Читать книгу Бедеева-Поляна, Ирочка и я - Гюльназ Ханифовна Лежнева - Страница 6

– Ананас.

– Сироп.

– Паровоз.

– Сироп.

– Нет, сироп больше нельзя. Во-первых, он уже был, а во-вторых, «паровоз» заканчивается на букву «З».

Да, да, тут нечему удивляться, я играла со старшей сестрой в «слова», ведь мне ещё той осенью исполнилось шесть лет, и теперь мы с Ирочкой ходим в шестилетку – старшую группу нашего детского сада. Там нас обучают всему тому, чему детей, обычно обучают в первом классе, потому что мы должны были после шестилетки пойти сразу же во второй класс общеобразовательной средней школы, а не в первый. Как нам потом объяснили горе-учащиеся первых классов, зато они перепрыгнут через четвертый класс, а нам придётся в нем учиться. Видимо, дети во все времена рады через что-нибудь перепрыгнуть, какой бы это не был по счёту год обучения.

В начале сентября наши с Ирочкой мамы сошлись на том, что мы с Ирой уже достаточно взрослые, чтобы ходить в садик самостоятельно. Мы были такому положению дел очень даже рады. Мы давно заметили, что стали достаточно взрослыми, хорошо, что и взрослые наконец-то это тоже заметили.

И вот, на следующий день мы отправились в садик одни.

В 7.30 Ирочка была у меня, а значит, на 300 метров дальше от садика, чем была у себя дома. Меня она застала совершенно несобранную. Мама была в ночную смену, и ещё не вернулась, Папа уже ушёл на работу, а Юля училась во вторую смену, поэтому спала.

Ирочка стояла в коридоре и потела, а я спешно натягивала свои любимые красные колготки, прыгая по прихожей на одной ноге:

– Ты можешь себе представить, я лунатик!

– Как это, – спросила Ира, и расстегнула свою кофточку.

– Ну я на самом деле-то сплю, а сама при этом хожу. Вот я ночью встала, руки – вот так впереди себя выставила и хожу, маму ищу.

– Нашла?

– Мама на работе была, хорошо, что папа дверь на ключ запер, он говорит, что я могла прямо так босиком, в сорочке в котельную пойти. А так я только легла у двери, да тут и проснулась утром!

– Ты тут спала что ли? – Ирочка удивлённо посмотрела на пол.

– Ага, прямо тут, представляешь. Папа говорит, лунатики могут ходить по проводам и по карнизам и ничего им не делается, если их только никто не разбудит.

– А если разбудят?

– То всё, каюк, – вздохнула я обреченно, – Испугается, свалится с карниза и разобьется.

– А если бы дверь открытой была, и никто не разбудил тебя, тогда, что? Дошла бы до котельной?

– Конечно, дошла бы!

– А как бы ты нашла там маму? – не унималась Ирочка.

– По запаху! Знаешь, какой нюх у лунатиков, как у собак самых нюхательных! Вот!

– Тогда понятно, – согласилась Ирочка. Она уже поставила свою сумочку на пол, и кофточку там же положила, а сама взобралась на табуретку, и теперь беспечно болтала ногами.

К этому моменту я полностью собралась, и к своему удивлению обнаружила, что Ира совершенно никуда не торопится:

– Ой, чего же ты уселась! Мы же опоздаем, – заявила я так, словно бы это я пришла за Ирочкой ровно в половину восьмого, хотя мне-то на самом деле это было бы и сподручнее. Ирочка спрыгнула с табурета, и мы вышли. Я закрыла дверь на ключ, а ключ положила под половик. Мы удовлетворённо вздохнули, и окунулись в первый осенний туман.

– Где твоя сумочка? – спросила я Иру, заметив, что руки у неё свободны.

– Ой, – сказала Ира.

Мы вернулись в подъезд, я открыла дверь ключом, Ира забрала свои вещи, я снова повернула ключ и спрятала его под ковриком у двери.

Мы снова с удовлетворением вздохнули, и бодро зашагали. Но тут вдруг Ирочка спросила:

– А Юля уже ушла в школу?

– Она спит, а почему ты спрашиваешь?

– Ну ты просто заперла её снаружи, а ключ под половиком оставила!

– Ой, – сказала я. И мы бросились обратно в подъезд. Я достала ключ, открыла дверь, повесила ключ на гвоздь в прихожей, и мы снова вышли на улицу. И снова с удовлетворением вздохнули.

– Ну теперь всё, – сказала Ирочка.

