Читать книгу Последняя лошадь Наполеона - Григорий Александрович Шепелев - Страница 2

– Не смотри ты на него, милая! К тем, кто долго на него смотрит беда приходит. Почитай откровения святого Апостола Иоанна: «Конь белый, хвост аки змий»!

Света вздрогнула, повернула голову. Перед ней стояла старушка с добрым лицом, одетая очень бедно. Из её глаз, от взгляда которых делалось очень грустно и очень стыдно, просились слёзы.

– Пожалуйста, не смотри, – тихо повторила она. – Мой внучек сидел тут пять лет назад, ждал девчонку и всё смотрел на этого дьявола. А через полгода – ослеп.

– Ослеп?

– Да, совсем ослеп. И с собой покончил.

У Светы слов не нашлось. Старушка их, впрочем, и не ждала. Ещё пуще сгорбившись и взяв сумку в другую руку, она зашаркала к лестнице под табличкой «Выход к Третьей Владимирской улице». Проводив её взглядом, Света перевела его на часы. Двадцать три пятнадцать. Интересно, откуда бабка приехала почти ночью, с тяжёлой сумкой? Не иначе, с поминок.

За спиной Светы с грохотом выехал из тоннеля поезд. Остановился. Раньше, чем двери его закрылись, выпустив человек шесть-семь, ещё более оглушительно подкатил к другой стороне платформы его собрат. Народ повалил из него толпой. А через минуту вновь стало тихо.

Встав со скамейки, Света нервно прошлась. Сильнее всего её раздражала в людях непунктуальность. Именно раздражала. Ненависть тут была не причём. Ненавидеть можно лишь тех, кого близко знаешь. А как иначе? Возненавидишь кого-нибудь – а потом окажется, что напрасно. С теми же, кого ждать приходится час, близких отношений лучше избегать твёрдо, категорически. Повторив себе это, Света решила уйти в одиннадцать тридцать. Сегодня ей ещё было куда идти. Хозяйка сказала, что её дочь приезжает завтра, под вечер. Стало быть, комнату надо освободить до пяти часов. У неё в запасе – вся ночь и почти весь день. Паниковать рано. Да, безусловно, рано. Паниковать она будет завтра, когда окажется с тремя сумками на морозе минус пятнадцать. Куда идти тогда? На вокзал? У Светы раздулись ноздри. Чёрт принёс эту бабку с добрым лицом! Как-будто неясно и без неё, что всё – очень плохо!

Платформа была пуста. Казённый ледяной свет давил из глаз слёзы. Двадцать три двадцать две.

– Светлана?

– Да, это я! – заорала Света, и лишь затем повернулась. Должно быть, её лицо в тот момент было очень жалким, так как самоуверенная блондинка в пуховике и джинсах в крайнем смущении заморгала.

– Ты извини, пожалуйста. Я, как правило, не опаздываю на встречи. Но у меня в дороге забарахлил карбюратор, и мне пришлось его ремонтировать. На морозе! Можешь себе такое представить?

– Нет, не могу.

Действительно, трудно было это представить, хотя цвет глаз говорил о том, что блондинка – вовсе даже и не блондинка, а руки с наманикюренными ногтями на длинных и тонких пальцах были грязнее фантазии онаниста. В одной руке девушка держала сотовый телефон, а в другой – перчатки.

– А что поделаешь? – усмехнулась она, заметив, что Света смотрит на её руки. – Тому, кто взял отечественную машину, можно через пол-года давать диплом инженера. Ну что, пошли? Да я это, я! Меня зовут Рита. Честное слово, я тебе набирала, но ты была недоступна.

– Я почему-то думала, что ты старше, – сказала Света, стремительно поднимаясь вслед за новой знакомой по лестнице к турникетам.

– Так ты ведь мне в семь утра звонила! А у меня спросонок голос – на две октавы ниже обычного. Я, впрочем, старше тебя. Тебе сколько?

– Двадцать.

– Мне – двадцать пять. А кто тебе дал мой номер? Маринка?

– Нет, Оля.

Рита задумалась.

– Оля, Оля… Из магазина что ли?

– Нет, из салона.

– Ах, из салона? Постой, постой. Так я ведь ей вроде не говорила, что собираюсь комнату сдать.

– Ну, не знаю. Она мне это сказала.

– Странно. Загадочно. Удивительно. Ладно, выясним.

