Читать книгу Книга воспоминаний - Группа авторов - Страница 19

Елена Александровна родилась и выросла в г. Унеча Брянской области. Окончила Брянский государственный педагогический институт в 1994 году. В 2003-м стала лауреатом Областного профессионального конкурса произведений искусства, посвящённого 200-летию со дня рождения Ф. И. Тютчева.

В 2023 году издана книга-исповедь «Чистые слёзы». Часть тиража передана в фонд «Яркая жизнь» (Санкт-Петербург). Издательством «Четыре» книге присвоен статус социально ориентированной, подтвердив, что издание играет важную роль в формировании общественного сознания и в организации поддержки людей, попавших в трудную жизненную ситуацию, а также побуждает читателей к активному участию в благотворительных проектах.

Участница многочисленных проектов изд-ва «Четыре». Член клуба «Творчество и потенциал».

Старая яблоня

Сорок шестую весну встречала изрядно высохшая и изрезанная глубокими почерневшими морщинами, местами лопнувшая и изъязвлённая тёмной плесенью, расколотая в нижней части ствола и неожиданно возрождённая из опустевшей середины, измождённая и измученная дикая яблоня. Её потрескавшиеся и неказистые корни с наростами, напоминающими безобразные опухоли, неуклюже выглядывали из-под земли и казались окаменевшими. Корням давно уже не хватало места под землёй у крыльца, и теперь пропитание они искали повсюду. Там, где кончалась оскудевшая от времени почва, они раскалывали асфальт, грубо выпячиваясь наружу. Ветви яблони походили на повисшие струпья. Когда-то очень давно её крону старательно обрезали, и она с лёгкостью восстанавливала свою округлую и пушистую фигуру. Тогда ещё надеялись, что уж в этот, очередной год она принесёт не кислые, мелкие и терпкие, что скулы сводит, а сладкие, румяные и крупные наливные яблоки. Однако в последние годы, теперь даже десятилетия, её макушка обрастала всё реже, а всё чаще проветривалась ветрами редкая и пустотелая залысина. Сила оставалась лишь в её изогнутых и занозистых ветках-плетях, которые неуклонно тянули её книзу, искривляя стройный когда-то позвоночник. Сам почерневший ствол напоминал падающую башню, и казалось, что вот-вот она рухнет и рассыплется на части.

Каждую осень после освобождения от ржавой и грубой листвы, которая хоть как-то скрывала от глаз корявую и уродливую старость, она слышала обидные и немного пугающие слова, произнесённые с обречённостью после продолжительного выдоха людьми, живущими в родном дворе: «Эту зиму наша дичка точно не переживёт. Весной надо вырубить». Но приходила весна, и яркое дружелюбное солнце обнимало своими тёплыми лучами одинокую яблоню, и каким-то неведомым образом дерево начинало оживать. Сначала лопнувшие почки украшали её сочной и нежной зеленью, и спустя пару майских ночей она набрасывала на себя белоснежную шаль. Весёлые птицы прятались в её свежем наряде и окутывали любовной трелью. И никому из домочадцев в сей миг не приходила в голову та мысль, которая неизбежно появлялась поздней осенью, никто даже и не думал вырубать такую красавицу! Именно в весенние дни она была главным и единственным украшением двора. А в скором времени завязывались плоды, и жильцы небольшого кирпичного дома вновь надеялись на чудо: что такое обильное цветение всё ж таки нарушит закон природы и им повезёт увидеть те плоды, о каких мечтали всю жизнь! Однако всё повторялось снова: бледно-жёлтых и вызывающих оскомину яблочек было видимо-невидимо, и, даже вызревая, они с досадой падали на землю, оставаясь никому не нужными в этом мире. Их, как ненужный сор, подметали и ворча от них избавлялись. А когда падал первый снег, яблоня снова слышала печальные слова о своей скорой кончине.

Однако текли годы, словно горные реки – быстро и безвозвратно, – и с одной стороны, жизнь казалась весьма однообразной, но с другой – молодые мамы и папы трёхэтажного дома-кубика незаметно превращались в зрелых мужчин с седеющими висками и женщин с тонкими и гибкими морщинками, а дети, ещё недавно агукающие в колясках, теперь беззаботно играли в Али-Бабу, лапту и городки. По утрам мимо яблони жильцы спешно выбегали на работу или в школу, а по вечерам усталые возвращались обратно. По выходным образцовые хозяйки, развесив накрахмаленное бельё на верёвки, протянутые над зелёной лужайкой, перед тем как подняться на свой этаж, садились передохнуть на крылечко под яблоней. Мужчины круглый год что-нибудь чистили и скоблили, занимались ремонтом техники и инструментов, проворно распоряжались хозяйством в сарае и, проходя мимо яблони, с удовольствием присаживались в тенёк под ветками посудачить о том и о сём. Шустрые и резвые ребята-подлетки с гиком и свистом карабкались по искривлённому стволу дерева, словно по полосе препятствий, и, если не видели родители, с радостными криками прыгали через окно прямо в подъезд, используя ветки яблони как трамплин. Наконец так скоро повзрослевшие девчонки, ещё вчера игравшие под пышной кроной яблони в «классики», неизбежно расцветали, как водится, невестились и улетали из гнезда.