– Теперь можно идти, – согласилась я. Мы прошли несколько шагов, туман начинал рассеиваться.

– А мама у тебя скоро придёт домой, – спросила Ира, – Моя вот ушла только недавно.

– Да должна, кажется, прийти скоро, – я остановилась и стукнула себя ладошкой по лбу – Она бы Юлю сама бы и открыла. Ну вот! Обратно что ли идти? Закрывать?

– А мама не заругает, если увидит, что ты Юлю оставила одну спящую с открытой дверью?

После недолгой дискуссии, мы с Ирочкой вернулись в подъезд, я достала ключ с гвоздя, заперла дверь, положила ключ под половик, и мы вышли из подъезда:

– Если уж Юля вдруг проснётся раньше, чем вернётся мама, и ей непременно нужно будет выйти, то она может и из окна вылезть, правда же?

– И как мы сразу об этом не подумали, – согласилась со мной Ира. И мы, наконец-то, пошли в садик.

– Как здорово, что мы уже такие взрослые! – сказала Ирочка, – Можно идти откуда хочешь!

– А ты откуда хочешь, – уточнила я.

– Да, так-то и отсюда хорошо, просто теоретически, можно пойти откуда хочешь!

– А пошли за сараями пройдём? Я там замок рыцаря Като видела!

– Ах, – только и сказала Ирочка. И мы побежали в противоположную от садика сторону, смотреть замок. В общем-то, мы видели и раньше эту водонапорную башню возле нашего гаража. Наш сарай был крайним в ряду сараек, и папа недалеко от него выстроил себе гараж, и купил сломанный мотоцикл «Урал». Мотоцикл пока ещё не ездил, но папа работал над этим всё свободное от работы и рыбалки время. Так вот прямо у папиного гаража стояла эта башня. Но вот прямо вчера мы читали «Мио, мой Мио», и теперь эта башня совершенно перестала быть похожей на водонапорную, она стала вылитым черным замком, на вершине скалы.

На наше счастье, дверь в башне не была заперта!

– Скорее, нужно сразится с рыцарем Като! Ты будешь Мио! – торопливо тараторила, я заходя вовнутрь. Там пахло сыростью, громко и размеренно падали капли откуда-то сверху.

– Нет, давай я лучше Юм-Юмом буду, а ты сразись с рыцарем, я первая подниматься не хочу.

– Хорошо, но тогда тебе придётся побыть ещё и Като, не могу же я сражаться сама с собой.

– И то верно, ну ладно, буду Мио, но у меня нет меча!

Мы вышли наружу, бросили свои сумочки у двери и пошли искать подходящую палку. Искать пришлось недолго, позади башни валялось сухое дерево, наверное, его сюда притащили мальчишки. Мы отломили палку, и бросились назад в башню.

Лестница была винтовая, из метало-каркаса. Поэтому, когда смотришь вниз, видно, как далеко тебе падать до пола. Подниматься было очень страшно и даже жутко.

– Совсем, как взаправду, – сказала я шепотом. Мы всё поднимались и поднимались, а лестница всё не заканчивалась, где-то наверху было малюсенькое окошечко, и из него попадал тонюсенький лучик света.

– Вот и настал день твоей последней битвы, – сказала Ирочка, останавливаясь где-то посередине, и разворачиваясь ко мне.

– Уже, – удивился рыцарь Като, – До верха бы хоть дошёл, жалкий мальчишка!

– Сражайся, – закричала Ирочка, – суя мне под мышку меч, рассекающий камень.

– Скорее, пронзи моё сердце, – говорю я, расстегивая платьице на груди. Ира осторожно тыкает меня в грудь своей палкой, я умираю, и мы бегом побежали по лестнице вниз. Сердце колотилось бешено, каждую минуту, казалось, что сейчас нога оступится, и мы кубарем улетим в пропасть. Но наконец-то мы снова вышли на воздух. Тумана, как не бывало. Вовсю сияло солнышко.

– Надо же, как рано рассвело, – заметила Ирочка. Мы переглянулись:

– Ой, садик! – сказали мы в голос, схватили сумочки, и не разбирая дороги побежали в садик.

Мы пробежали улицу Юбилейную, на которой и стояли наши три двухэтажки, пробежали мимо бывшего нашего общежития и свернули на луга, туда весь колхоз отводил свою скотину ранним утром, чтобы пастухи отогнали стадо в горы, там были лучшие пастбища для скотины. Когда мы подбегали к краю луга, чтобы перейти реку Усу по висячему мосту, мы увидели на мосту одну из своих воспитательниц.

