Читать книгу Детектив из «Мойдодыра» - Григорий Лерин - Страница 3

Как ни трепетно я относился к своему «Мойдодыру», о годовщине мне напомнил Костик. Он позвонил и довольно красочно поздравил меня с днем рождения, а я целую минуту не мог врубиться: в чем здесь прикол, ведь мой день рождения мы отмечали вместе и не так уж давно и тихо, чтобы забыть об этом.

Костик почуял что-то не то, утратил торжественность и с легкой досадой сказал:

– Браток, еще не настолько жарко, чтобы так тупеть. Ровно год назад ты возглавил детективное агентство, не очень удачно назвал его «Мойдодыром» и не очень оперативно провел капремонт офиса. Я первым поздравил тебя тогда и первым поздравляю тебя сейчас, как детектива, с днем рождения. Что здесь непонятного?

Неужели я здесь уже целый год! А мне-то казалось, все десять.

– Спасибо, Костик, – благодарно выдохнул я. – А я бы, наверное, и не вспомнил. Или вспомнил, но позже. Я и тебя поздравляю, как крестного отца. Ну, не в мафиозном смысле, а в простом, человеческом. Ведь это ты подтолкнул меня на этот тернистый, но млечный путь. Без тебя сидеть мне в какой-нибудь этой самой…

– Да ладно, браток, – Костик растаял. – Крестным меня назовешь, когда Наташке сына родишь. А там глядишь – и на свадьбу пригласишь.

– Может быть, наоборот лучше получится, а, Костик? Может быть, сначала…

– Можно и наоборот. Пусть сначала она рожает. У нее лучше получится.

Я хохотнул.

– Ну, хорошо, давай сегодня вечером что-нибудь придумаем.

– Вечером не могу, браток, дела, знаешь. А я уже придумал, и у меня все с собой. Сейчас заеду.

Я ожил и поспешил поделиться радостной новостью с Ленкой.

– Лена!

Моя юная секретарша, не так давно самовольно присвоившая титул «референт», с недовольным видом возникла в дверях.

– У нас, оказывается, сегодня годовщина деятельности. Сейчас Константин Сергеевич приедет поздравлять.

Ленка обрадовалась, но, пытаясь сохранить лицо, надула губы.

– А вот и нет, вот и нет! Год будет еще только через неделю.

Мне не хотелось торговаться, и я взял официальный аккорд.

– Тем не менее, помыть бокалы и заварить кофе вам придется сейчас, юная леди. Имейте в виду к тому же, что отсчет ведется не с вашего здесь появления, а с моего.

– Хорошо, шеф.

Она сделала сносный «чи-и-и-з», над которым тренировалась, кривляясь перед зеркалом в приемной, последние два месяца, и аккуратно затворила дверь.

Я начал считать. Через пять секунд дверь открылась, и Ленка умоляюще протянула:

– А можно…

– Можно, можно. Вызывай боевое охранение.

Предусмотрительно-юная леди пошла в приемную звонить подруге.

Я отложил газету с объявлениями и слегка потянулся. Хоть какое-то разнообразие после двухмесячного застоя.

Вот уже два месяца у нас не было клиентов. Я маялся, Ленка тоже, хотя у нее как раз был довольно простой выход из раздражающей скуки. Она заканчивала в этом году училище и могла, хотя бы для приличия, посещать занятия, тем более, что я ей неоднократно намекал об этом.

Когда намеки превращались в наезды, Ленка два-три дня ходила на первые пары. Больше она не выдерживала.

– Ну, что я там буду сидеть? За экзамены мне и так тройки поставят, диплом все равно дадут, никуда не денутся. Они же знают, где я работаю! А здесь я хоть на компьютере совершенствуюсь. Ну, Виктор Эдуардович, ну, пожа-а-луйста!

Я знал, что на компьютере она только и делает, что дуется во всякие там пасьянсы и «тетрисы», но не настаивал, лишь грозил:

– Смотри, не получишь диплом – уволю в очередь за бесплатным супом.

Ленка фыркала, делала «кру-гом», и правым плечом вперед уходила к совершенству.

Других развлечений у нас давно уже не было, хотя после моего триумфального возвращения из Одессы в начале прошлого лета все, вроде бы, пошло удачно.

