Читать книгу Стирка в морской воде - Григорий Лерин - Страница 2

Нежданно-негаданно в «Мойдодыр» пришла осень.

Впрочем, я совсем не собираюсь сообщить, что осень наступила, скажем, в середине августа, или, что у меня возникли проблемы в личной жизни. Вовсе нет! На моем строго-деловом настольном календаре ясно указано первое число и месяц сентябрь, а для иностранных шпионов, которые ленятся изучать русский язык, еще и добавили подсказку по-английски: September. Так что, юридически осень вступила в свои права вполне своевременно и закономерно и не только в «Мойдодыре», но и на всех территориях и акваториях, размазанных по глобусу от экватора до Северного полюса.

В делах сердечных все обозначилось не менее конкретно. Мы с Наташкой сыграли свадьбу и недавно вернулись в Питер после медового полумесяца.

И все же на меня, Виктора Эдуардовича Стрельцова, владельца, шефа и исполнителя детективного агентства «Мойдодыр» в одном моем мужественном лице, осень нагрянула внезапно, нахлынула обильным и, кажется, продолжительным дождем, серым промокшим воздухом кабинета, тяжелым лязгом капель по жестяному подоконнику за окном. Этот совсем не летний дождь и заставил меня взглянуть на календарь и убедиться, что дождь – осенний.

Хоть я и обещал Наташе не выходить на работу до конца лета, вот уже неделя, как я нарушил запрет. На следующий день после возвращения из деревни, где мы гостили у Ирины и Андреича, я отпросился у Наташи в «Мойдодыр» на пару часиков, посмотреть, что там и как, и проверить, не украли ли Ленку.

Наташка вздохнула и махнула рукой. Я благодарно чмокнул в нос свою замечательную жену, слишком поспешно собрался и отбыл на трепетное свидание с офисом.

Моя беспокойная секретарша прорвалась на работу гораздо раньше меня. Еще до нашей с Наташей свадьбы она начала терроризировать меня звонками, требуя допустить ее до рабочего места, не гнушаясь упреками: «А для чего я диплом, не разгибаясь, получала?!» и неприкрытым шантажом: «Да я давно могла бы, не разгибаясь, в другом месте…»

В результате, она добилась протекции. За Ленку вступилась Наташа.

– Да пусти ты ее в офис, Витя! Пусть там одна четыре недели посидит, поработает.

Я хотел возразить, что кофе заваривать для себя Ленка не станет, а больше ей там делать совершенно нечего, но Наташа закрыла прения:

– Девочке нужно заработать деньги, неужели непонятно?

Вообще-то, я смутно догадывался об этом еще в день первого Ленкиного появления в «Мойдодыре». Кроме того, я только что закончил смотреть новости по телевизору, и у меня мелькнула интересная мысль о круговороте рубля в природе.

Насколько мне известно, Ленкины родители каждый день рано утром едут на производство, что-то там бесславно производят и поздно вечером возвращаются домой. Денег им за это, естественно, не платят, у них даже обеденного перерыва нет, потому что производят они не обеды, а что-то железное. Им говорят, что их производство никому не нужно, и их пускают поработать исключительно из жалости. Ленкины родители вздыхают, но на работу ходят, потому что они – производительные силы, им еще в школе вдолбили, что другой участи у них не будет.

На самом же деле эти железяки куда-то успешно продают, а вырученные деньги рассовывают по карманам другие родители, которые в школе учились плохо и недостаточно прилежно конспектировали Основоположников. С Ленкиными родителями другие родители делиться, конечно, не станут, они их и за родителей-то не считают и вспоминают о них только во время выборов. Гораздо чаще другие родители вспоминают о частных детективах и гораздо охотнее с ними делятся.

Так что, я согласился и с легкой ревностью разрешил Ленке воцариться в «Мойдодыре» без меня.

Потом была свадьба, которая, к счастью, не переросла в событие общегородского масштаба. Гостей не перевалило за полсотни, хотя нам с Наташкой хватило бы и десяти, которые пришли поздравить нас, а не Клина.

К полуночи наша дружная компания сбежала в «Мойдодыр», остальные гости продолжали веселиться в ресторане. А в два ночи заявился Клин, ужасно довольный, что правильно нас вычислил, и что ему удалось свалить тактично и деликатно. Отряд не заметил потери бойца.