Они шли уже по подземному переходу, мимо ярких витрин с товарами повседневного спроса. Косо приглядываясь к улыбчивой претендентке на диплом инженера, Света заметила, что она двигается на шпильках с модельной грацией, очень мило смеётся и смотрит очень проникновенно. Благодаря этим самым шпилькам лихая автолюбительница казалась ростом повыше Светы, хотя реально была пониже – примерно, метр семьдесят два.

– Купи влажные салфетки, пожалуйста, – попросила Рита, остановившись перед одним из ларьков, – если я такими руками в карман полезу, куртку не отстираешь.

Света исполнила эту просьбу. Оттерев руки дочиста, Рита вынула деньги и, расплатившись с нею, купила «Орбит» без сахара.

– Будешь?

– Да.

– А пива не хочешь?

– Нет, не хочу. Пошли. Уж скоро двенадцать, мне вставать рано.

Но перед лестницею наверх путь девушкам преградили два милиционера в бушлатах. Им было холодно. Они злились.

– Документы, пожалуйста.

– Документы? – переспросила Рита с таким неистовством, будто ей предложили показать задницу, – вы с ума сошли, господа! С чего вы решили, что у нас есть какие-то документы?

– Если их нет, придётся пройти.

Света извлекла из пальто студенческий билет МГУ. Один из милиционеров его скептически осмотрел.

– А паспорт имеется?

Был предъявлен и паспорт.

– А! Так вам наши документы, значит, нужны? – воскликнула Рита, потянув книзу молнию куртки.

– А чьи ж ещё?

– Да глядя на ваши физиономии я подумала, что вы требуете у нас свои какие-то документы, которые мы украли.

У Риты были водительские права. Они вопросов не вызвали. Тема её дипломной работы – красная затонированная «девятка» с литыми дисками и фаркопом, стояла рядом с метро. Узкоглазый дворник старательно отбивал лопатой с её порогов плотные пласты грязи. Рита дала ему пятьдесят рублей за сторожевые услуги. Он, поблагодарив, отошёл. Двигатель машины работал, а в замке зажигания, соответственно, торчал ключ.

– Боялась – не заведу, если заглушу, – объяснила Рита, садясь за руль, в то время как Света садилась рядом, – короче, надо её в ремонт отдавать. Значит, ты – студентка?

– Да.

– И москвичка?

– Да.

– Так почему дома не хочешь жить? Родители пьют?

– Да, ещё как пьют! Притом, исключительно, мою кровь.

Рита засмеялась и, включив поворотник, вырулила в поток. Машины еле ползли, так как на Москву обрушился снегопад. Он не прекращался вторые сутки.

– А чем они занимаются в остальное время?

– Работают.

– Так они и сейчас снабжают тебя деньгами?

– Да. То есть нет! Я тоже работаю со среды. Меня взяли в театр.

– Ух, ты! В какой?

– Ну, в этот, который здесь, на соседней улице.

– Знаю, знаю! Ах, твою мать! Так ты ещё и актриса? Буду ходить смотреть на тебя.

– Да нет, я уборщицей там работаю.

– В самом деле? Какие же там актрисы? Очень ахото на них взглянуть!

Света улыбнулась, хотя ей было не слишком весело.

– Я снимаю квартиру недалеко от этого театра, – продолжала Рита, опять включив поворотник и резко затормозив перед светофором.

– Так ты снимаешь эту квартиру? – разочарованно проронила Света.

– Ну да. В квартире – две комнаты. Мне так много не надо, а платить дорого.

– А хозяева возражать не будут?

– Да пусть попробуют!

Этот бравый ответ, понятное дело, Свету не удовлетворил. Но она решила всё же взглянуть на то, что ей предлагали. Рита тем временем, закурила «Мальборо лайт». Когда загорелся зелёный свет, она дала резкий старт и, свернув налево, где движение было не таким плотным, разогнала машину до третьей скорости. Через полкилометра последовал ещё один поворот налево, короткий путь по прямой, и – заезд во двор сталинского дома.

– Ну, всё, приехали, – сообщила Рита, остановив машину перед одним из подъездов, и повернула ключ в замке зажигания, – если что, толкнёшь, хотя – не поможет, ведь в карбюраторе вся беда, а не в аккумуляторе. Короче, надо её в ремонт отдавать.

