Читать книгу Дочь для волка - Ханна Уиттен - Страница 3

За две ночи до того, как ее должны были отправить к Волку, Рэд надела платье цвета крови. Когда Нив наклонилась поправить шлейф своей сестры-двойняшки, оно бросило на ее лицо багровый отсвет.

– Прекрасно выглядишь, сестра, – неуверенно, с жалкой улыбкой на лице сказала Нив.

Рэд постоянно прикусывала губы, почти грызла; и когда она попыталась улыбнуться в ответ, губа лопнула. Рот заполнил резкий привкус меди. Нив этого не заметила. Она, как и все этим вечером, оделась в белое, а черные волосы перехватила серебряной лентой, указывающей на ее положение Первой Дочери. Пока Нив помогала сестре с платьем, на ее лице успели промелькнуть страх, гнев и глубокая печаль. Рэд с легкостью читала каждое чувство двойняшки. Нив всегда – наверное, еще со времен, когда они делили материнскую утробу, – была для нее открытой книгой.

Наконец Нив остановилась на неопределенно-любезном выражении, не выдающем никаких чувств. Она подняла с пола полупустую бутылку красного вина и протянула сестре.

– Можно и допить ее уже.

Рэд сделала несколько глотков прямо из горлышка. Вытерла рот тыльной стороной ладони. На коже осталось алое пятно.

– Ну как, хорошее? – спросила Нив, забрала бутылку и нервно покатала ее между ладоней. – Медусийское. Подарок Храму от отца Раффи – маленький довесок к плате за молебен о хорошей погоде и удаче для моряков. Раффи стащил ее, потому что, как он говорит, морю и стандартного размера оплаты за молебен должно хватить.

Нив сухо и нервно хохотнула:

– Он сказал, что если что-то и поможет тебе пережить сегодняшний вечер, так только вино.

Рэд рухнула в одно из кресел у окна, подперев голову кулаком и даже не потрудившись расправить юбку.

– Во всем мире столько вина нет.

Маска фальшивой бодрости сползла с лица Нив. Она молча села рядом с сестрой.

– Ты все еще можешь сбежать, – прошептала она, не отрывая взгляда от пустой бутылки и едва двигая губами. – Мы с Раффи тебя прикроем. Вечером, пока все…

– Я не могу, – грубо перебила ее Рэд, хлопнув ладонями по подлокотникам.

Они уже обсуждали это тысячу раз, и она уже истратила всю свою вежливость и сдержанность в этих обсуждениях.

– Конечно можешь! – Нив стиснула бутылку. – У тебя пока даже Знака нет. А день рождения у тебя только послезавтра.

Рэд поправила алый рукав, скрывая ничем не нарушенную белизну кожи. Каждый день с тех пор, как ей исполнилось девятнадцать, она искала на себе Знак. У Кальденоры он появился сразу после ее девятнадцатого дня рождения, у Сайеты – полгода спустя, у Мерры – всего за несколько дней до того, как ей исполнилось двадцать. У Рэд еще не было Знака. Но она все равно была Второй Дочерью – связанной с Диколесьем, с Волком, с условиями древней Сделки. Есть у нее Знак или нет, а через два дня ее не станет.

– Это из-за тех сказок о чудовищах? Рэд, перестань! Что бы там ни говорил Закон – это все сказки, чтобы пугать детишек! – умоляющие нотки в голове Нив таяли, сменяясь гневом. – Чушь собачья! Этих чудовищ уже два века никто не видел! Ни одно не вышло из леса перед тем, как туда отправили Сайету, да и Мерру тоже!

– Но до того, как Кальденора отправилась в лес, они тут почти что все заполонили, – без особого запала в голосе, но и не холодно ответила Рэд. Она произнесла это ровным, ничего не выражающим голосом. Она так устала от этого спора.

– Да-да, двести проклятых лет назад волна чудовищ хлынула из Диколесья на северные земли, и они наводили там ужас десять лет, пока Кальденора не отправилась в лес – и сразу после этого они исчезли. Чудовища, о которых не осталось упоминаний в летописях, чудовища, которые могли принимать любое обличье – то, которое больше понравится сказочнику, который и плетет эти небылицы!

Если голос Рэд был тихим, как осень, то у Нив – свирепым, как зима, таким же холодным и пронизывающим.

– Но даже если они были на самом деле, Рэд, с тех пор их никто не видел. Никто и носа не высунул из леса, никто не явился забрать ни одну из Вторых Дочерей. И за тобой тоже никакой Волк не придет.

Нив помедлила, подбирая слова, чтобы коснуться темы, которой они обе всегда избегали.