На третьем этаже жила семья, прибывшая сюда одной из первых. И именно он – хозяин этой квартиры – привёз однажды юное деревце сюда, несмотря на недовольные и скептические ворчания остальных, что, дескать, сортовому дереву здесь были бы более рады, чем дикому, случайно выросшему в поле. Она хорошо помнила тот первый день: его тёплые, шершавые руки и сердобольные слова, что тихо приговаривал он, когда поливал из ведра ещё тонкие и ворсистые корешки: «Не нравится – не ешьте “кислятину”, что родится. Пусть растёт. Никому она здесь не помешает». Теперь, по прошествии нескольких десятков лет, она испытывала безмерную благодарность за то, что он подарил ей жизнь среди людей. Не случись этого, яблонька не узнала бы истинной жизни. Заглядывая в окна, до которых старательно дорастала, она с интересом наблюдала за людьми и узнавала, что есть лучистое счастье и жестокое горе, что есть невыносимая боль и жгучая радость, что бывает грустно, но может случиться и нежданное чудо. Что можно не только заботиться о человеке, но также жалеть и растить пушистых кошек и мохнатых собак. Это была обыкновенная жизнь людей.

Но ей пришлось увидеть и смерть. Единственную. Того, кто подарил полную тревог и светлой радости жизнь дикой яблоне под крыльцом небольшого дома с одним подъездом на шесть семей. В тот июньский день никто тогда не заметил, как благодарная яблоня, печально опустив свои густые ветви с уже созревающими плодами, вместе со всеми провожала его в последний путь, осыпая выходящих из подъезда скорбной хрустальной росой. По громкому плачу его родных, горькому сожалению пришедших проститься людей, наполнивших маленький дворик, яблоня верно поняла, что больше никогда его не увидит. Так жалобно и больно уходили родные люди. И она вместе со всеми чувствовала скатившуюся на неё безутешную печаль. Однако оставались другие жильцы, и яблоня вместе со всеми продолжала растить свою жизнь.

Так она встречала свои уже сорок шесть лет…

К счастью или несчастью, но она прожила свою жизнь не так, как было уготовано судьбой: в чистом поле, среди множества лесных деревьев и разнотравья, среди самых разных зверюшек и птиц, каким нет места в городской среде. Правда, ей оказались неведомы бескрайние луговые просторы, бездонное голубое небо с ватными облаками и ветер, то ласково обнимающий и нежно поющий, то грозно гудящий, но всякий раз соблазнительно танцующий в паре с листопадом. Её мир ограничился лишь крохотным, уютным двориком с нехитрыми постройками и цветочными клумбами. Небо она видела всего-то мизерный кусочек из-за окружающих её построек, а ветер, хоть и прилетал к яблоне, долго не задерживался, потому как разгуляться негде. Но главное – она жила с людьми, совершенно непостоянными и переменчивыми день ото дня: и добродушными, и жестокими; и решительными, и сомневающимися; и щедрыми, и корыстными; и храбрыми, и робкими; и честными, и лукавыми; и заботливыми, и безразличными; и откровенными, и скрытными; и больными, и здоровыми; и наивными, и проницательными; и приветливыми, и угрюмыми. Хорошими? Плохими? Нельзя ответить однозначно. Всегда такими разными, нисколечко не идеальными, но по-настоящему живыми и неповторимыми.

Неизбежно уходила сорок шестая холодная и влажная зима, и сейчас старая яблоня уже сама не знала, сможет ли жить дальше. Она ничего не чувствовала. Соки застыли в ней. В последние годы уже никто не покушался на её «бесполезную» жизнь. Да она и сама уже не один год думала, что пора бы развеяться ветром. Но как? Теперь она сама должна была что-то предпринять и вот, наконец, решилась. Собрав последние силы, яблоня перенаправила весеннее сокодвижение не в одряхлевший и пустотелый ствол, а в слабый и ещё волосистый корешок. И как только потеплело, она-таки успела увидеть зарождение новой жизни: там, внизу, у потрескавшейся отмостки дома, появился резвый и проворный молодой яблоневый стержень.

Теперь ей совсем не было страшно…