– Тихое местечко, – сказала Света, глядя по сторонам. – Какое-то слишком тихое!

Рита, выдернув ключ, зевнула и потянулась.

– Так это ведь хорошо! Зачем тебе шум? Пошли?

– Ну, пойдём, посмотрим, что за квартира.

Квартира, к которой пришлось подняться по четырём крутым лестничным пролётам, погруженным в полумрак, превзошла все самые смелые ожидания. Дверь, отпертая Ритой посредством пары ключей, любым из которых запросто можно было колоть орехи, несокрушимо звякнула сталью. Высота потолков была впечатляющей, как и площадь всех помещений. Ремонт был, правда, желателен, но терпимо.

– Вот твоя комната. – приоткрыла Рита резную дверь с латунными ручками. Выключатель – справа.

Света нажала на выключатель. Музейного вида люстра залила светом все закоулки комнаты. В ней не только люстра имела музейный вид. Старым было всё – и диван, и стол, и низкий дубовый шкаф с тремя створками, и комод, и зеркало, и два стула. Пол был паркетный. Две половицы скрипнули под ногами Светы. Но как-то нежно, приветливо.

– Мрачновато, да? – поинтересовалась Рита с порога.

– Да, мрачновато. Но, офигенно! Я обожаю такие комнаты! Красотища!

Эти слова сорвались с губ Светы непроизвольно. Она забыла о том, что вошла с намерением придраться к чему-нибудь и уйти. Обстановка сороковых годов её впечатлила. Письменный стол из дуба! И шкаф из дуба! С ума сойти! А диван! А монументальный комод! А зеркало в резной раме! Интересно, сколько за сотню или две сотни лет отразилось в нём разных лиц с их радостями, печалями и тревогами? А паркет! А окна со сводами! А часы с кукушкой! Сев на диван, Света ощутила себя другим человеком – каким-то строгим, дисциплинированным, ответственным.

Рита уже снимала в прихожей свои изящные сапоги, говоря оттуда:

– Мне эта комната не понравилась. Здесь как-будто всё время кто-то присутствует.

– Это точно!

– Будешь с ним жить?

– Да, буду. Знаешь, чего, мне кажется, не хватает здесь? Шкафа с книгами. Какие-нибудь собрания сочинений в сотнях томов, с потёртыми переплётами!

– Эта хрень стоит в моей комнате. Если что – передвинем. Когда ты переезжаешь?

Бросив взгляд на часы, Света поднялась и вышла из комнаты в коридор. Её новая соседка стояла там перед зеркалом. На ней были джинсы, плотно облегавшие её стройные ноги поверх колготок, и водолазка. Света невольно залюбовалась её спортивной, тонкой фигурой. Разглядывая малюсенький прыщик над своей верхней губой, Рита повторила вопрос.

– Завтра. До пяти, – ответила Света, – дольше задерживаться нельзя. К хозяйке приедет дочь. Я сейчас живу в её комнате.

– Очень жаль, что позже нельзя. Я завтра буду свободна только после десяти вечера. Тебе есть кого попросить перевезти вещи?

– В принципе, да. У нас половина труппы и почти вся бухгалтерия – на машинах. А если мы…

Тут Света запнулась, обуреваемая сомнениями. Немедленный переезд, даже если Рита на него согласится, займёт не менее двух часов. Сейчас – уже за полночь. Вставать рано. Но, с другой стороны, общественный транспорт уже не ходит, и ей придётся ловить машину, чтоб кое-как подремать под пьяные крики там, откуда она съезжает. А денег мало.

Пригладив волосы щёткой, Рита вдруг повернулась.

– Давай сегодня. Где ты живёшь?

– На Щёлковской.

– Ну, поехали.

И опять взяла сапоги. Сев на табуретку стала их надевать.

– Хозяйка поднимет крик, – с досадой сказала Света. – Она мне категорически запретила кого-либо приводить после девяти.

– Тебя это беспокоит?

– Если она реально начнёт орать, её муж проснётся – бывший боксёр со справкой из дурки.

– Тебя это беспокоит?

– Да как сказать… Если эта горилла с тыквообразными кулаками на нас полезет, возникнет очень серьёзный повод для беспокойства.

– Да ерунда! Какой там этаж?

– Десятый.

– Отлично. Бывший боксёр с тоски по славному прошлому выпил водки и дверь с окном перепутал. Такое часто бывает. Баба со страху всё подтвердит.

