Читать книгу Мировоззренческие основы истории России (середина XIX – начало XX вв.). 2-е изд., сокр. - Григорий Иванович Герасимов - Страница 12

Русское мышление допетровской эпохи. Православная религиозная парадигма, воспринятая от Византии, в течение многих веков развивалась замкнуто и в определенной мере самостоятельно и в результате превратилась в мировоззрение, отличное и от византийского, и от европейского.

Центрами идейной жизни Древней Руси были монастыри, именно в них вырабатывались идеология и культура, формировалось мировоззрение русского народа и его элиты. Православная религиозная мировоззренческая парадигма была привлекательна для русского человека. Она ясно показывала ему дорогу к Богу, смысл жизни и путь спасения. Это была комфортная в духовно-нравственном плане концепция, и жить в ней было достаточно легко и ясно. Разрушение устоявшихся взглядов и переход к рационалистической парадигме должен был нарушить этот комфорт, сложившийся и передававшийся из века в век. Перейти к новой парадигме можно было только в крайнем случае, в чрезвычайных обстоятельствах.

Убедить отказаться от привычных идей мог только тот, кто имел на это право, а таким человеком на Руси был только помазанник Божий – царь, вот он в лице Петра I и дал санкцию на смену мировоззренческой парадигмы, инициировав процесс импорта новых идей.

Переход к жизни в новой мировоззренческой парадигме сложный и болезненный процесс, меняющий все аспекты жизни человека и общества. Пойти на это можно только в крайнем случае, когда понимаешь, что без смены идей невозможно выжить; именно такая ситуация сложилась в России к концу XVII века. В это время вследствие военной угрозы со стороны западных стран общественно-политический, экономический, бытовой уклад, сформированный православием, перестал удовлетворять правящую элиту, и она отказалась от политики изоляции и широко открыла страну для импорта рационалистических идей, лежащих в основе западной военно-технической мощи, что создало предпосылки и условия смены мировоззренческих парадигм.

Русская философия и идейные течения XVIII века. В XVIII веке в России начался процесс формирования нового миропонимания на основе европейских рационалистических идей.

Надо отметить, что внутренней необходимости, вытекающей непосредственно из развития религиозной парадигмы, в смене мировоззрения ни у народа, ни у элиты не было. Православие как его ядро устраивало и тех, и других, поскольку давало ответы на наиболее важные мировоззренческие вопросы и указывало путь достижения цели жизни – сближение с Богом и спасение души. Но элита была вынуждена реагировать на усилившееся культурное, политическое и военное давление Запада. Можно утверждать, что если бы не соседство с Европой, то существенных перемен в русском мировоззрении не произошло бы. Но и перейдя к усиленному экспорту европейских идей, элита не планировала отказываться от православия как ядра мировоззрения. Даже Петр I надеялся взять некоторые идеи и технологии, а потом «повернуться к Европе задом». Однако, воспринимая западные технологии, обычаи, культуру, реформаторы с неизбежностью вынуждены были воспринимать и те философские и научные идеи, на которых те базировались и благодаря которым они, собственно говоря, стали возможны. Так, параллельно с православным мировоззрением, внедрялось мировоззрение рационалистическое, ядром которого в то время были философские идеи.

Поскольку рационалистическое мировоззрение первоначально проникло только в высший класс, то он первым стал отказываться от религиозного мировоззрения и начал строить свою жизнь, культуру и быт исходя из западных идей, в то время как основная масса нижних слоев населения продолжала жить в условиях прежней православной идеологии и формируемой ею культуры и быта. Так возникли две культуры в одном народе. Они были настолько различны, что их представители начали говорить на разных языках: народ на русском, а дворянство на французском. Только на иностранных языках можно было получать и передавать идеи, пришедшие с Запада, на французском языке было легче оперировать рационалистическими идеями, понятиями и категориями, аналогов которым в русском еще не было. Человек с рационалистическим мировоззрением поневоле вытеснялся в иной языковой мир.

Таким образом, вне Церкви и независимо от нее, иногда даже и в сознательном противопоставлении себя церковному сознанию, рождается светская культура, основанная на западных рационалистических идеях. Перед нами два различных идейных потока, два стиля в путях мысли, базирующихся на различных мировоззренческих парадигмах.

Признавая ценность рационалистических идей, веря в них, действуя исходя из них, элита в большинстве своем стремилась не допускать распространения этих идей в народе, понимая, что это ведет к падению авторитета и влияния православия, на котором держалась власть царя, большинство политических и общественных институтов и отношений, строилось материальное благополучие самой элиты. Вот и приходилось рационалистам, а порой и безбожникам прилагать усилия для того, чтобы православие сохраняло свое влияние; но у рационалистически мыслящей элиты это не всегда хорошо выходило, потому что она была вынуждена действовать вопреки своим искренним убеждениям. Это порождало постоянный внутриэлитный конфликт, впервые вылившийся уже в следующем, XIX веке в вооруженное противостояние на Сенатской площади.

