Читать книгу Притяжение. Литературно-исторический альманах. Летний выпуск 2 (2) 2017 - Хабаровское региональное отделение Российского союза писателей - Страница 19

Интернет – самое мощное средство массовой информации за всю историю человечества. В этом едины и приверженцы, и противники «всемирной паутины». Во всём остальном мнения расходятся. Подобное бывало и раньше. Скоропечатная книга, которая сошла со станка Гуттенберга невиданно большим для того времени тиражом (дюжина оттисков в час!), скоро убьёт знание, – сокрушался герой романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери», указывая на книгу рукописную, созданную в единственном экземпляре долгим трудом писца. Но оценки никогда не были столь различны, как теперь. Мнения об Интернете едва укладываются в широчайший диапазон между восторгом и отрицанием.

Да, Сеть – широчайший простор для всех, кому есть что сказать: для политиков, учёных, деятелей культуры. С появлением Интернета сбылось, наконец, всё то, к чему с момента своего создания шли печать и литература (особенно в России, где, говоря словами Евгения Евтушенко, поэт «больше, чем поэт»). Ныне между автором и читателем, информатором и информируемым нет никаких преград, кроме техники, а эта преграда ныне легко преодолима, научно-техническая революция свершилась раньше информационной революции.

Принципы печати, сформулированные в разное время разными теоретиками, воплощаются на Интернет-пространстве. Информация здесь не «должна быть свободной», как декларировала в своё время британская «Таймс»: информация является свободной, неощутимы политические границы, несущественны политические разногласия, сведено к минимуму запретительство (хотя лозунг «как бы чего не вышло» популярен не только в нашей стране). Соблюдается принцип газеты «Гардиан» «комментарии свободны, факты священны»: каждый год, накануне 9 мая, оживляются пересматриватели итогов Второй Мировой войны – и каждый год они получают достойный отпор, поскольку факты остаются фактами, даты – датами, как ни тасуй их. Соблюдаются, к слову говоря, и принципы, сформулированные В. И Лениным в России. Все уважающие себя сетевые издания мира озабочены обратной связью с читателями, потенциальными внештатными авторами, носителями новой информации и новых идей, без которых ни один орган печати, говоря словами Ленина, не станет «живым и жизненным»: мигают курсоры в окнах для читательских комментариев, видны подчёркнутые синие строчки – электронные адреса для писем, проводятся опросы общественного мнения. Электронная печать, как и во времена Ленина, – «не только коллективный пропагандист и агитатор, но также и коллективный организатор»: например, «финансовая революция» в Исландии, когда народ сместил министров-казнокрадов, создал новую конституцию и заставил Международный валютный фонд реструктурировать долг страны, состоялась исключительно благодаря Интернету. Соблюдается ли ленинский принцип партийности литературы, согласно которому каждый автор отстаивает определённое мнение, а не свободу мнений вообще, и каждый издатель «волен прогнать» автора, высказывающего «не те партвзгляды»? Отдельный вопрос. (Для отдельного разговора. Ведь мир – таков: мир перенял у нас практически всё, за что в разное время ругал нас, и перенял без ссылок на первоисточник).

Сейчас мы только скажем ещё: качество текстов и иллюстраций на современных мониторах компьютеров таково, что даже современная офсетная печать с разрешением 1200 DPI на современной мелованной бумаге, говоря по-современному же, «отдыхает». Тиражи в Интернете стремятся к бесконечности. Лес, который мог в прямом смысле слова пасть жертвой популярности некоторых авторов, остаётся расти-произрастать, а «электронный мусор», в отличие от мусора бумажного, не загрязняет окружающую среду. Сие – опять же преимущество Интернет-журналистики.

Всё – так?

Всё – так.