Мой босс, Василий Анатольевич Клинский, самолично навестил наш офис. Его бурчание, сопровождавшее осмотр, я воспринял как одобрительное. В кабинете он сычом ухнул на Ленку и, когда она исчезла за дверью, тяжело вздохнув, отдал мне деньги. Меня его вздохи не достали – присутствие Наташи стоило гораздо больше и для него, и для меня, так что, я еще и обстряпал свои делишки за его счет.

Потом Клин провел инструктаж по регистрации клиентов. Мы вписали в журнал восемь зашифрованных мертвых душ, сопровождаемых немыслимыми гонорарами. Тут уж вздыхать пришлось мне, но Клин спокойно объяснил, что кроме этих цифр я никому и ничего не обязан показывать. Все остальное – не моя забота.

Я согласился, после чего Клин совсем уже человеческим языком попросил меня не очень отрывать Наташку от подготовки к экзаменам. Я кивал и поддакивал, как мог искренне, но, видимо, где-то перегнул, так как Клин прищурился, надулся и уехал.

Через две минуты я уже звонил Наташе. Но я недооценил Клина, и через пару часов у нас сидел клиент.

Вернее, клиентка. Когда она заявила, что получила насчет меня самые солидные рекомендации на самом солидном уровне, меня стали терзать смутные подозрения. И не зря. Этой улыбчивой миловидной даме нужно было всего лишь выяснить ежедневное времяпрепровождение одного очень немолодого мужчины в течение очень неопределенного срока.

– Это – мой дядя, – объяснила она свой интерес, невинно улыбаясь. – Не подумайте, что я пошло слежу за мужем. Ведь вы, детективы, не любите таких дел? Или, наоборот, любите? Кстати, я не замужем. А если бы и была замужем, то, уверяю вас, за мужем бы не следила.

Учитывая, что все вечера и выходные я планировал проводить с Наташей, незамужество клиентки оказалось совсем некстати. Но я надеялся, что окончание срока слежки совпадет с окончанием сессии в Наташином институте.

Все так и получилось.

Дядя был дядей только по возрасту, вел же он себя, как самый, что ни на есть, муж. Он не вылезал из дорогих кабаков и дорогих борделей, причем, не вылезал совершенно принципиально и не чувствовал за собой никакой вины, поэтому был еще и прекрасным объектом для слежки. Мы даже иногда встречались с Наташей чуть ли не за соседним столиком, внося приятное разнообразие в мое рабочее время.

– В следующий раз пригласи меня в бордель, – говорила Наташа. – Я не могу видеть, как ты опять пьешь томатный сок.

Наташа сдала сессию и перевелась на инъяз. Вскоре и я представил отчет любопытной племяннице.

Результаты ее откровенно порадовали.

– Значит, он только и делал, что пил и ходил по девкам? – уточнила клиентка на всякий случай.

– Как видите, мадам, – подтвердил я. – К сожалению, это так. Наблюдение проводилось добросовестно, уверяю вас.

– И ни разу не был в поликлинике, не обращался к врачу?

– Нет, мадам, – удивился я. – Если только он тайно не встречался с врачом в интимном салоне.

– Вот и прекрасно! Отличная работа!

Мадам щедро расплатилась и ушла, вся светясь.

Я остался в полном недоумении, но после долгого размышления остановился на двух вариантах. Или он был все-таки муж, а она застукала его на симуляции, или он был, действительно, дядей, а она являлась его единственной наследницей. Отдать предпочтение одному из них я не успел – приехала Наташа, объявила санитарный день и увезла меня к себе.

В офис я вернулся только через неделю.

Потом меня опять завалило работой. Я разыскивал, сопровождал, посредничал, один раз даже мирил поссорившихся супругов, заработав при этом фингал под глаз, оплаченный отдельной ведомостью. Как я уже сказал или хотел сказать, дела все были простые, неопасные и хорошо оплачиваемые, но отнимали уйму времени и нервов. Правда, я не ссорился с клиентами, в том числе, и с той, метнувшей в меня поварешку, но два раза чуть не уволил Ленку за подслушивание.

Во второй раз, когда я был особенно жесток и решителен, Ленка, красная и зареванная, призналась, что терпела почти пять минут, отчего у нее страшно чесалось все тело. Больше ей выдержки не хватило, и она подошла и припала к запретной двери.

