Читать книгу Всякое-разное - Гриша Хрящев - Страница 1

Мама до паники боялась опозданий, и делала все, чтобы мы разделяли ее страх. Она спешила в офис на другом конце города, а сестра – в Политехнический институт. Моя же дорога в школу занимала две минуты.

Бывало, приду за час до начала занятий, да брожу по пустым коридорам и рекреациям. Мне нравилось наблюдать за тем, как школа наполняется детьми и взрослыми, я чувствовала себя в ней если не хозяйкой, так точно коренной жительницей.

В понедельник утром мама по-особенному суетилась. Завтраки мы готовили наспех, смиренно подчинялись ее армейским командам. На вкус выходило отвратительно. То мама не доварит овсянку, то я сожгу омлет.  Так что нам с сестрой частенько приходилось соскребать остатки еды в мусорное ведро. Разумеется, в тайне от бдительной мамы.

Щелкнул чумазый тостер, мама подцепила ногтем кусок зажаренной булки и бросила его на мою тарелку. Отрезала шмат сливочного масла и размазала его ножом, а сверху положила толстый ломоть российского сыра. Настя выжала три апельсина, так небрежно, что запачкала соком дверцу холодильника, ну а я, понятное дело, спалила омлет.

– Девочки, к столу! – приказала мама.

От одного вида бутерброда у меня разыгралась изжога, яйца отдавали гарью, и только прохладный апельсиновый сок Настиного отжима приободрил мой растущий организм. Время поджимало, мама поторапливала. Мы с сестрой понадкусывали хлеб, залили в себя теплый какао и убежали с кухни. Куда разумнее начинать неделю с ланча в школьной столовой.

Первой квартиру покидала я. Тот, кто уходил последним, был обязан вынести мусор. Помойка находилась в стороне, противоположной от школы. Стало быть, совсем мне не по пути. Рядом с помойкой стояла лавочка, на которой по утрам опохмелялся юродивый Женя. Он прошел афганскую войну и был жутко приставучим.

Этим утром лестничная площадка погрузилась в темноту. Новая управляющая поставляла самые дешевые лампы, которые раз в два месяца выходили из строя.

Пришлось включить фонарик на телефоне. В полумраке я кое-как разглядела два тела, закутанных в одеяло. Они лежали на полу, между третьим и четвертым этажами, возле батареи. Только две головешки торчали: одна лысая, другая – с волосами.

Тогда я жестом подозвала сестру к двери и приложила палец к ее губам. Мы уставились на лежащих.

– Лен, опять бомжи ночуют, что ты от меня-то хочешь? К вечеру не уйдут, позвоню в милицию, – с раздражением прошептала Настя и продолжила собираться.

– Опять бомжи, опять бомжи, – передразнила я сестру.

Чтобы ни в коем случае не потревожить спящих, я на цыпочках спустилась по лестнице. Разве что застыла на последней ступеньке, чтобы послушать, дышат ли они. Они чуть слышно посапывали. Страшась незнакомцев, я украдкой взглянула на их лица. Мне показалось, будто бы это мужчина и женщина, да притом молодые. Вещей вокруг них было немного: грязная сумка, да рюкзак. Наверняка, только переночевать зашли, – подумала я.

Бездомные издавна облюбовали наш подъезд. Во-первых, жили мы недалеко от вокзала. Во-вторых, на домофон в те годы управляющая еще не раскошелилась. Топили дом исправно, а толстые стены сталинки это тепло сохраняли.

Гости попадались разные, но почти все вели себя смирно. Устраивались на чердаке или под лестницей, были безмолвны. Спать ложились поздно, а уходили чуть свет. Зачастую я их даже и не видела. Только острый запах немытого тела подсказывал, что минувшей ночью в подъезде спал бездомный.

Встречались, конечно, и буйные скитальцы. Один, с виду смирный, мужичок схватил меня за ранец и потянул на себя. Рявкнул что-то неразборчивое и давай меня тащить к окну, а я схватилась за перила обеими руками и реву, зову на помощь маму. Хорошо, Настя подскочила. Отбила меня от этого бешеного.