Наибольшее влияние рационализма приходится на время Екатерины II. Многие свои идеи императрица почерпнула из сочинений Беккариа, Вольтера, Монтескье, открыто заявив о своей приверженности гуманистическим принципам европейского Просвещения. Это, однако, не мешало ей оставаться ярым сторонником самодержавия и в своей реальной политике опираться на православие, что порождало противоречивость этой политики и вносило разлад между словом и делом. Без понимания мировоззрения великой императрицы невозможно понять ее действий и начинаний. Эпоха Екатерины II породила все позднейшие течения русской политической философии, начиная от либерализма и кончая консерватизмом и радикализмом.

Западные влияния. Русская философская мысль была тесно связана с философией западноевропейской. Первоначально эта связь была более или менее односторонней, так как европеизация России, начавшаяся в период Петровских преобразований, естественно предполагала овладение научными и философскими результатами, достигнутыми к этому времени в странах Европы.

Из неизбежного сопоставления условий русской жизни с жизнью передовых европейских стран вырос не только интерес к философии, но и одна из главных проблем общественной мысли – проблема России и Запада, которая начиная с конца XVIII века не сходила со страниц русской печати и волновала умы людей, принадлежавших к самым различным направлениям.

Пойдя на «выучку» к Западу в XVIII веке, российские интеллектуалы сначала без разбора впитывали в себя все многообразие новых для них европейских идей. Наибольшее влияние оказали идеи, сформировавшие рационалистическое мировоззрение, но наряду с ними активно изучались религиозные и мистические идеи, первоначально имевшие большее влияние на русскую мысль, нежели идеи рационалистические, поскольку они были ближе и понятнее людям, привыкшим мыслить в религиозной парадигме и обладавшим необходимыми навыками работы с соответствующим понятийным аппаратом. Это были работы как католических, так и протестантских мыслителей, широкое распространение получила мистическая литература.

Масонство явилось идейным течением, привнесенным в Россию из Европы и развивавшимся в рамках религиозной мировоззренческой парадигмы. Оно давало возможность адаптировать религиозные идеи к новым реалиям тем из русских людей, которые не хотели переходить на рационалистические мировоззренческие позиции. Масонство сыграло важную роль в распространении европейских философских взглядов в России.

Несмотря на активное проникновение в Россию западных секулярных идей, религиозное направление русской мысли в XVIII веке продолжало оставаться одним из важнейших. Богословский и философский опыт и в эту эпоху сохраняют взаимосвязь, которую мы обнаруживаем в творчестве таких религиозных мыслителей, как Г. С. Сковорода, Тихон Задонский, Паисий Величковский, в сочинениях крупных церковных иерархов Феофана Прокоповича, Стефана Яворского, Феофилакта Лопатинского, московского митрополита Платона (Левшина) и других.

Церковь, отстраненная от разработки идеологии власти, тем не менее оставалась важнейшей ее идейной опорой. Это создавало двойственность в ее положении. С одной стороны, именно православие давало санкцию на власть царя; с другой стороны, самостоятельно разрабатывать идеи, которые обосновывали бы эту власть, она не имела права, этим занимались государственные деятели. В результате религиозная философская мысль, лишенная самостоятельности, вынуждена была уходить от решения главных социально-политических и культурных проблем.

Русская философия первой половины XIX века выступает в большом многообразии направлений и приобретает более развитые формы. Богословская философия, вольфианство господствуют в академической области, масонский мистицизм – в высших слоях общества. В первые десятилетия XIX века в центре внимания уже не представители французского Просвещения, а крупнейшие представители немецкой классической философии И. Кант, Г. Гегель и Ф. Шеллинг. Преподавание философии вводится в духовных академиях и семинариях, во всех университетах и даже в гимназиях.

В первой половине XIX века многие выдающиеся российские мыслители проходят через религиозный кризис. У одних он завершается возвращением к Церкви, как у Достоевского, другие начинают исповедовать безбожие и атеизм. Новое состояло не только в том, что все больше мыслящих людей отпадало от Церкви, а в том, что кризис веры стал делом естественным и частым, особенно у самых выдающихся мыслителей того времени.

Нелюбимый в России А. де Кюстин в первой половине XIX века грубо, но в целом верно писал: «Благовоспитанные русские – знать, ученые, власти предержащие, только тем и занимались, что клянчили идеи и искали образцов для подражания во всех обществах Европы»48. Правда, как раз тогда, когда он писал эти строки, эпоха копирования уже заканчивалась, и в России стали появляться оригинальные идеи, выросшие на рационалистической почве, завезенной из Европы. Начиная с 1840-х годов русская философская мысль заявляет о своей самостоятельности, хотя продолжает развиваться неизолированно. Напротив, русские мыслители не менее пристально, чем прежде, следили за всеми достижениями науки и философии западноевропейских народов, используя и перерабатывая их в соответствии с запросами времени, но теперь они не только брали из европейской копилки идей и знаний, но начали вносить и свою лепту.

Направления философской мысли. XIX век открывает новый этап в истории русской философии, характеризующейся ее усложнением, появлением ряда философских направлений. Возрастает роль профессиональной философской мысли, прежде всего за счет развития философского образования в стенах университетов и духовных академий.