Я потребовал доказательств. Все тело она мне не предъявила, но я и не настаивал – хватило завернутых рукавов и чуть-чуть приподнятой юбки.

Эта пикантная особенность юной леди заставила меня мобилизовать свой невостребованный на побегушках интеллект на решение проблемы.

Во-первых, мои отношения с клиентами предполагались доверительные и конфиденциальные. Я сам постоянно уверял их в этом и гарантировал сохранение услышанных маленьких тайн в периметре моего кабинета. Не дай бог, кто-нибудь из посетителей догадается, что означают эти скрипы и шорохи за дверью. Во-вторых, постоянно чешущаяся от недостатка чужих секретов в организме Ленка не только служила бы плохой рекламой агентству, но и давила бы мне на психику, что совершенно не входит в ее права и обязанности.

Ну, и, наконец, я не мог вот так взять и уволить Ленку. Не то, что бы я к ней привязался, или мы сработались, нет – я до сих пор не знаю, чем она там у меня занимается. Но с того дня, как она удрала в Одессу, я чувствую, постоянно чувствую груз ответственности на плечах за ее дальнейшую непредсказуемую судьбу. Надо было гнать ее по возвращении, но я расслабился и упустил момент. Более того, когда пошли клиенты, я стал платить ей пять процентов с выручки, уж не знаю, простят ли меня педагоги исправительных заведений или бросятся заточенной алюминиевой тарелкой. Может быть, этот совершенно ненужный мне груз я сдам какому-нибудь олуху на ступенях ЗАГСа. Скорее бы. А пока мне надо было и волков накормить, и овцу почесать, или хотя бы убить двух зайцев сразу.

Но я обошелся без крови.

Костик как-то говорил мне, что Сом и Чарик пришли работать к Клину из очень специфического учреждения. Я связался с Чариком и попросил найти мне специалиста, знающего свое дело и умеющего держать язык за зубами, как минимум, в пределах полученного гонорара. Одесская шишка на лбу у Чарика к тому времени уже прошла, до джихада наши отношения не дотянули, и он отнесся к моей просьбе снисходительно.

Забавный старичок с визиткой теле-радиомеханика, появившийся в «Мойдодыре» на следующий день, провозился не более часа. В результате, я приобрел авторучку с микрофоном, а Ленка – псевдоплейер с приемным устройством. Включалось это хитрое устройство кнопкой на самой авторучке и двумя дублирующими: под панелью моего стола и под подоконником.

Когда мы остались вдвоем и провели испытания, я взял с Ленки страшную клятву, что все услышанное она не расскажет никогда и никому, даже завтра и даже Лизе. Таким образом, был достигнут некоторый компромисс. Ленка продолжала подслушивать, но уже на уровне технических достижений конца двадцатого века, не рискуя провалиться на этом постыдном занятии. Я же испытывал легкие угрызения совести перед клиентами, правда, без каких-либо аллергических реакций, и скупо отмерял доступную Ленке информацию, щелкая авторучкой.

Дела у нас шли хорошо, настолько хорошо, что я подумывал о приобретении однокомнатной квартиры или машины. Как ни странно, но Клину агентство тоже не стояло поперек горла, хотя по моим невежественным подсчетам, он должен был вылететь в трубу на одних налогах.

Когда он в конце года ознакомил меня с финансовым отчетом, у меня глаза полезли на лоб. Я испугался, что он тут же прикроет лавочку, и предложил внести свою посильную часть в оплату налогов.

Клин внимательно меня выслушал, криво усмехнулся и чересчур ласково сказал:

– Тебе вовсе не обязательно открывать рот, если хочешь прослыть умником.

Я сделал вид, что понял, и последовал совету.

Клин сам вернулся к этому разговору уже после Нового Года. Он неожиданно заехал утром в «Мойдодыр» и, пока Ленка поила Стаса кофе в приемной, сделал заявление:

– Мертвых душ больше оформлять не будем. Наверное, агентство придется ликвидировать. Я открываю новое направление, и мне будет некогда с ним заниматься.

Эффект равнялся удару копытом в солнечное сплетение. Первой мыслью промелькнуло, что ликвидировать придется Клина. Вторая мысль перечеркнула первую – я вспомнил о Наташе.