Дом всем давал кров, без разбору. Мне запомнился один обидчивый постоялец. Он встречал в нашем подъезде прошлый новый год. Соседка с третьего этажа, тетя Таня, имела привычку вызывать милицию, если бездомный попадался ей на глаза. Тот прожил у нас целую неделю, с конца декабря. Был общителен и даже вежлив, пах умеренно. Мама делилась с ним остатками еды.

В канун нового года я вышла к нему с тарелкой, а наш кот, Карасик, выскочил из квартиры в парадную. Бродяга сразу же потянулся к Карасику, но я ловко схватила его и спрятала подмышку. Он долго упрашивал меня отдать ему кота, потому что «знает как его вкусно приготовить». Эти слова привели меня в ужас.

Не дожидаясь окончания праздников, соседка снизу вызвала милиционера. Он прогнал бездомного, а уже на следующий день, в пролете между третьим и четвертым этажами, там, где он спал, появилась куча дерьма. Управляющая компания упорно игнорировала эту кучу, и тогда сама соседка взяла в руки швабру и вымыла лестничную площадку. По дурости, она вылила на пол ведро с горячей водой. Вонь стояла до конца января, как бы упорно мы ни проветривали подъезд.

В школе объявили короткий день. Учитель химии простудился, и классная руководительница отпустила нас после третьего урока. В моем дневнике красовалась пятерка за проверочную работу по алгебре.

Позабыв о новых бездомных, я бегом поднялась на четвертый этаж.

– Девочка, у вас дома еды лишней не найдется? – спросила волосатая голова.

– Не знаю. Наверное, найдется – растерялась я.

– Если не сложно…

– Хорошо-хорошо, я разузнаю у мамы.

Ни мамы, ни сестры дома не было. Прямиком в сапогах, не разуваясь, я побежала на кухню. После выходных запас продовольствия заметно сократился. Тютелька в тютельку хватало на сегодняшний ужин. В холодильнике доживали остатки айсберга, цветная капуста, лук, картофель, тертый сыр, мамина ветчина.

Мое внимание привлекли две тарелки с недоеденным омлетом. Мама свою порцию забрала на работу, а вот мы с сестрой к еде почти не притронулись. Не раздумывая, я схватила тарелки, переложила омлет в одноразовые блюдца и вынесла их в подъезд.

– Спасибо, – буркнула волосатая.

– На здоровье.

На вид она была не старше двадцати пяти, край – тридцати лет. Волосы ее были длинные и густые, но нечесаные, сальные. Лицо чумазое, словно она побывала в угольной печи. Губы потрескались, кожа вокруг глаз выглядела сухой и покрасневшей.

Бритоголовая развернулась ко мне лицом.

– Думала, ты нас ментам сдашь. Спасибо за кормежку, малая, – сказала она и тоже присоединилась к трапезе.

– Никогда им не стучала. Это у нас соседка, тетя Таня, любит вызывать милицию.

– Не бойся, мы не барагозим.

– Если не сталкиваться с тетей Таней, у нас гостеприимный подъезд, – прошептала я.

Голос ее был низким, как у директора нашей школы. Она жадно ела, чавкала, вытирала руки о зеленые штаны. Выглядела бритоголовая куда ухоженнее своей соседки. Хоть лицо ее и было запачкано, но в меньшей степени, чем у волосатой. Кожа выглядела гладкой, не считая ссадины на подбородке, да корочки на пухлой губе.

Одежда их была поношенная, выцветшая, местами дырявая, но все же, выглядела куда лучше, чем у других бездомных. Не было в лицах этих девушек изнеможения. Потерянность, тоска, усталость, – безусловно, да. Но не изнеможение.

– Меня зовут Лена, – представилась я.

– Даша, – волосатая кивнула головой в сторону бритоголовой, – а я – Ангелина.