Столь необыкновенная лёгкость в мыслях больше обеспокоила Свету, чем окрылила. Однако, Рита уже надевала куртку, суя в карман телефон. Спустя пять минут, они опять мчались по ночным улицам. Благо, что карбюратор на этот раз не подвёл. Транспорта на улицах стало меньше, что позволяло снегоуборщикам проявлять большое усердие. Оно, впрочем, не приносило плодов – сугробы с обеих сторон дорог всё росли, колёса же буксовали всё более основательно. Когда Рита сворачивала на Шоссе Энтузиастов, её мобильник заиграл танго. Даже не завершив манёвра, она спокойно вышла на связь.

– Алло! Это ты, телёнок? Нет, не могу. Сегодня я не могу. Нет, ко мне подруга переезжает, мы перевозим шмотки. Я – за рулём. Тут скользко. До связи.

Сходный по содержанию, но по форме гораздо более грубый ответ был дан на Главной Аллее слишком пытливому поросёнку, затем – цыплёнку.

– У тебя что, зверинец? – спросила Света.

Рита закуривала, дожидаясь зелёной стрелки на Первомайскую.

– Ферма у меня, ферма. Я занимаюсь сельским хозяйством.

– Ты не очень похожа на деревенскую бабу!

– А на кого я очень похожа?

– На Уму Турман.

Рите стало смешно. Срывая машину с места, она воскликнула:

– Обалдеть! Спасибо. Могу заметить в ответ, что и ты не очень похожа на поломойщицу.

Мотор с рёвом тянул машину под сто. Мелькали дома, фонари, витрины. Глаза у Светы слипались.

– На какой улице ты живёшь? – спросила у неё Рита, выруливая на Щёлковское шоссе с Шестнадцатой Парковой.

– На Байкальской.

– Я про такую ни разу даже не слышала. Ты дорогу знаешь?

– Да. Пока – прямо.

Рита разогнала машину до пятой. Это не помешало ей взять второй звонок поросёнка. И даже матерно разругаться с ним.

– За метро – налево, – руководила Света, – потом – направо и прямо.

К часу доехали. Двор многоподъездного дома замело так, что «девятка» чуть не увязла. Рита припарковала её неблизко к подъезду – там места не было.

– Заглуши, – порекомендовала Света. – Тут разные ошиваются.

В лифте Рита вынула сигареты и закурила. Света закашлялась. Сигарета тотчас была погашена.

– Извини.

– Ничего. Ты можешь при мне курить. Я так, от волнения.

Волновалась Света не зря. Первым, что увидели девушки, оказавшись в квартире, драную дверь которой Света открыла почти бесшумно, было лицо хозяйки – более красное, чем обычно, с более злыми глазками, с более кривым ртом. Из него разило портвейном. Мощное тело пятидесятитрёхлетней беззубой дамы было обтянуто пыльным выцветшим платьем, коего Света прежде ни разу на ней не видела. На отёчных ногах её были туфли, так же, видимо, извлечённые из глубин антресолей, к дверцам которых лет двадцать пять никто и не прикасался. С кухни раскатисто доносились громкие голоса и хохот трёх мужиков. Сигаретный дым качался повсюду.

– Я… я приехала забрать вещи, – пролепетала Света, чуть заикаясь, – и вот вам ключ. Пожалуйста, пропустите!

Ключ хозяйка взяла, но с места не сдвинулась.

– Вещи?

– Да, да! Я переезжаю прямо сейчас. А это – моя подруга. Спасибо вам, Нина Федоровна! Большое спасибо.

– Вещи?! – взревела хозяйка так, что три мужика на кухне притихли, – вещи забрать? А чего ж ты, милая, часа в три не приехала забрать вещи? Почему в час? Тебе ведь плевать на людей, которые спят! Плевать, что им в шесть утра вставать на работу! Плевать! Плевать!

– Но ведь вы не спите, – пискнула Света, молитвенно сложив ручки, – и не работаете давно…

– Кто, я не работаю? Ах ты, сука…! Проститутка грёбаная! С моё поработай, а потом тявкай! Ишь ты, вторую… притащила. Эй вы, козлы! Идите сюда! Вам шлюх привезли!

Все три мужика немедленно вышли. Двое из них казались не слишком крепкими, хоть и злыми. Зато боксёр, действительно, был огромен. Он сразу двинулся на девчонок, по – бычьи фыркая.