Клин насладился результатом, потом небрежно бросил:

– Впрочем, можешь выкупить дело. За те десять тысяч долларов, что ты вытянул у меня за Наташку. Заодно и название сменишь. Назовешь «Айболит» или «Тяни-Толкай» какой-нибудь. В общем, проявишь эрудицию.

Он полез в карман и вынул носовой платок. Приготовился вытирать слезы благодарности на моем мужественном лице. Но я уже справился с шоком.

– Хорошо, я подумаю.

Клин сверкнул глазами, открыл рот, чтобы заорать, но передумал и вытер платком свой могучий лоб.

– Хотите кофе? – спросил я.

Клин прищурился.

– Слушай, чего ты хочешь?

– Угостить вас кофе.

– Ста-а-ас! – заорал Клин. – Стас, я долго буду ждать?!

Стас громыхнул чашкой, стулом и Ленкой и кинулся на улицу заводиться.

Не успела дверь закрыться за Клином, а я уже звонил Костику.

– Да чего ты паникуешь, браток? – успокаивающе рокотал Костик. – Я же тебе говорил: у него в «Мойдодыре» свой смысл. И он его реализовал, теперь ты реализуй свой. Так чего ты там колотишься?

– Костик, да ты пойми: «Мойдодыр» стоит гораздо больше. Десять тысяч он только за ремонт отвалил, ты помнишь?

– Витек, я помню. Но эти расходы были учтены. Насколько я понимаю, Клин перекинул на счет большие, красиво оформленные деньги, а это очень дорого стоит. Ты годовой отчет видел?

– Видел.

– Ну, вот и прикинь, процентов двадцать, как минимум, он заработал. И потом, браток, попробуй прожевать главное. Если Клин не застает дочь дома, то она или в институте, или с тобой, и так уже длится полгода. Ему не надо искать ее по всему Союзу. Я думаю, его это очень устраивает. Ну, он хочет и тебя привязать, что ли. И дела у тебя идут хорошо. Так что, все нормально, браток?

– Нормально, Костик.

Тем же вечером я получил еще одно подтверждение, что все нормально.

Мы с Наташей сидели у нее на кухне и пили кофе.

– Папа сказал, что предложил тебе выкупить «Мойдодыр»?

– Да.

– А ты?

– Я сказал, что подумаю.

– Мне казалось, ты мечтал об этом.

А мне казалось, что моя привязанность к Наташке не нуждается в дополнительном вязании «Мойдодыром», к которому я тоже был привязан. Запутавшись в этой паутине привязанностей, я хотел, чтобы Наташа сама помогла мне выбраться.

– Это получается просто какой-то царский подарок, Наташка. Он ведь может продать офис гораздо дороже. Твой отец не из тех, кто швыряется деньгами.

– Он и не швыряется, Витенька. Во всяком случае, он не швырял офисы в моих прежних любовников. Только ты сумел его так достать. Как говорит телевизор, почувствуйте разницу.

Я почувствовал и перестал сомневаться.

– Да, Наташка, я мечтал об этом.

Наташа слегка отодвинулась от стола, закинула ногу на ногу и замурлыкала:

– Ну, и что ты по этому поводу скажешь? Не царскому папе, а мне, своей принцессе.

Вообще-то, наши отношения давно уже затянулись. Затянулись в прочный узел, я имею в виду. Может быть, мне давно уже пора сказать: «Наташка, выходи за меня замуж». Но я не забывал, что она была очень богатой невестой. Если не принцессой, то, по меньшей мере, герцогиней. Отставной же прапорщик не тянул даже на разорившегося барона.

Поэтому я только спросил:

– А зачем он хочет переименовать «Мойдодыра» в «Тяни-Толкая»?

Кошка превратилась в пантеру.

– Потому что тебе это название больше подходит, милый!

Мы с минуту молча пообижались. Потом пантера превратилась в Наташу.

– Папа думает, что ты беспокоишься из-за фиктивных клиентов. Поэтому, чтобы все было чисто, можно просто перерегистрировать фирму, сменить название. Хотя это и необязательно. Папа и так все делает чисто. Но он говорит, что ты будешь трястись, бояться последствий и при виде проходящего мимо милиционера откроешь огонь. А когда кончатся патроны, напишешь кровью на стене: «Если убьют, прошу считать меня Шерлоком Холмсом».

Я засмеялся.

– Ну, и папа у нас… Вот только насчет Шерлока Холмса, это ведь ты, Наташка, сама придумала, признавайся.