Под утро Клин с заговорщическим видом вытянул из внутреннего кармана пиджака две путевки в Испанию.

Наташа подошла к нему, обняла за шею и зашептала на ухо.

Клин секретничать не хотел и обиженно вскрикивал:

– Что за ерунда, Натаха? Почему нельзя? С каких это пор вредно на солнце? Для кого вредно?

Наконец, до него дошло, для кого вредно, и он растерянно взглянул на меня.

Я кивнул, подтверждая происходящие в Наташке грандиозные события.

– Когда же он успел?!

Клин довольно быстро справился с ударом и, кажется, сообразил, что он и сам вступает в новый период жизни, потому что впервые за время нашего знакомства посмотрел на меня с уважением и благодарностью.

Ну, а потом началось…

Что мы, вообще, себе думаем?! Пять утра на дворе, а Наталья еще не ложилась! Да еще и пьет шампанское! Это при ее-то положении! А этот куда смотрит?! Хорошо, что у Натальи есть отец, который…

В результате, путевки в Испанию достались Чарику, а мы с Наташкой поехали к Ирине, хотя я и побаивался, что Клин положит Наташку на сохранение сразу после свадьбы…

Я мудро покивал календарю, встал из-за стола и пошел варить кофе.

А ведь еще каких-то полчаса назад все казалось не так уж плохо. Пока не начался дождь. Или пока я не попросил Ленку сварить кофе.

Я всегда по утрам прошу Ленку сварить мне кофе, и она его обычно варит с той или иной степенью усердия, в зависимости от ноги, с которой она стартовала с постели. И в этот раз я не вложил в свою просьбу никакого особого смысла. Тем не менее, Ленка отреагировала, мягко говоря, неадекватно.

– Вы, вообще-то, собираетесь использовать меня по назначению, шеф?

Я с интересом посмотрел на ее вспыхнувшие щеки и порозовевшие кончики ушей, но вовремя спохватился и деловито спросил, что, собственно, имеет в виду юная, но такая непредсказуемая леди?

Оказывается, юная леди имела в виду лишь то, что она является дипломированным специалистом, и отрывать ее в рабочее время от компьютерных игр ради такой ерунды, как кофе – непростительное свинство. Такова была доминанта ее короткого, но яркого выступления, кое-как прикрытая общими фразами о желании работать с полной отдачей. Отдачей делу, разумеется. И еще Ленка некрасиво намекнула, что в других местах специалистам ее уровня платят миллион1. Да, она так и сказала, хотя прекрасно знала, что я не выношу разговоры о других местах.

Я недовольно хмыкнул и поинтересовался, слышала ли она когда-нибудь о Паниковском и об его безвременной и бездарной кончине?

Конечно, она слышала. Был такой, то ли красный маршал, то ли белый генерал, которого расстреляли то ли при Ленине, то ли при Крупском. Только причем здесь Паниковский, если в других местах платят миллион?

Я завелся.

– А какие дополнительные услуги кроме нынешних, то есть, никаких, вы готовы мне предложить, юная леди? – спросил я ледяным тоном.

Ленка почему-то ужасно возмутилась и заявила, что никаких этих самых услуг я от нее по-прежнему не дождусь, и что она лучше в ночной бар пойдет показывать.

Что именно показывать, она не уточнила, а хотелось бы, потому что я, например, ничего из ряда вон показательного у нее не заметил. Я так и сказал, а Ленка объяснила, почему я, вообще, ничего не замечаю.

А вот это было уже слишком. Во-первых, у меня совершенно нормальная ориентация, а во-вторых, в списках сотрудников «Мойдодыра» я все-таки иду под первым номером. Я напомнил об этом номеру второму и последнему, добавив также, что кофе умею варить не хуже, а торжественно объявлять: «К вам клиенты, шеф!» могу попросить самих клиентов. Тут уж Ленке возразить было нечего, и она выбежала из кабинета, и заскрипела шкафом, и испустила тоненькое «ы-ы-ы»…

Хлопнула входная дверь, и в наступившей тишине я отчетливо услышал лязг тяжелых капель по подоконнику и посмотрел на календарь.

*** *** ***

Зазвонил телефон, и я снял трубку.

– Детективное агентство МДД. Слушаю вас.