– Очень приятно!

Даша ответила слабой улыбкой. Мне сделалось неловко, я захлопнула дверь и сразу же почувствовала себя в безопасности. Умылась, выпила чаю и села за домашнее задание.

Через два часа вернулась сестра. Она была огорчена неудачей на комиссии, и я не рискнула с ней заговорить. Настя закрылась в своей комнате и включила тяжелую музыку.

Поздним вечером на пороге показалась наша мама. К ее прибытию я доделала уроки, вымыла посуду, протерла пыль в гостиной и нарезала салат. Хоть я и была младшей в семье, обязанностей по дому на мне висело, как казалось, не по годам много.

Этим вечером подружки звали меня на прогулку в парк, но взявшийся из ниоткуда дождь заставил меня остаться дома. Весна не спешила наступать. Пусть даже у Карасика хвост раньше был трубочкой, а теперь распушился, как веник.

Родные устроились на диване, сразу после программы «Время» начинался телесериал. Меня же он совсем не привлекал, зато я воспользовалась увлеченностью смотрящих и пробралась к входной двери. Жуть как хотелось подглядеть за Дашей и Ангелиной.

Меня одолевало любопытство. Когда я просунула полголовы в щелку, обе девушки лежали неподвижно. Даша спала лицом ко мне, а Ангелина обнимала ее сзади. Вдруг глаза у Даши открылись, я вздрогнула от неожиданности и тут же захлопнула дверь. Перепугалась так сильно, что в ушах запульсировала кровь.

– Садись к нам, – позвала меня Настя, – ты чего как пришибленная ходишь?

– Сама не знаю! Устала.

– Посиди, чайку выпей, да спать уж скоро ложиться, – сказала мама.

– Слушай, мам, а можно мне полчасика за компьютером посидеть?

– Можно, конечно. Но не засиживайся! Полчаса и дуй в кровать!

– Спасибо.

Мама подошла к компьютеру чтобы ввести пароль. На мониторе появились синее небо и зеленое поле, а также заветный ярлык браузера.

Интернетом я пользовалась с робостью. Ввела в поисковой строке запрос «бездомные в подъезде» и стала просматривать все подряд. Обращаться к маме или Насте с этим вопросом – бесполезная трата времени. Они предпочитали бездомных не замечать, а с хулиганистыми вели короткий диалог. Позвонят тете Тане, а та мигом вызовет милицию.

Мои же извилины работали иначе. В те минуты я была убеждена, что с людьми так поступать нельзя, нужно помогать нуждающимся покуда есть силы. Но страницы, которые мне выдавала поисковая система, гласили одно и то же: милиция, диспетчер ЖКХ, управляющая компания, ночлежка.

Мама прогнала меня из-за монитора ровно через тридцать минут. Как в компьютерном клубе, но без права продления. Все, что я успела – записать в блокнот телефон и адрес ночлежки.

Больше всего я боялась, что соседка позвонит в милицию. В прошлый раз, когда она вызвала служителей закона, приехали трое парней, немногим старше меня. Наверное, только поступили на службу. Они избили бедолагу, спустили его с лестницы и выкинули на улицу. Затем сели в автомобиль и исчезли. Что они могли сделать с двумя молодыми девушками – и представить страшно.

Вопреки указу мамы спать, я отважилась выйти на лестничную площадку чтобы предложить Даше и Ангелине помощь.

Относительно соседнего подъезда, куда без затычки на нос не войти, наш был чистым. Разве что на первом этаже время от времени появлялись банки из-под пива, бычки, презервативы и даже использованные шприцы. В одной из комнат коммунальной квартиры поселился наркозависимый мужчина. Как бы старательно тетя Таня не прогоняла его друзей, все было напрасно.

Туча отступила, из окна пролился тусклый свет от желтой луны.

– Ты почему не спишь? – спросила Даша.

– Поздно ложусь, – соврала я.

– И школу не просыпаешь?

– Никогда.