– Вовсе нет! Я даже с ним не согласилась.

– Да неужели?

– Ну, конечно! Я возразила, что ты напишешь: «Прошу считать меня доктором Ватсоном». Из скромности.

Она откинулась на стуле и смотрела на меня поверх чашки невинными глазами.

Я не знаю, нравится мне или нет, когда Наташка надо мной насмехается. Наверное, все-таки нравится. А может быть, и нет. Я же сказал: не знаю!

Я подождал, пока она поставит чашку на стол. Потом резким движением подсек задние ножки стула. Наташка взвизгнула и упала мне на руки. Я крепко прижал ее к себе и утащил добычу в спальню доказывать свою нескромность. Это, пожалуй, единственное место, где я мог взять верх.

Утром мы не говорили о «Мойдодыре». Все было и так ясно. Вместо этого Наташа оглушила меня новостью:

– Мы с папой скоро уезжаем в Америку. И надолго.

У меня пропал аппетит, пульс и настроение.

– Когда? На сколько?

– Точно не знаю. Через неделю, наверное. У папы там завязывается бизнес. Он говорит, месяца два-три точно пробудем. Вчера не хотела тебе говорить.

– А как же институт?

– Тебя только это тревожит? Не волнуйся, найду справку какую-нибудь.

Наташа пыталась злиться, но у нее не получалось.

– Вот возьму и убегу там с индейским вождем в прерию, будешь знать!

Хорошо хоть, не с вождем мирового пролетариата. И, вообще, почему обязательно с вождем? Почему не с простым командиром индейского взвода?

– Ну, в прериях хоть с Поясом биться не придется, и то ладно. А крошить индейцев шашкой с подножки почтового поезда – вообще, мой любимый аттракцион… – Я на секунду задумался, прикидывая, как бы еще дополнительно унизить индейцев. – Да и алкаши они все. Ты лучше, Наташка, возвращайся поскорее и выходи за меня замуж, что ли?

Моя принцесса вздернула носик.

– Ну, хорошо, я подумаю.

Пока Наташа думала, Большой Белый Вождь Загнанный Клин за бутылку огненной воды и две пачки табака втюхал мне агентство.

Менять ничего не стали. «Мойдодыр» остался «Мойдодыром», но сократился до аббревиатуры МДД, как и было написано на вывеске офиса. Тем более, что изначальную функцию – отмывание денег – он утратил.

Потом как-то очень быстро наступил день отъезда. В аэропорту «Пулково—2» Наташа обхватила меня за шею, ткнула носом в воротник своей шубки и зашептала:

– Я уже надумала. Когда вернусь – скажу. А ты жди и надейся на лучшее. И не вздумай устроиться к кому-нибудь телохранителем. Ты понял, Мойдодыр?

– Я понял. Твой Додыр.

– Фу, дурак, – сказала Наташа и подставила губы.

Я попрощался с Наташей, обменялся рукопожатием с Клином и уступил место остальным провожающим. Наташа что-то говорила, грозя пальцем Поясу, целовалась с его Маринкой, чмокала в щеки Костика и Стаса. Она была радостно возбуждена предстоящими впечатлениями и лишь изредка вскидывала на меня совсем не грустные и, может быть, поэтому немного виноватые глаза.

На контроле Наташа обернулась и послала воздушный поцелуй. Клин проследил за его полетом и уперся в меня неодобрительным взглядом. Я помахал Наташе, пожал плечами Клину. Дальше их приняла еще одна группа провожающих от хмурых, суровых и недоверчивых государственных служб.

Марина, маленькая, худенькая и строгая на вид женщина, пригласила всех на пельмени. Я отказался, ссылаясь на дела. Они подумали, что мне хочется побыть одному, и не настаивали. Я же подумал, глядя на возмужавшего Пояса, что пельменей мне все равно не достанется.

Меня довезли до «Мойдодыра». Я еще раз попрощался, но уже без поцелуев и, не заходя в офис, направился к метро. Через сорок минут я сидел на кухне и пил чай с малиновым вареньем под милую суетливую болтовню обрадованной старушки. Я вернулся в свою одинокую комнату, куда в течение последних месяцев забегал только смахнуть пыль и отдать деньги хозяйке.

Надо было как-то начинать новую жизнь. Трехмесячную жизнь без Наташки.