Читать книгу Всякое-разное - Гриша Хрящев - Страница 4

– Алло! – Данила прокричал в трубку, которую машинально поднес к левому уху, позабыв о наушниках.

– Данила, я тебя приветствую, – по-армейски начал руководитель Отдела, – будь добр приехать на новый склад. Начальник склада ждет тебя к обеду.

– Павел Петрович, с минуту как от юриста вышел, перекусить бы… – начал Данила.

– Попрошу отложить обед, дело срочное! Завтра к нам нагрянет проверяющий, а у начсклада кипа липовых накладный. И авария какая-то в цеху. Разберись с этим делом, – перебил его руководитель.

– Как скажете, Павел Петрович. Выезжаю.

Данила едва ли не на ходу выскочил из переполненной маршрутки. Он трусцой перебежал улицу и оказался на автобусной остановке. Как только Данила опустился на свободное место, то сразу же почувствовал жар раскаленной металлической лавочки.  Он откинул голову назад, чтобы козырек остановки спас хотя бы его лицо от вездесущего солнца, убрал испарину со лба бумажной салфеткой, жадно опустошил бутылку с газировкой. Ничего не спасало от зноя, Данила по-прежнему тяжело дышал.

Справа от Данилы сидел худощавый мужчина с обнаженным торсом. На его плече устроилась черная птица. Сам мужчина казался преспокойным, ровно как и его питомец.

Данила же плавился от жары, мокрая челка приклеилась ко лбу, а рубашка – к телу. Он с завистью окинул взглядом длинные, густые, а самое главное, сухие, волосы соседа.

Мимо остановки промаршировала толпа азиатских туристов. Юный экскурсовод вел их в сторону древней часовни. Пожилые люди вооружились зонтиками, а те, кто помоложе, предпочитали кепки и панамы. Данила заметил даже человека без обуви. Правда, быстро потерял его из виду.

– В такое пекло можно и пятки на асфальте оставить, – раздался хриплый голос.

На левом краю лавки развалился толстый мужчина.

– Вы тоже заметили? – удивился Данила.

– Я тоже, – он чуть заметно кивнул.

На мужчине была яркая футболка. Данила видел похожие на блошином рынке. Как бы он не вглядывался в рисунок, задумку художника разгадать не получалось. Пузико мужчины украшали животные. Несуразные быки свирепо раздули свои ноздри, бараны запутались в собственных витых рогах, кобры готовились вот-вот напасть, жабы зловеще уставились в пустоту. Всюду замысловатые узоры и письменность на неизвестном языке. Руны ли, иероглифы, – Даниле все было едино.

Когда он переключил внимание на лицо мужчины, то подловил себя на мысли, что тот походил на ефрейтора, служившего во взводе Данилы. Только его напарник был лет на пятнадцать помоложе.

Автобус попыхтел и тронулся, а Данила провожал взглядом сидящих на лавочке мужчин.

Он отрешенно разглядывал полуденный город. Каждого водителя, запертого внутри автомобиля, каждого скрюченного старика, каждого школьника с сундуком за спиной. На дорогах скопилось такое количество транспорта, что казалось, будто и к ночи Данила не доберется до этого проклятого склада. Вскоре он совсем заскучал и принялся вылавливать самые уродливые вывески, пересчитывать обедающих на террасах ресторанов, подмигивать симпатичным девушкам.

Старинные кварталы остались позади, люди на улицах потихоньку редели: маршрут следовал из центра города на юг, в промышленный район. На подъезде к нужному Даниле пустырю автобус угодил в затор, протянувшийся на сотни метров.

Внутри нарастало волнение. От настежь открытых окон становилось только хуже. Жара проникала в салон и душила пассажиров. Когда Данилу стало подташнивать, а перед глазами на доли секунды потемнело, он мигом рванул к водительской кабине. Женщина нехотя надавила на кнопку, дверь прошипела, и Данила оказался посреди проспекта.