– Ой вы, кисоньки! Вот я вас за сиськи-то подержу!

– Да ты одурел! – вскричала его супруга, – за что держать? Это ж вешалки! На меня смотри! На меня! Я всем им утру носы!

И, оттолкнув мужа, пошла плясать по прихожей, задрав подол и топая каблуками так, что дрогнули стены. Мужики пьяно загоготали.

Выбежав из квартиры, Рита и Света бросились вниз по лестнице, чтоб не быть схваченными у лифта.

– Что же мне теперь делать? – хлюпала носом Света, скользя рукой по перилам, – там у меня – три сумки вещей! Одежда, учебники, ноутбук!

– Дура! На фиг ты в этот хлев вселилась? – негодовала Рита. – Это какой овцой надо быть, чтоб ещё и ноут там оставлять!

– Так они не всё время пьют!

– Ладно, не скули. Через пол-часа возьмёшь свои вещи.

В машине Рита связалась с кем-то по телефону.

– Алло, котёнок! Я это, я. Как ты себя чувствуешь? Обязательно позвони врачам. Слушай, тут возникла проблема. Моя подруга не может вещи забрать из съёмной квартиры. Хозяева буйно пьют. Байкальская, дом семнадцать, третий подъезд. Пришли сюда Игорька. Я – перед подъездом. Да, жду. Целую.

Опустив телефон, Рита закурила. Включила радио. Застучала пальцами по рулю.

– А кто он, этот котёнок? – спросила Света, с тревогой вглядываясь в её слегка горбоносый профиль.

– Это не твоё дело.

Света заплакала. Первые две минуты Рита не реагировала на это – смотрела лишь на снежинки, скользившие по стеклу, и сбивала пепел. Гася окурок, вспылила:

– Что ты ревёшь? Сама во всём виновата. Хватит тут слёзы лить, иначе я тебя вышвырну из машины, чтоб ты там задницу отморозила!

– Меня бабка в метро расстроила, – пропищала Света, размазав по щекам слёзы.

– Какая бабка?

– Ну, я сидела, тебя ждала, на коня смотрела. Там барельеф на стене, над рельсами – конь двуногий, с хвостом как у обезьяны…

– Видела. Знаю. И дальше что?

– Бабка подошла и сказала: «Ты не смотри на него, беда приключится! Он всем несчастья приносит.»

Рита задумалась.

– Да, я что-то об этом слышала. Этот конь неясно откуда взялся. Ну, когда метро строили, архитектор вдруг заболел, и взяли другого. Этот другой слепил этого коня, который похож на чёрта, и – сгинул. А станцию нужно было срочно сдавать. Вот её и сдали с этим конём.

– А тот архитектор сгинул бесследно?

– В том-то и дело! Потом никто не мог вспомнить, как и откуда он появился. Это осталось тайной. Разгадку знает, наверное, только конь.

Света нервно съёжилась.

– Это просто ужас какой-то! Мне очень страшно.

– Да, там, в Перово, хватает всяких чудес. Ты сама откуда?

– Я? Из Крылатского.

– Из Крылатского? – подняла бровь Рита. – Район элитный. Твои родители кто?

Света покраснела.

– Папа – госслужащий. Мама – бывший директор школы.

У Риты вдруг поднялось настроение.

– Значит, папа – госслужащий? Мама – бывший директор школы? И где-то ещё работает? Но не по специальности? И живёте в Крылатском? И учишься в МГУ? И глазки овечьи? Это мне нравится. Очень нравится.

– Что? – сердито спросила Света.

– Всё мне в тебе офигенно нравится, кроме пола. Слушай, а брата у тебя нет?

– У меня два брата. Но они – люди, а не цыплята, не поросята и не котята. Так что, давай закроем этот вопрос.

– А сколько им лет?

– Они оба старше меня. И оба – женаты.

– Ты на каком факультете учишься?

Света облегченно вздохнула.

– На историческом.

– Интересно?

– Да.

– На каком ты курсе?

– На третьем.

– А почему тебе никто не звонит на сотовый?

– Потому, что я его отключила. Я ложусь спать в одиннадцать.

– Ой, ты, лапочка! А жених то у тебя есть?

– Ты бы про себя рассказала.

Рита зевнула, вытянув ноги к педалям. Потом поймала «Европу плюс». Опять закурила.