– Здравствуйте, Надежда Николаевна! – сказали мы ей хором. Она удивлённо выглянула на нас из-под очков, посмотрела на свои наручные часы, потом снова на нас, и спросила:

– А вы почему не в садике до сих пор?

– Мы только идём, – ответили мы поникшими голосами. Нам стало отчётливо ясно, что мы опоздали!

– Вы очень сильно опоздали, девочки. Бегите скорее.

– Спасибо, Надежда Николаевна. До свидания! – так же хором отчеканили мы и бросились бежать, но, когда мы уже сбежали с моста, и нам стали видны трубы Полянской котельной, Ира вдруг остановилась.

– Ты чего? – спросила я, запыхавшись, – Нога болит?

– Опаздывать не хорошо! Нам попадёт!

– Тогда прячься, а то воспитательница оглянется и увидит, что мы до сих пор тут стоим!

Мы с Ирой спрятались под мостом, попеременно выглядывая – далеко ли ушла Надежда Николаевна.

Когда нам показалось, что она ушла достаточно далеко, мы выбрались из своего укрытия, и пошли назад на мост и на луга, но на середине пути мы встретили какого-то школьника, и поняли, что идут в школу дети, учащиеся во вторую смену.

– Мы ведь встретим сейчас или Юлю или Лешку, – удручённо проговорила Ирочка.

– Надо идти в обход, – тут же нашлась я. С лугов можно было пойти в четыре стороны – туда, куда мы решили не идти, в Поляну; туда, откуда мы пришли – из Колхоза; не доходя до колхоза можно завернуть на Зелёную улицу; а можно обойти старицу, пройти по узкому проходу на другую сторону, мимо картофельных полей, мимо болота, мимо свалки, а потом сараями прийти обратно к противоположному концу нашей улицы Юбилейной, и оказаться прямо возле моего дома. Так мы и сделали, но идти ко мне домой было нельзя, там отдыхала мама после ночной смены, поэтому мы обошли двухэтажку, и зашли в огород. Огороды тянулись за всеми тремя двухэтажками, и разделяли их между собой несколько изгородей. Пришлось нам перелазить через них, чтобы добраться до Ириного дома. Наконец-то, мы оказались у окна её комнаты. Окно было не заперто, и мы полезли в него, оставив снаружи свои сандалии и сумочки с прописями.

Оказавшись в безопасности, мы сразу же рассадили всех кукол и плюшевых зверюшек подле книг – столов. Я была Надеждой Николаевной, а Ирочка Екатериной Михайловной.

– Вы почему опоздали? – спрашиваю я у двух нерадивых медведей, – Знаете ли вы, который сейчас час?

– Бегите скорее, – отпускаю я их с миром, и приступаю к остальным детям. Екатерина Михайловна кормит всех завтраком, а я прохожусь между столами и говорю между прочим:

– Саша, не сутулься!

– Ирина, держи ложку правильно!

– Юра, ты ешь или играешь?

– Ну что, Надежда Николаевна, чаю попьем? – спрашивает меня Ирочка. Я выглядываю «из-под очков» и отвечаю, что давно пора. И мы идём пить чай.

Потом мы учим кукол писать в прописях, и выводим их на прогулку.

Играть было интересно, после садика мы играли в бумажные куклы, а ещё слазили в Ирочкин огород за помидорами и за прописями.

Сели мы писать в прописях, думая нагнать то, что сегодня пропустили. Но тут вдруг мы услышали, как за запертой дверью Ирочкина мама причитает, а моя мама ей говорит:

– В садике их не было, домой не приходили. Я уже всю деревню оббежала, думала, может, к бабуле вашей ушли, но и там их нет.

– Женьку оставила посидеть в котельной, прибежала, только где же их искать-то? – слышится удрученный голос тёти Вали.

Мы в недоумении переглянулись, и побежали открывать дверь, ведущую в зал.

– Мы тут, – говорим мы.

Наши мамы так и сели. Я была с утра непричёсанной, все наши платья были перепачканы помидорным соком, пылью и какими-то пятнами неизвестного происхождения. Колготки у обеих были разодраны на коленках. Но самым странным им, видимо показалось, то, что мы были весь день дома.

После того, как нас, как следует побранили, мы ещё полчаса не могли вспомнить, где потеряли сумки и сандалии, пока, наконец, Лешка не пошёл в огород за укропом к ужину, он то и принес пропажу.

После неудачного дебюта, нас ещё целый учебный год отводил в детский сад кто-нибудь из старших.