Вместе с тем, Сеть – широчайший простор для дезинформаторов, авантюристов, шарлатанов. Автор древней египетской «Песни Пентаура» располагал только листком папируса и тростинкой для письма, но его ложь сработала: учёные три тысячи лет думали, что в битве при Кадеше победил фараон Рамзес Второй (который там едва остался жив и зря потерял семьдесят пять процентов войска после первой хеттской атаки). Авторы средневековых западноевропейских карикатур на Ивана Грозного располагали только гравировальной иглой да печатным станком, дававшим упомянутую дюжину оттисков в час. Но многие серьёзные люди до сих пор дезинформированы. И всерьёз твердят друг другу: «король московитов Иоанн Ужасный» за десятилетия своего царствования загубил почти столько же жизней, сколько король Карл Девятый во Франции за одну Варфоломеевскую ночь! Жён у него было почти столько же, сколько у Генриха Восьмого в Англии! А свободу слова он ущемлял не только у себя в Москве, редактируя летописные своды в интересах центральной (не удельной местечковой, значит) власти! Но и в мировом, ткскзать, масштабе! Гневался на рижских издателей (которые печатно утверждали: рейды московской конницы – сплошная беда для местного населения и никакой ни для кого пользы не несут ни в настоящем, ни в будущем. Интересно, утверждали ли рижане, что рейды ливонских рейтаров – для местного населения сплошное счастье?). Сейчас, во всеоружии точнейших сканеров, быстроходнейших модемов, объёмнейших серверов, клеветники и передёргиватели фактов могут натворить гораздо больше бед, чем в печально известную эпоху бумажек-анонимок. Тем более, что изрядный процент интернетовских клеветников – анонимны или скрываются под псевдонимами (никами). Через Сеть вербуются бесправные рекруты антиобщественных организаций, сект, т. н. сетевого маркетинга, которым суждено «превратиться из мелкой жертвы в ещё более мелкого хищника».

Через Сеть пропагандируются грехи всех форм и содержаний (примеры – в том числе наши местные – у всех на виду, на слуху, повторяться не станем). Бурные события на московской Манежной площади, равно же ещё более бурные события на киевском Майдане Незалежности, стали возможны только благодаря Интернету…

Всё – так?

Всё – тоже так.

А почему?

Потому, что проблема – не в Интернете, но в человеке. Каков человек, выходящий в Сеть, таковы и результаты его работы в Сети.

А узел проблемы в том, что на просторах Интернета читатель и автор, информируемый и информатор, – уникально близки. Повторимся: в Сети между автором и читателем, информатором и информируемым нет никаких преград, кроме техники, а эта преграда ныне легко преодолима, достаточно лишь дойти до магазина и купить модем помощнее! Едва сие сбылось, – сбылось, наконец, всё то, к чему печать шла с момента своего создания. Многое и во многих формах делалось для того, чтобы связь «читатель – автор», «человек читающий – человек пишущий» осуществлялась и поддерживалась. Авторы вступали в диалог с читателями при всяком возможном случае, ждали писем от них. Издатели созывали читательские конференции. Но всё это лимитировалось пространством (физической отдалённостью, исчисляемой в километрах) и временем (выходные дни, как известно, коротки, отпускной месяц – самый короткий месяц в году, читатель ещё подумает, идти на встречу с автором или, например, отдохнуть перед работой). Интернет-пространство снимает эти ограничения. Заинтересованный читатель вводит с клавиатуры текст комментария, выступив, как автор и информатор, а заинтересованный автор знакомится с этим текстом, выступая, как читатель и информируемый.

Так должно быть.

Хотя бывает, увы, по-разному.

Миллионы злобных глупых комментариев теснятся в Сети. Прав был киевский князь Ярослав Мудрый, до Интернета, увы, не доживший: «Вящее лихо, егда речи глупы рекутся обдуманно». Многие комментарии безграмотны (забыта элементарная пунктуация, а орфография изобретается на ходу). Интеллектуально-духовный багаж сводится к древне-первобытной замусоленной парочке: а) «есть два мнения, наше и неправильное»; б) «а ты ваще заткнись, дурак, пока я тебя не оскорбил». Мало кто подписывает свою виртуальную ругань своим реальным именем. И даже те, кто подписывает, – практически ненаказуемы. Случись скандал, они просто (с простотой, которая хуже воровства) редактируют или удаляют свои посты.

Трудности роста?

Всё ли можно объяснить тем, что сетевая журналистика молода и мелкие тёмные пятнышки постепенно сходят сами, как возрастные веснушки?

Юная Интернет-журналистика, родившись на рубеже XX – XXI веков, моментально заразилась интеллектуально-духовными болячками своей предшественницы, «бумажной» газетно-журнальной прессы, рождённой на рубеже XVI и XXVII. Это верно для всего мира. Не только для России. Даже – не столько для России. Слишком многочисленны враждебные акты по отношению к журналистам по всему миру, от «горячих точек» до прохладного Брюсселя. Но мы живём сейчас и здесь. Нас интересует наша собственная история.