– Да что рассказывать? Ты сама всё про меня знаешь. Ты ведь историк.

– Не поняла. Причем здесь история?

– Ну, у папы спроси про бар «Три товарища». Он расскажет. Он знает всё.

Света окончательно растерялась.

– Причём здесь какой-то бар? И причём здесь папа?

– Если твой папа действительно занимает высокий пост в каких-то госорганах, ты узнаешь от него много. Особенно, если он – работник прокуратуры или иных силовых структур.

– Я с ним не общаюсь.

– Я тебя понимаю, Светочка.

Не успела Рита докурить сигарету, как во двор въехало чёрное «БМВ».

– Это Игорёк, – произнесла Рита и помигала фарами. Дав ответный сигнал, чёрная машина остановилась. Фары её погасли. Мотор затих.

– А кто он такой? – поинтересовалась Света.

– Мужчина.

Левая дверь «БМВ» открылась, и, точно, вышел мужчина среднего роста и средних лет. В дорогом пальто. Натягивая перчатки, он подошёл к машине, в которой сидели девушки. Рита опустила стекло.

– Игорёк, привет!

– Привет! Что случилось?

Голос был низким и хрипловатым. Трудно было назвать его обладателя подиумным красавцем, однако, Света физически ощутила хищное обаяние, исходившее от него. Скорее всего, причиной тому был тяжёлый взгляд серых глаз. Не просто тяжёлый – волчий. Рита же улыбалась и ртом, и глазками, как лиса.

– Машина иногда глохнет на холостом ходу. Будь другом, взгляни.

– Дёрни рычажок.

Рита что-то дёрнула под рулём. Игорь, оглядевшись, поднял капот.

– А ну, заведи.

Рита завела. Сняв перчатку, Игорь покрутил винт под воздушным фильтром.

– Нажми на газ, потом сбрось.

Машина взревела. Стихла. Игорь опустил крышку. И натянул перчатку.

– Больше глохнуть не будет. Что-нибудь ещё нужно?

– Ты представляешь – моей подруге не дают забрать вещи! – затараторила Рита, повернув ключ, – она в сто двадцать девятой квартире снимала комнату.

– А причина?

– Пьют. Их три мужика, один из которых – бывший боксёр килограмм под двести, и баба.

– Ключ у вас есть?

– Отдали!

– Стальная дверь?

– Деревянная! Ногой выбьешь.

– Этаж?

– Десятый.

Света назвала код. Даже не взглянув на неё, Игорёк пружинисто зашагал к подъезду. Вошёл. Минут через семь вернулся.

– Там всё нормально. Можете забрать вещи.

– А может, ты поднимешься с нами? – спросила Рита.

– Я там больше не нужен.

Ответив так, Игорь сел в своё «БМВ», включил габариты, завёл мотор и, пробороздив снег задними колёсами до асфальта, в одну секунду скрылся за углом дома.

– Ну что ж, пошли, – предложила Рита, распахнув дверь. В её голосе всё же слышалась неуверенность. А вот Свете боязно не было. И опять она не ошиблась.

Дверь пьянчужной квартиры была распахнута. Тишина за нею стояла почти могильная. Ни на кухне, ни в коридоре, ни в санузле, ни в двух комнатах не было никого. Но из третьей комнаты, свет в которой был выключен, доносилось паническое дыхание четырёх шокированных существ. Пока Света спешно производила сборы, Рита моталась по всей квартире. Не заходила она лишь в комнату с существами.

– Ой! Это кто? – донёсся вдруг её голос из туалета, – ой, какой маленький!

– Кто там? Кто?

Рита прибежала. В руках её был котёночек – рыжий, тощий, запуганный. Он мяукал, пытаясь вырваться.

– А откуда он взялся? – пробормотала Света, пихая в сумку учебники и тетрадки – не было его здесь!

– Видимо, зашёл, когда дверь открыта была. Берём?

– Конечно, берём.

Так они и вышли:

Света с тремя тяжёлыми сумками, Рита – с рыжим дистрофиком. Сумки были помещены в багажник, дистрофик передан Свете. Ему в машине очень понравилось. Он умолк. Не успела Рита взяться за ключ, как где-то неподалеку хлопнула дверь и раздался крик:

– Стойте! Стойте!

– Кто там ещё? – прищурилась Рита.