– Ты молодец, – усмехнулась Даша, – я тоже никогда не просыпала.

– Вы учились в школе?

– А как же? В интернатской.

– Понятно. И как, хорошо учились?

– Я-то хреново, а вот сестра, – Даша показала пальцем на Ангелину, – в отличницах ходила.

– Так вы сестры?

– Сестры.

– У меня тоже есть сестра.

– Видела уже. Высокая, – она поднял руку. – Лена, можно тебя попросить об одолжении?

– Можно.

– У вас дома не водится табачок?

– Настя курит, но мама и не догадывается.

– Можешь у нее сигарету попросить? Уж больно курить хочется. Три дня не курила.

– Если она узнает, мне худо будет.

– Тогда не нужно.

– Давайте я попробую.

– Не стоит…

Мне крупно повезло: из гостиной доносился Настин хохот. Я прокралась в ее комнату и вытащила из сумки две тонкие сигареты.

– Держите, – я протянула Даше сигареты.

– Как же я тебе благодарна, подруга.

– Да не за что!

Даша достала спички, подожгла сигарету и глубоко втянула дым. Тут же проснулась Ангелина. Сестра протянула ей сигарету, та затянулась, выдохнула и тут же продолжила дремать.

– Почему вы здесь? – решилась спросить я.

– Спим?

– Да.

– Потому что больше негде спать.

– Как же так случилось?

– Это долгая история.

– Может быть, вам нужна помощь?

– Давай я тебе все расскажу, но будет это завтра. Мне спать охота, а ты в школу опоздаешь. Если мусора нас не выкинут, то завтра поговорим. А если выкинут, то что уж тут поделаешь. Договорились?

– Договорились.

Я зевнула так сильно, что от слабости подкосились ноги. Едва соприкоснувшись с чистой, накануне выглаженной простыней, я провалилась в беззаботный сон.

Утром я намеренно пережарила свои сосиски, чтобы сослаться маме на гастрит и отдать их в обед Даше и Ангелине. Личных накоплений у меня не было. Мама давала сто рублей на перекус в школе, изредка – на мороженое с лимонадом.

До окончания уроков я считала каждую минуту. На последнем, литературе, уж точно и думать не могла о Дон Кихоте Ламанчском, но учительница, как назойливая муха, прилипла ко мне с дурацкими вопросами.

– Ангелина, держи, – я протянула ей две сосиски и пластиковый стаканчик с горячим чаем.

– Благодарю.

– Привет, – приподнялась Даша, – Как видишь!  – она развела руками.

– Да я знала, что вас не выгонят.

– Выгонят. Непременно выгонят. А про обещание я помню.

– Да я не настаиваю. Так, любопытно.

– Давай я прогуляюсь по двору, а ты пока побудь с Ангелиной. Мне нужно минут десять.

– Хорошо.

Даша резко встала и побежала вниз. На ней был серый кардиган, джинсы и стоптанные армейские ботинки. Позади нее остался шлейф пота. Такой же стоял в раздевалке для мальчишек, что за школьным спортивным залом.

– Что ты хочешь слышать? – немного грозно начала Ангелина.

– Мне бы хотелось вам помочь…

– Ограничимся твои желанием.

– Вот, – я протянула ей листок с координатами ночлежки, – взгляните.

– Что я, бомжиха, по-твоему?

– Нет, что вы…

– Внимай, – скомандовала она, пережевывая сосиску.

– Значит, так. Матушки не стало в девяносто третьем. Батенька запил. Но запил он задолго до смерти матушки. Потом у батеньки отняли права, но он пообещал их вернуть и забрать нас из детдома. Разумеется, спиздел. Сначала, кстати, нас привезли в приют. Там хоть кормили по-людски. Потом перевели в детский дом. – она дернулась плечом.

– Вам холодно? – через форточку прорвался ледяной ветер. Я встала чтобы захлопнуть ее, но никак не могла дотянуться.