Это оказалась Лиза – ближайшая Ленкина подруга, а с недавнего времени еще и подруга Чарика.

– Виктор Эдуардович, – торопливо зашептала в ухо Лизка, – вы не могли бы срочно приехать? Он тут лежит совсем задушенный, уже и не дышит почти. На горло даже смотреть страшно.

– Кто?

Я почувствовал, как на другом конце провода Лизка закатила глаза.

Насколько я помнил, Чарик собирался выйти на работу через два дня. Я не знал, что они с Лизкой уже вернулись из Испании, и, тем более, не подозревал, что Чарика успели задушить.

– Лиза, вызови «Скорую» и никому не открывай! – необдуманно распорядился я.

Положив трубку, я скинул пиджак, открыл сейф и надел наплечную кобуру. Чертыхаясь, прикрыл ее пиджаком, с трудом попал в рукава и метнулся к выходу.

В подъезде я чуть не сбил с ног подозрительно сухую Ленку, с похоронным видом стоявшую у двери.

– Что?! – заорал я на нее, тормозя.

– Я согласная, – прошептала она, опустив глаза.

– На что? На миллиард?

– На дополнительные услуги, – прочитала она на полу и подчеркнула носком туфельки.

К сожалению, у меня не было ни времени, ни лишних патронов на победный салют.

– Хорошо, начнем прямо сейчас… Нет, сначала позвони Клину, скажи, что я уехал к Чарику – на него кто-то напал. А потом возьми тряпку и отдайся «Мойдодыру» со всей пылкостью дипломированного специалиста. Все!

*** *** ***

В окне четвертого этажа шевельнулась штора. Из-за нее выглянула на редкость зверская рожа, пробежалась взглядом по «Пассату» и снова скрылась.

Я обошел машину, старательно пиная покрышки. Я здесь оказался случайно. Просто заехал в первый попавшийся двор, чтобы подкачать шины. Пусть рожа, выглядывающая из комнаты Чарика, в этом убедится.

Я провел рукой по волосам, стряхивая капли, открыл багажник и достал насос. Присев у заднего колеса, покачал головой и даже всплеснул руками. Станиславский, наверное, сказал бы свое знаменитое: «Не верю!», но там, у Чарика за занавеской пряталась рожа совсем не Станиславского. И я постараюсь ее убедить, что душить Чарика нехорошо.

Я выпрямился и медленно пошел к соседнему подъезду.

– Кто там? – отозвался на мой звонок настороженный женский голос.

Я чуть не ляпнул: «Водопроводчик», но вовремя одумался и, за неимением разводного ключа, махнул перед дверным глазком удостоверением.

– Налоговая полиция.

– Нет у нас ничего! Вон, на шестом, в двести двадцать пятой спросите.

– Я не погорелец, уважаемая, а детектив из налоговой полиции. Немедленно откройте дверь – у меня срочное дело!

– Еще раз покажите… Что это за МДД?

Я убрал руку и твердо сказал глазку:

– Московский департамент детективов налоговой полиции.

– Прямо из Москвы, что ли?

– Из Московского района. Мадам…

– Фотографию покажите! – приказали из-за двери.

Я послушно раскрыл удостоверение.

– Что-то не похож как-будто…

Еще сотня-другая вопросов и ответов, и можно будет возвращаться в «Мойдодыр».

Я прислонился к двери и на одном дыхании проговорил:

– Если вы сейчас же не откроете дверь, дорогая мадам, я вызову взвод физической поддержки. Они взорвут ваши ворота гранатой, другую гранату бросят на кухню прямо в груду немытых тарелок, изрешетят из автоматов кафель и зеркала в ванной комнате, на обоях в спальне нацарапают ножами триста полезных советов с пояснительными рисунками, а потом будут минут пятнадцать пинать вас ногами и бить прикладами, пока не остынут от горячки боя. У нас уже такое случалось, поэтому весь взвод представлен к правительственным наградам.

Кастаньетами защелкали замки. В открывшуюся щель выглянуло белое, как мел, лицо хозяйки.

– О, Господи, а я медицинский полис неделю никак найти не могу.

Я великодушно улыбнулся:

– Будем надеяться, что он вам уже не понадобится. – Я шагнул в квартиру и затворил за собой дверь. – Вы напрасно так беспокоились. Я по поводу вашего соседа. Из соседнего подъезда, с которым у вас лоджии соединяются. Вот он-то нас очень интересует.