«Какова история, таковы и детали», – говорил ведущий телепередачи Первого канала ЦТ «История в деталях». Хотя умалчивал о том, что историю делают люди. Люди приходят в виртуальный мир из реального мира. Нравы современных людей несут на себе отпечаток прошлого. И если от данной части наследства не отказаться, прошлое крепко вцепится в нас и будет тормозить нас на каждом шагу.

Писатель М. Алданов в своей трилогии «Ключ», говоря о Февральской революции в Петрограде, отмечал: три поколения обывателей выросли с «кухонными мечтаниями» о ниспровержении «проклятого царизма», ну, так надо ли дивиться, милостивые государи, тому, что на улицах творится насилие, происходят расправы над полицейскими, горят архивы, здания суда, а заодно звенят от летящих камней и витрины ни в чём не повинных магазинов? (О поджогах автомобилей Алданов умалчивал. Автомобилей было мало). Пример заразителен. Дурное входит в привычку. Вошло? Вошло. Февральской революцией дело не кончилось? Не кончилось. Настало время «кухонных мечтаний» о ниспровержении «проклятых временных министров-капиталистов», поскольку-де при «проклятом царизме» обывателю «жилось лучше». Когда таковые были ниспровергнуты, настало время «кухонных мечтаний» о ниспровержении «проклятой совдепии», поскольку-де при «проклятых временных министрах-капиталистах» обывателю «жилось лучше». Но «совдепия» ниспровергаться не желала, а «мечтатели» быстро поняли: когда воцаряется политическая диктатура, у мелких смутьянов бывают крупные неприятности. Ну что ж, обыватель среагировал с воистину обывательской находчивостью: стану-де «самыми свободными среди рабов», да таким свободным, что всем вокруг меня – хоть в петлю, лишь бы оказаться от меня, хулигана, подальше! Началась пора доносов. В ЧК, ГПУ, НКВД. Вовсе не подписанных, как многие сетевые комментарии сейчас, или подписанных корявым, «чтоб почерк в гэпэу не узнали», ником. Мало кто избежал сего плачевного соблазна. Но великий М. А. Булгаков, например, с этим соблазном хотя бы боролся! Пусть и он, корреспондент редакции газеты «Гудок», удовлетворённо посмеивался, когда (сообщила нам М. О. Чудакова в книге «Жизнеописание Михаила Булгакова») люди прочитывали его журналистский псевдоним «Г. П. Ухов» как «Гэпэухов». А многие ли боролись?.. Только не следует думать, что сие – исключительно наше российское явление. Фразу о «самом свободных среди рабов» я цитирую по фильму Т. М. Лиозновой «Семнадцать мгновений весны», который снят по одноимённому роману Ю. Семёнова, там и там речь идёт о Третьем Рейхе (где обывателю «хуже жилось», чем в предшествовавшей Веймарской республике). Да и не это – проблема! Проблема то, что формировался всемирный тип нового обывателя, всегда чем-то недовольного… но всегда на всё согласного, который трудится только под надзором, норовя сделать как можно меньше и хуже, душу в дело не вкладывая, но пакость исподтишка творит с великою охотою от всей души своей. Формировался тип, формировался… сформировался… потом взял да в Интернет вышел, чтобы облить грязью «проклятых либерастов и дерьмократов, которые развалили СССР», в котором-де обывателям, по их мнению, как уже догадались вы, «жилось лучше»!

Не у нас одних так. Всё началось не сегодня. Ещё в до-Интернетовскую эпоху президент США Дж. Кеннеди сокрушался: «Скоро привыкну к тому, что каждый второй мой избиратель возмущён всегда, всем, всеми, по всякому поводу». Привыкнуть мистер Кеннеди, увы, не успел, его убил выстрелом из пистолета один такой вот… второй. А сейчас такие вторые стреляют по президентам не из пистолета: из Интернета. Только и разницы!