– Мы с сестрой из закаленных, – она приподнялась и резко захлопнула форточку, – зимой в детдоме приходилось тяжко. Окна были старые, из них сочился воздух. Мало того, что дуло, так и батареи нихрена не топили. Укутывались в свитера и куртки, в шапках спали, на ноги по три пары носков натягивали.

Ангелина достала из рюкзака огрызок яблока и жадно укусила его, я слышала, как на ее зубах хрустели семечки. Из-под затертого одеяла торчала ее нога. Носок был усеян дырками, большой палец почти полностью вылез наружу.

Громыхнула входная дверь, я подумала, что вернулась Даша. Но на лестнице показалась моя сестра.

– Пойдем домой, Лена.

– Давай, потом договорим, – поторопила меня Ангелина.

– Ну вот что ты вечно лезешь не в свое дело? – взорвалась я, только мы вошли на порог.

– Ты обалдела что ли? С бомжихами сидишь в подъезде.

– Никакие они не бомжихи! Это две сестры детдомовские, Даша и Ангелина.

– Чего они тебе еще наплели? Не колются, наверное? И не пьют еще? Да и не воруют? Может быть, даже не курят?

– Сама-то куришь как паровоз.

– А тебе откуда знать?

– Все знаю про тебя.

Мы начали толкаться. Бой был неравен: Настя выше меня на голову и вдвое шире. Со злости она заперла меня в кладовку. Правда, через пять минут выпустила.

Как насолить сестре я думала долго, и, наконец, придумала. Настя была носочной маньячкой. В ее тумбочке хранились десятки, а может, и сотни пар носков. От следков до гетр. Вспомнив о дырявом носке Ангелины, я решила, что сделаю гостье нашего подъезда подарок.

Размер моей ноги был совсем крохотным, еще детским. У сестры же была такая ступня, что сойдет за ласту.

Так в кармане моих штанов оказались две пары теплых шерстяных носков. Совсем не новых, судя по катышкам и потертостям. Все равно они были несравненны с теми, что носила Ангелина.

Одни, судя по марке, были не из дешевых. Но меня это мало беспокоило. Две пары я взяла лишь потому, что многое знала о сестринской зависти.

И минуты в комнате родной сестры хватило чтобы вспомнить, что ее несчастный шкаф, в котором некогда помещались и мои платьица, трещал от одежды. Одних блузок два десятка, не меньше. Мама с легкой грустью говорила, что шоппинг для Насти – одно из немногих любимых занятий.

До вечера я погрязла в мучительных задачках. Биологичка решила провести контрольную работу, а я в зиготах и так далее совсем ничего не соображала.

Мама домой не вошла, а ворвалась. Уверена, Настя еще по телефону ей наябедничала. Она сразу же принялась костерить меня за «разговоры с бомжихами», а мне и слова вставить не давала. Думала, что и вовсе отлупит, но обошлось. Как я не пыталась ее переубедить, все тщетно. Даже зарыдала от беспомощности, как маленькая.

Час был уж поздний. Я свернулась на кровати в позу эмбриона и наблюдала за старичком Карасиком, жирной черной точкой под стулом.  Дверь приоткрылась, в комнате посветлело. Зашла мама. Она долго извинялась передо мной за крик. Тогда я решила, что самое время рассказать ей историю Даши и Ангелины. Не знаю, прониклась ли тогда мама моей историей или притворялась, но помочь согласилась.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по спальням. Даже Настя помахала мне пятерней из коридора.

Мамин будильник отчего-то не сработал, так что мы проспали. Завтрак прошел в сокращенной форме. Настя ухватила банан, я – батончик с мюсли, а мама опустошила стакан с лимонной водой и выставила нас за порог. Сегодня ни у кого из нашей семьи времени не нашлось даже на помойку.

На обратном пути из школы я зашла в монастырскую булочную. Монет хватило лишь на буханку гречишного хлеба.

Сестры поприветствовали меня. Дома я переоделась, разлила по стаканчикам чай и вынесла им завтрак. Хлеб был еще теплым, дышащим.