– Давно пора! – Женщина обрадовалась, от чего сразу похорошела, помолодела, посвежела. – Понаехали тут, житья от них нет!

– Так я пройду к вам на лоджию?

– Проходите, проходите. Прямо так идите, не разувайтесь. Вот-вот, и на ковер вставайте ботинками, не беспокойтесь, я его только что пропылесосила.

Я открыл дверь, вышел на лоджию и осторожно заглянул за кирпичную перегородку.

– А вы взвод свой вызовете? – жарко зашептала из-за спины хозяйка.

– Они уже в подъезде, – ответил я, – сигнала ждут. Так что, услышите шум и крики – не пугайтесь.

– Бейте-бейте, – согласилась она. – Что поделать, если так надо. Я потерплю или музыку включу погромче.

– Включайте, – согласился и я, доставая револьвер из-под пиджака. – ни звука. Следующее окно, в котором промелькнул неизвестный наблюдатель Что-нибудь такое веселенькое. Чтоб бойцов с ритма не сбивать. Знаете, раньше была такая: «В нашем доме появился замечательный сосед, пам-пам, пам-парам-пам-пам-пам»…

Я снова выглянул за перегородку, прислушался. Балконное окно полностью закрывали занавески, сквозь приоткрытую форточку не доносилось, отражало в стеклах соседний дом и абсолютно не просматривалось.

Я чертыхнулся и полез к Чарику на лоджию.

– Товарищ детектив!

Хозяйка почти покинутой уже лоджии схватила меня за руку.

Я удержал равновесие с большим трудом, успев ухватиться другой рукой за прочно вбитый крюк, и чуть не выронил револьвер. Медленно повернув голову, почувствовал, как холодный ручеек скатился по спине.

Она смущенно и жалобно смотрела на меня.

– Товарищ детектив, может, прикладами-то не надо? Тоже ведь человек какой-никакой. И сосед неплохой – не шумит, здоровается, и тараканы от него не ползут.

Я молча кивнул, выдернул руку и спрыгнул на пол соседней лоджии.

Балконная дверь была закрыта. Я приподнял голову и попытался просмотреть комнату сквозь занавески. Кажется, никого. Я аккуратно взгромоздился на подоконник, просунул вперед голову и руку с револьвером и полез в форточку.

Как только плечи закупорили проем и отсекли уличные шумы, я сразу услышал гортанные голоса, доносившиеся из другой комнаты сквозь приоткрытую дверь. Голос Чарика я различить не смог, но говорили его возможные соязычники. Не слышал я и Лизку, но очень надеялся услышать обоих. У меня все еще не укладывалось в голове, что можно вот так запросто взять и задушить Чарика, а потом и Лизку впридачу.

Я заторопился, продираясь вперед, уперся руками в подоконник, и уже почти выдернул из форточки ноги, но зацепился штаниной за шпингалет, зашатался и, потеряв равновесие, мешком рухнул на пол.

Голоса за стеной смолкли.

Через две секунды я уже стоял на ногах, еще через две секунды в комнату заглянула Лизка. Она обрадовалась, засияла и, увидев револьвер в моей руке, показала мне поднятый большой палец. Здорово!

Лизка выглядела, как всегда: худая, беспечная и нахальная. Даже промелькнула мысль: уж не идиотский ли это розыгрыш, но тут до меня донесся страшный, хрипящий, полный боли шепот Чарика:

– Лы-ы-за…

Следом взорвался другой голос:

– Эй, ты помолчи, да! Щто там упало, дэвушка?

Я прижал ствол к губам. Лизка охотно кивнула и громко объявила:

– Да ничего не упало. – Она подмигнула мне и добавила: – Это Виктор Эдуардович в форточку залез.

Не понял… Но понимать было некогда. Я метнулся к двери, без малейшего почтения вытолкнул Лизку в коридор и ворвался в соседнюю комнату вслед за рукой с револьвером.

– Всем лежать! На пол! Перестреляю, суки!

Два толстых пожилых кавказца дисциплинированно повалились со стульев на ковер, стараясь не задеть журнальный столик, на котором стояли фужеры, ваза с фруктами и высокая полупустая бутылка. Третий кавказец, он же Чарик, уже лежал. Он лежал на кровати, укутанный одеялами, с намотанным на горло огромным махровым полотенцем. Над полотенцем торчал орлиный нос, из-за носа страдальчески блестели глаза.