Но нас, россиян, интересует наша собственная история. Конкретно такая её особенность: анонимные холопьи доносы теперь никого не интересуют, бумажки-анонимки никому не интересны… А душу потешить «расейскому» обывателю-ябеднику охота, охота выплеснуть наружу всё… ну, всё… ну, что уж у кого в душе накопилось!.. В первые месяцы перестройки, хабаровчане помнят, возле кинотеатра «Совкино» бытовал «зелёный забор демократии». Сначала там просто стоял деревянный забор, окрашенный в зелёный цвет. Потом на нём стали появляться… как бы сказать… ну, если по-китайски сказать, то – дацзыбао, известные в Китае из времён, известных как «культурная революция» и «события на площади Тяньаньмынь». Анонимные листовки. Чаще всего – скандальные. Крупно, коряво, изменённым почерком написанные от руки. (Реже – отпечатанные на пишущей машинке. Шрифт машинки можно элементарнейшим способом идентифицировать. Заборные демократы это поняли). Ну, как только стал доступен Интернет, разлился повсюду мутный поток анонимной сетевой ругани… и вся Сеть превратилась в такой зелёный забор с корявыми писульками!

Нашу собственную боль нам предстоит уврачевать самостоятельно. Для начала – предстоит сознаться себе: родимые пятна прошлого, в отличие от возрастных веснушек, сами не сходят, но имеют тенденцию разрастаться до стадии злокачественных опухолей. А средства лечения есть. Они не новы. Мир – стар, ничто в нём не ново! Но всё ли годится сейчас?

В XIII веке до нашей эры сосед фараона Рамзеса Второго – вавилонский царь – построил тюрьму для клеветников… из клеветы. Вавилоняне писали на глине. На плоских глиняных кирпичиках. И доносчики, чьи «сигналы с мест» оказывались враньём, вынуждены были наживать свою биографию в окружении своих произведений. Надо ведь было употребить зло во благо, пусть даже в тогдашних несовершенных вариантах! А из поздравлений к дате своего воцарения царь строил себе дворцы. Это – так, к слову пришлось. Другая тема.

В перестроечные дни второй половины ХХ века нашей эры, когда газеты (в том числе и та, в которой я заведовал отделом читательских писем) украсились шапками «Слово – всем, гласно – обо всём», возрос процент анонимок. Притом – клеветнических. Образца самых грязных доносов первой половины ХХ века. Мы собрались у редактора, составили обращение: дорогие читатели, анонимные письма больше не рассматриваются, все они пойдут в мусорную корзину, пора избавляться от той части нашего общего прошлого, которая мешает всем нам идти дальше в будущее! Текст был опубликован. Явилась очередная анонимка. Уже – не к нам. В сектор печати крайкома КПСС. Анонимка на нас. Зав. сектором взял на себя труд бросить её в мусорную корзину же… но на том дело тогда не закончилось. Только началось. Аноним написал в ЦК КПСС.

Теперь – Интернет-эпоха. Первая половина XXI века. Вот и будем людьми этой эпохи! Проблема – не в средствах, но в целях. Не в средстве массовой информации, каковым является Интернет, но в человеке, который выходит в Интернет-пространство. Креативно настроенная личность, общественный деятель, учёный, литератор быстро и эффективно, как ни в одном «бумажном» архиве мира, соберёт информацию, разместит свои материалы, получит отзывы читателей, критические или одобрительные.

Так поступил Игорь Царёв, о котором мы сегодня спорим: хабаровский он поэт, московский, петербургский или поэт всего мира, если его стихи читают (даже изучают с точки зрения литературоведения) в Гамбурге и Ницце?

Деструктивно настроенная личность, вечно недовольная и ни на что хорошее не способная, политикан, псевдоучёный, бездарный рифмоплёт тоже соберёт информацию, какую ему хочется собрать, тоже разместит свои материалы, какие ему хочется разместить, тоже получит отзывы новоявленных адептов, а заодно по-быстрому продаст свою грешную душу тёмным силам всех оттенков темноты. (Вариант: бесплатно отдаст, радуясь, что хоть так забрали). Тому в истории мы тьму примеров слышим, говаривал баснописец И. А. Крылов, до Интернета, увы, не доживший. Но давайте мы не будем вторыми! Давайте будем первыми! Тогда вторых на Интернет-пространстве станет меньше. На нас закончится та часть прошлого, с которой надо расстаться. С нас начнётся то будущее, к которому надо стремиться.