Света вздохнула. Она узнала того, кто бежал к машине, выскочив из своей. Пришлось опустить стекло.

– Рита, познакомься, это мой друг. Его зовут Рома.

– Да?

Представленный Светой широколицый парень, приблизившись, наклонился и очень пристально поглядел сначала на Риту, затем на Свету и, наконец, на рыжего. Тот мяукнул ему в лицо, свирепо оскалив крошечные клыки. Парень отшатнулся. Его глаза досадливо сузились.

– Ты зачем сюда притащился? – спросила Света, – я ведь тебе сказала, чтоб ты оставил меня в покое!

– Да как зачем, как зачем? – заголосил Рома, будто и не услышав вторую фразу. – Ты не звонишь, твой мобильник выключен, твоя мама – в шоке! Что мне ещё оставалось делать? Подъехал, вижу – выходишь! Ты что, нашла другую квартиру?

– Да, я нашла другую квартиру. Можешь сообщить это каждому, кто считает, что я обязана ему чем-то. Ещё вопросы имеются?

– Светка, Светочка, погоди! Не торопить, Светка! Платить – то сколько ты будешь? Есть шоколадное предложение! Мой знакомый сдаёт трёхкомнатную квартиру всего за триста гринов! Платить буду я. Мне ведь тоже нужно от предков съехать! Так что ты…

– Трогай! – распорядилась Света.

Рита, крутанув ключ, стартанула так, что Рома отпрыгнул. Пока он мчался к своему «Форду», пока садился в него, пока заводил – «девятки» и след простыл.

Снегопад утих. Москва вся мерцала под фонарями.

– Он говорил по мобильнику, когда нас увидел, – сказала Рита, свернув на Щёлковское шоссе и удостоверившись, что погони нет, – поэтому и не сразу выскочил.

– Ну и что? Разве это важно?

– Он нас увидел, но продолжал трепаться, рискуя нас упустить. Он мог бы заканчивать разговор, направляясь к нам, но он предпочёл закончить его в машине. Значит, разговор был огромной важности и секретный. Что это мог быть за разговор в час сорок пять ночи?

– Господи, я – то откуда знаю? Мне нет до этого никакого дела! Тебе, тем более. Тоже мне, Шерлок Холмс!

Спустя полчаса они пили чай на кухне. Чайник был так же начала прошлого века. На деревянном столе стояли вазочки с пряниками, печеньем и мармеладом. Котёнок спал, наевшись сметаны.

– Как его назовем? – пробубнила Рита, зевая так, что если б предмет вопроса сидел по близости, то необходимость придумывать ему кличку отпала бы, так как у него случился бы разрыв сердца.

– Рыжик.

Вместительный белозубый рот захлопнулся с элегантным щелчком, как дверь «Мерседеса».

– Рыжик? Почему Рыжик?

– Так он ведь рыженький! – объяснила Света, несколько удивлённая удивлением собеседницы.

– Ну и что? Тебя ведь Русалочкой не назвали, хотя ты – русая. Имя должно либо отражать внутреннюю сущность, либо не отражать ничего. Иначе оно звучит оскорбительно. Ему, может, вовсе не нравится, что он – рыжий.

– Ну, тогда – Васька.

Рита опять была недовольна.

Задумчиво набив рот кондитерскими изделиями и перемолов их с хрустом, она поморщилась.

– Что за Васька? Какой он Васька тебе? Мюрат.

– Мюрат? Почему Мюрат?

– Это очень странный вопрос. Ты точно историк?

– Да знаю я, кто такой Мюрат, – рассердилась Света, – любимый маршал Наполеона, неаполитанский король, храбрый идиот.

– И что тебе не понятно?

Света сказала, что ей всё ясно. И что она всем довольна. Вскоре они разошлись по комнатам. Было два тридцать пять.

Переложив вещи из сумок в шкаф и комод, Света застелила диван, разделась, очень внимательно осмотрела часы и, выключив свет, нырнула под одеяло. Диван со скрипом принял её в объятья. Через пять минут раздалось «Ку-ку!».

– Сумасшедший дом, – ответила Света сквозь полусон. Ей было тепло и мягко. Рядом кто-то стоял. Не Мюрат. Не Рита. И не кукушка. Казалось, кто-то вышел из зеркала. Но открыть глаза уж не было сил. Власть ночи в этих стенах была беспредельна.