Разговор завязался сразу с обеими сестрами. Выяснилось, что Даша старше меня всего на два года, Ангелина на три. Мне же казалось, будто им по двадцать пять, а то и больше. Я, девятиклассница, почувствовала себя совсем еще ребенком рядом с ними.

– Мы не городские, с области приехали. Можно сказать, из городка, – продолжила вчерашний рассказ Ангелина.

– А чего приехали – сами не знаем, – расхохоталась Даша.

– Из общаги-то нас поперли, а на квартиру, значит, еще очередь не пришла.

– Не больно-то и надо, – вставила Даша.

– Как зима кончилась, так и поперли. Перекантоваться нам не у кого, вот и ночуем где попало.

– У вас совсем никого нет?

– Мы не слишком-то сдружились с детдомовскими, Ленка, – с прищуром, как бы подтрунивая, процедила Даша.

– Был дядя Витя, он как бы курировал наш детский дом.

– Задушила бы, суку! – совсем не подтрунивая, прикрикнула Даша.

– Тише давай, мы в гостях – Ангелина одернула сестру, – Вот, значит… дядя Витя был негодяем, но щедрости ему не занимать. Вкусное приносил, новую одежду дарил, игрушки, потом сигареты, резинки. Но за подарки нужно было платить, он отводил нас в бытовку и в губы целовал.

– Надеюсь, он уже подох. Это тебя он только в губы целовал!

Мне стало не по себе. В голове сразу же всплыл Анатолий Палыч, громоздкий дядька в черном костюме. Он часто приходил в школу, но зачем – никто наверняка и не знал. Поговаривали, что он ходил в друзьях у директрисы. Он был точно из зажиточных. Иногда организовывал нам детские праздники. Со сладким, газировками и театральными постановками. Как представила, что он целует меня в губы, так спина похолодела.

– Они тебе чего угодно наплетут, это же детдомовские! Врать – это у них в крови, – выпалила за ужином мама.

– Мам, ну это правда.

– Тебе-то покуда знать, дорогая моя?

– Ну зачем им мне врать?

– Чтобы втереться в доверие. Думаешь, я не знаю, что ты им еду таскаешь? Знаю. Завтра одежду начнешь, а послезавтра и в квартиру пустишь.

Гневу моему не было предела. Но я не проронила ни слова, зато насупилась, вышла из-за стола и закрылась на замок в своей комнате.

В ночлежку они, конечно же, не пойдут, – думала я. Миссия утяжелялась. Есть у нас рядом со школьным двором курсы швейного мастерства. Вот завтра пойду туда и разузнаю: вдруг, примут. Может, школьному завхозу помощницы требуются. У Пашки, друга моего близкого, родной брат на овощебазе работает. Там тоже разведаю. Так я выстроила целый план по трудоустройству Даши и Ангелины. Где работа, там и дом будет. Пока так.

В расписании числилось шесть уроков, а еще факультатив по биологии. Учитывая то, что по контрольной у меня наверняка была двойка, я решила поприсутствовать на дополнительном занятии.

Ровно в четыре часа я пулей вылетела из школы. В сегодняшний план-минимум входили швейные курсы и визит к Пашке. У него болел живот, так что он отлеживался дома. Благо, жил напротив школы. Завхоза я уже опросила утром. Увы, в помощниках он не нуждался.

– Ну приводи, посмотрим, кто такие, – выдала мне крупная женщина в рабочем халате, – если руки на месте, то поговорим.

Пусть ее слова и не давали никаких гарантий, все же, на моем лице появилась улыбка.

Пашка ручался уговорить старшего брата. Также обещал поспрашивать родственников и старшеклассников.

Благие вести неслись впереди меня.

Только вот в подъезде ни Даши, ни Ангелины не было. Рюкзак, сумка, одеяльце, – все пропало. На батарее, у которой спала старшая из сестер, лежала подаренная мною пара носков и записка с одним словом: «Спасибо».