– Виктор, зачем… плохо шутишь? – заскрипел, захрипел Чарик, отрываясь от подушки.

– Ну, вы даете, Виктор Эдуардович! – восхищенно охнула Лизка за моей спиной.

Я резко развернулся на сто восемьдесят градусов, все еще не опуская руки с револьвером. Дуло уперлось Лизке в лоб, чуть повыше линии глаз. Она отступила к стене, но я шагнул за ней.

Лизка скосила глаза и растерянно смотрела снизу вверх на ствол. Потом судорожно вздохнула и затараторила:

– А что я такого сказала? Ну, подумаешь, сказала, что у Чарика ангина. Он в самолете холодной «Пепси» напился, как в первый раз увидел, вот лежит и хрипит второй день уже. А я-то не хриплю, так ему со мной скучно. Я и попросила, чтобы вы приехали друга навестить – невелика забота. Я же не знала, что к нему сегодня дядя Теймур и дядя… этот… как вас там… приедут коньяк пить.

Лизка замолчала и перевела взгляд с дула на меня.

Один из дядей поднял голову и что-то прокурлыкал.

– Виктор, дядя Теймур спрашивает: можно уже вставать или нет? – сипло перевел Чарик.

Я временно оставил Лизку в живых и помог подняться дяде. Другой дядя на мою протянутую руку глянул, как укусил, и злобно сказал:

– Нэ надо!

Что делать и говорить дальше, я не знал. Очень хотелось пристрелить Лизку, и я убрал ствол в кобуру подальше от соблазна.

На мое счастье, раздался звонок в дверь, и я поспешно покинул комнату.

– Кто?

– Водопроводчик, – ответили из-за двери.

– Заходи, Пояс. – Я щелкнул замком. – А где ключ взял?

Пояс вошел и огляделся.

– У водопроводчика отобрал. Что с Чариком? – тревожно спросил он.

– Порядок. Ты один? – с надеждой поинтересовался я.

– Какой там – один! Сом уже, наверное, на балконе сидит – с соседней квартиры забрался. А внизу – Клин со Стасом в машине. Что тут у вас?

Я обреченно махнул рукой и пошел открывать балконную дверь.

*** *** ***

Коньяка хватило на всех. Дядя Теймур, собравшись навестить больного племянника, прихватил с собой приличную аптечку.

Участники круглого стола расслабились, подобрели. Подобрел и второй дядя, которого Лизка упорно называла то Автогеном, то Автоделом, не обращая ни малейшего внимания на шелестящие протесты Чарика. Дядя Автодел на Лизку не обижался и на меня уже смотрел без ненависти, но и без любви. Дядя Теймур, наоборот, с восхищением рассказывал Клину о моих отважных действиях. Клин преувеличенно восторженно поддакивал и как-то странно поглядывал в мою сторону. Я осторожно улыбался в ответ, смутно надеясь, что он не доложит Наташке об инциденте.

Хотя еще каких-то полчаса назад мне было не до улыбок. Пояс и Сом молча стояли передо мной, ожидая объяснений. Я уже собрался вломить Лизку с потрохами и все рассказать, но вслед за лязганьем лифта распахнулась входная дверь, и на авансцену ворвался Клин.

Увидев Клина, Лизка съежилась и спряталась за мою спину, да еще доверчиво ухватилась за рукав. После этого мне ничего не оставалось, как принять удар на себя.

– Да-а, – подытожил Пояс мои запутанные и неубедительные оправдания о непонятном анонимном звонке, – и чего только не выдумаешь от безделья. Ты бы, Витек, хоть в магазин пока устроился грузчиком, что ли…

Клин покивал и изрек:

– Вот именно! До таких идиотских фокусов даже вот эта пигалица бы не додумалась! И когда ты, наконец, повзрослеешь?

Сом, конечно, вспомнил психушку, но Клин его перебил:

– Ну, ладно, хватит! Чарик, ты чего разлегся? Чтобы послезавтра был на работе! А пока принимай незваных гостей. Сам знаешь, кого благодарить.

Чарик с благодарностью взглянул на Лизку.