистит в ночи - Грег Вудланд - Страница 13

Чьи-то руки заталкивали его все глубже в могилу, и Гудноу закричал: «Я не тот, кто… Я не…» Он наткнулся на тело. Его дочь, еще жива. «Шерил, Шерил!» – продолжал кричать Мик. Рот был забит песком, грудь сдавила тяжесть падавшей сверху земли, вытесняя воздух из легких…

Он проснулся как от толчка. На грудь что-то продолжало давить, только не песок, а всего-навсего один увесистый пес, развалившийся у Мика на животе. Лапы Вилли елозили по груди Мика: собаке тоже снился сон. Гудноу сел и пихнул пса:

– Ну-ка вставай!

Вилли даже ухом не повел.

– Поднимайся! – Мик толкнул его еще раз, покрепче.

Вилли тяжело соскочил на пол, встряхнулся и тут же рванул к задней двери. Мик услышал, как когти собаки заскребли по задвижке, вылез из постели и открыл замок. Вилли выскочил во двор.

Мик налил себе воды и тонкой струйкой вылил полстакана на вспотевшую шею. Часы показывали четверть четвертого. Пятнадцать минут после самого глухого, колдовского часа ночи. Все из-за того, что не выпил на ночь мандракс, хотел сохранить с утра ясную голову. Большая ошибка! Он разыскал флакон на раковине, закинул в рот одну пилюлю. Немного подумал и отправил вслед за первой вторую. Привыкание? Плевать, зато волшебный мандракс избавлял от ночных кошмаров до самого звонка будильника в половине седьмого.

Из гостиной донеслось тихое поскуливание. Проснулась Кэти, наблюдала за хозяином. Наверное, тоже снились кошмары. Кто знает, что происходит в голове у спящей собаки…

– Ложись, Кэти. Спи.

Овчарка опустила голову на пол. Мик стоял в дверях, смотрел в ночь, поджидая Вилли. Вокруг жужжали мотыльки, шуршали крылышками о сетку. Вилли неторопливо зашел в дом, растянулся у очага, и Мик запер дверь.

Лекарство подействовало, в голове возник мягкий туман. Мик щелкнул выключателем и встал перед стеной с уликами, внимательно глядя на причудливый узор записок и вырезок, на жуткие снимки. Не стена, а смертельный гобелен. Как же мы его упустили… надо еще раз все обдумать.

В одном они были правы: убийца молод, во всяком случае – не намного старше девочек, которых он кромсал, словно мясник. Они опросили тысячи парней и мужчин, усердно проверили их алиби. И все же позволили ему ускользнуть. Нет, это не один из рослых блондинов-серферов, на которых О’Дауд и его команда потратили столько времени. Молодой психопат явно не привлекал внимания девчонок. Он был толстым или тощим, прыщавым, кривозубым, с одутловатым лицом, тусклыми волосами, с носом, напоминавшим корявый башмак… Мику был знаком этот типаж. Одиночка, боится девушек и в то же время желает их, не может справиться с навязчивыми идеями. Он еще не замечен в изнасилованиях или вызывающих приставаниях к девушкам, не фигурирует как педофил, но не потому, что всего этого не делал: делал, только его ни разу не схватили за руку.

Следовало раскинуть сети шире, захватить ту рыбешку, которая из них выплыла, даже ту, которую они сами отбросили за никчемностью. Однако репортеры прислушивались к О’Дауду. Выпускник хорошей частной школы, красноречивый, фотогеничный. Таким был старший сержант. О’Дауд проявил впечатляющие способности, посеяв в обществе страх перед развивающейся субкультурой серферов, и чудовище в глазах публики стало прочно ассоциироваться с симпатичным молодым бунтовщиком – своего рода австралийским Фрэнки Авалоном. Он мог поцеловать девушку, а мог заставить умереть.

В газетной вырезке под самым потолком неровной красной линией была отчеркнута строка: Не каждый живодер превращается в убийцу, но почти все психопаты начинали с истязаний и убийства животных.

Покачиваясь в дверном проеме, Мик зажмурился и увидел Чарли, несущегося по пустырям. Перед глазами замелькали образы. Кровоточащая собачья голова, щека, пронзенная рыболовным крючком, изуродованная лапа… Левая лапа, с вырванным когтем. Что же ты пытаешься сказать своими странными играми, юный экспериментатор с искореженным рассудком? Почему левая лапа? Убийца – левша? Или просто совпадение? Это покажет только следующая жертва. А пропавшая кошка? Кто будет следующий? Лошадь, человек?

Сознание замерло, и непослушные ноги сами донесли тело до гостевой кровати. Мик тяжело рухнул в койку. Над ним покачивалась лампочка без абажура. Она так и горела до самого рассвета, точно бдительный часовой.