Многие из русских мыслителей занимались философией лишь отчасти, поэтому важные философские замыслы в XIX веке принадлежали часто не систематизаторам-теоретикам, а членам философских кружков (любомудры, славянофилы и западники), публицистам и литературным критикам (В. Г. Белинский, А. И. Герцен, Н. А. Добролюбов, Д. И. Писарев) и т. п. Именно они чаще всего были инициаторами новых философских идей, хотя и не создавали законченных философских систем. Идеи такого рода были доступнее для восприятия и поэтому широко распространялись через «толстые журналы» не только в столицах, но и в провинции.

По мнению Н. А. Бердяева, весь XIX век был проникнут стремлением к свободе и социальной правде. Главными темами, которые осмысливала философия в это время, были: бурное стремление к прогрессу, к революции, к последним результатам мировой цивилизации, к социализму и, вместе с тем, глубокое и острое сознание пустоты, уродства, бездушия и мещанства всех результатов мирового прогресса, революции, цивилизации и пр. Первым русским мыслителям нового века было свойственно размышлять над тем, что замыслил Творец о России, что есть Россия и какова ее судьба. Такова была философия истории П. Я. Чаадаева, полная глубокого пессимизма в отношении к прошлому и особенно настоящему России и оптимистической веры и надежды в отношении к будущему. Вся последующая наша философия истории будет ответом на вопросы, поставленные Чаадаевым.

Западники и славянофилы. Впитав, переварив и усвоив западные рационалистические идеи, власть, правящий класс и общество были готовы к их осуществлению на практике. Однако выяснилось, что их реализация с большой долей вероятности приведет к падению существующего строя, катаклизмам и возможному распаду страны. Проблема мировоззренческая становилась проблемой политической. Одновременно это была и главная философская проблема, над разрешением которой работали главные интеллектуальные силы страны.

В условиях сосуществования двух мировоззренческих парадигм в одном обществе существовало три варианта их развития.

Первый – это дальнейшее движение по пути усвоения западных идей и переход на рационалистическую мировоззренческую парадигму всего общества, что с неизбежностью вело к краху самодержавия, державшегося на православии. Народ продолжал смотреть на мир исходя из религиозной мировоззренческой парадигмы, а высшие слои общества не были готовы пожертвовать страной и одновременно своим благополучием ради осуществления хотя и правильных, с их точки зрения, но пагубных для них лично идей. Поэтому они хотели так приспособить их к российской действительности, чтобы получить от их реализации и максимум пользы для страны и общества, и минимум вреда лично для себя. Это был путь западников.

Второй – движение вспять, попытка вновь вернуться к религиозной мировоззренческой парадигме и, исходя из нее, объяснить западные идеи, приспособить их не только к российской действительности, но и к русскому мировоззрению и православию. В крайнем случае – отказаться от них. Это был путь славянофилов.

Третий – попытаться совместить две мировоззренческие парадигмы. Опираясь на западные идеи, развить экономику и укрепить вооруженные силы, а опираясь на православие, сплотить вокруг царя народ и элиту. Это был путь власти – двойственный и противоречивый в своей основе и поэтому самый опасный. Позиция господствующего класса была оформлена в так называемой идеологии «официальной народности», основные принципы которой были сформулированы министром просвещения С. С. Уваровым в 1832 году.

Как идейные течения и особые концепции славянофильство и западничество оформились на протяжении второй половины 1840-х годов. Поводом для расхождения в идеях послужили историософские построения немецкой классической философии, которыми тогда было увлечено образованное общество, и попытки решить вопрос о результатах Петровской реформы в России. Образовались две партии, два идейных течения, борьба между которыми наложила отпечаток на публицистику, литературу, историческую науку, философию, социологию и эстетику нескольких последующих десятилетий.

К славянофилам стали относить тех, которые полагали, что Россия обладает своими собственными, национальными началами самобытной культуры и пойдет по пути, отличному от того, каким шли страны Западной Европы. Поэтому они протестовали против перенесения на русскую почву чуждых народу быта и воззрений, общественных отношений и теорий. Славянофилы полагали, что в основе культуры народа и мировоззрения русского человека находятся религия, Церковь, и поэтому делали акцент на принципе соборности, отдавали предпочтение духовной общности людей, а не их индивидуальной свободе.

Западники доказывали первостепенное значение науки и рациональной социальной практики для развития общества, в связи с чем в качестве важнейших ценностей провозглашали индивидуальную свободу и независимость личности. Поскольку российская действительность первой половины XIX века совершенно не отвечала требованию абсолютного уважения прав и свобод личности, составлявшему незыблемую основу общественной жизни в европейских странах, западники приходили к выводу о необходимости революционного преобразования России. В конечном счете, идея революции в развитии западничества вышла на первый план и полностью заслонила идею личной свободы.

Оба направления критически относились к российской действительности и власти. Исход мировоззренческого противостояния в первой половине века был еще не ясен, и все зависело от того, насколько плодотворными окажутся идеи, выдвинутые сторонниками того и другого направления.