О новых складах он почти ничего не слышал. Павел Петрович никогда не повторял дважды, а Данила не переспрашивал. Он открыл карту и зашагал вглубь жилого квартала.

Застройка оборвалась за типовой многоэтажкой. Перед Данилой открылась роща, а над ней – линии электропередач и десятки проводов. Он сощурился, глядя на безоблачное, голубое небо. Выследить его ранее Данила никак не мог: небо закрывали крыши домов. Изредка между ними виднелся просвет, но всякий раз Данила его упускал, предпочитая смотреть то под ноги, то на экран телефона.

Отвыкшие от природы глаза потихоньку свыкались с позабытой сине-зеленой палитрой. Теперь Данила не озирался по сторонам, а смотрел ввысь.

Перед рощей протянулось крошечное маковое поле. Не больше двадцати кустов с красными цветами и сорняки, сорняки, сорняки. Повсюду годами некошеная трава, стрекочущие кузнечики, одуванчики и хабарики.

Попривыкнув к новому миру, Данила снова выискивающе завертел головой и уткнулся в карту. Карта вела его напрямую, через рощу. Входя в этот перелесок, место показалось Даниле знакомым. Те же березы и клены, тропы и коряги, что росли невдалеке от родительского дома. Только все как бы наоборот. Тропа вела не в топь, а в гору. Извилистая коряга лежала не на своем месте. Березка, покоцанная хулиганами, росла не над норой, а у полянки с мать-и-мачехой.

С висков стекали капли пота. Данила видел перед собою марево. Сегодня жара показывала особую настырность.

Роща оказалась реденькой, хоть издали и походила на лес. Из-за крон деревьев вылез лысый холм. Данила забрался на него в надежде осмотреться.

Широколистные деревья отбрасывали черные, лишь чуть подвижные от слабого ветра, тени. Из-за безмятежной тишины Даниле почудилось, словно жизнь вокруг него остановилась, и только легкий звон, исходящий от ЛЭП, напоминал о цивилизации по соседству.

Данила вспоминал, как, будучи подростком, каждое лето уезжал в деревню. Там жил его любимый и единственный друг. Он появлялся у калитки после обеда, каждый день. Дергал за кик-стартер мотоцикла, его мотор тарахтел, труба напускала дыма на весь двор. Данила садился за другом, тот включал передачу и мотоцикл с ревом отправлялся в путь.

Они часто ездили к лесу, рядом с которым вскоре развернулась военная база. Одним летом равнину под холмом, на котором они часто сиживали, скосил не то ураган, не то солдаты. Но друзья не оставляли тех мест, ведь с холма открывался обзор на всю деревушку.

Данила любил стянуть с себя майку и валяться на траве, предаваясь солнечным лучам и байкам любимого друга.  Но теперь единственное, что он теперь мог себе позволить – это расстегнуть вымоченную в собственном соку поплиновую рубашку.

Спустя годы, вместе с тем же другом, Данила прокатился на броне камуфляжной машины. Годы службы только укрепили их привязанность.

После армии Данила чувствовал себя неприкаянным в гражданской жизни. Как завелось с самого детства, друг оказался рядом и предложил Даниле помощь. Данила восторженно принял весть о грядущем обогащении, но, не дождавшись изменений в делах, увидел в друге незнакомца, который не собирался честно зарабатывать деньги, а только обманывал людей. Когда Данила разочаровался, был обижен своего компаньона, то подвернулся Павлу Петровичу, крупному предпринимателю из родного города. Данила продал ему свою долю в гибнущей фирме, а уж дальше Павел Петрович ловко превратил его в безмолвного раба.

Воспоминания разомлевшего клерка рассеял звонок руководителя.

– Где ты там, Данила? – гаркнул Павел Петрович. –  Посмотри на часы, начскада заждался. Ему машинку вечером принимать. Поторопись, Данила!

– Павел Петрович, с минуты на минуту буду, – отрапортовал он.