– Если бы в лесу водились чудовища, мы бы их увидели, когда…

– Нив! – Рэд не шелохнулась, продолжая рассматривать на своей ладони пятно вина, так похожее на след крови, но имя сестры в ее устах прозвучало пронзительно.

Впрочем, та отмахнулась от звучавшей в этом голосе мольбы.

– Как только ты придешь к нему, все будет кончено. Он не позволит тебе вернуться. Ты останешься в лесу навсегда, не так… не так, как в прошлый раз.

– Я не хочу об этом говорить, – отрезала Рэд.

Она хотела произнести и это нейтральным, ровным голосом, но не смогла, получилось хрипло и отчаянно.

– Нив, пожалуйста.

На мгновение она подумала, что близняшка опять пропустит ее слова мимо ушей, попытается вывести беседу за те безопасные рамки, в которых Рэд пыталась ее удержать. Но вместо этого сестра вздохнула, и глаза ее заблестели так же ярко, как серебро в волосах.

– Ты хотя бы могла притвориться, – прошептала она, отвернувшись к окну, – что тебе не все равно.

– Мне не все равно. – Рэд стиснула кулаки. – Но это ничего не меняет.

Она уже свое откричала, отплакала и отбунтовала. Все, чего Нив добивалась от нее сейчас, она пережила еще до того, как ей исполнилось шестнадцать. Четыре года назад, когда все изменилась и она поняла, что предназначена Диколесью.

И это чувство снова нарастало в ее груди. Нечто распускалось, пробиваясь сквозь ее кости, росло.

На подоконнике зеленел папоротник, такой неуместный на фоне черного, покрытого изморозью окна. Листья вздрогнули и потянулись к плечу Рэд – слишком целенаправленно для того, чтобы сквозняк мог быть тому причиной. Забравшись под рукав, побег папоротника прижался к коже, и вены проступили на ней, как прожилки на листьях. Рэд ощутила во рту кислый вкус земли.

Нет. Она сжала руки так, что у нее костяшки побелели. Постепенно странное чувство истаяло, а побег папоротника вернулся на прежнее место. Кислый привкус тоже исчез, но девушка все равно схватила бутылку и допила из нее последние капли.

– Дело не только в чудовищах, – сказала она, когда бутылка опустела. – Ведь одного моего присутствия будет достаточно, чтобы Волк отпустил Королей.

Алкоголь придал ей храбрости, и она даже не пыталась скрыть насмешку. Если какая-то жертва и удовлетворит Волка настолько, чтобы тот отпустил Пятерых Королей, – где бы он ни заточил их, – то это точно будет не она, Рэд.

И не то чтобы она вообще во все это верила.

– Короли не вернутся, – сказала Нив. Они обе не верили в это. – Орден отправил трех Вторых Дочерей к Волку, но Короли не вернулись. Волк не отпустит их и теперь.

Она вцепилась в подол своего белого платья и уставилась в окно, словно бы могла проделать в нем взглядом дыру.

– Я не думаю, что Короли вообще могут вернуться.

Рэд тоже так считала. Судя по всему, их боги умерли. Ее решимость пройти этим путем, отдаться лесу, не имела ничего общего ни с верой в Королей, ни в чудовищ, ни с чем другим, что из этого могло следовать.

– Это не важно.

Они столько раз повторяли друг другу эти доводы, что выучили их наизусть.

Рэд сплетала и расплетала пальцы – сосуды на них теперь были нормального голубого цвета, – мысленно подсчитывая витки этого бесконечного разговора.

– Нив, я иду в Диколесье. Все уже решено. Просто… пусть это произойдет.

Нив решительно шагнула к ней, губы ее сложились в тонкую линию. Шелк зашуршал по мраморному полу. Рэд опустила голову так, чтобы пряди цвета меда скрыли лицо.

– Сестра, – мягко, словно разговаривая с напуганным животным, сказала Нив, и Рэд поморщилась. – В тот день я хотела пойти с тобой в Диколесье. Ты не виновата, что…

Дверь со скрипом открылась. Впервые за очень долгое время Рэд была очень рада визиту матери.

Нив шло сочетание белого и серебряного, но королева Айла в нем выглядела холодной, как разводы изморози на окне. Единственное, что дочери от нее унаследовали, это темные брови и еще более темные глаза. Королева пришла без свиты и сама закрыла за собой тяжелую дверь.

– Нивира, – кивнула она старшей дочери, после чего обратила непроницаемый взгляд темных глаз на младшую. – Рэдарис.

Сестры не ответили на приветствие. На одно очень долгое мгновение в комнате повисла тишина.

– Гости прибывают, – обернулась Айла к Нив. – Будь добра, пойди встреть их.

Нив стиснула пальцы в кулак, вцепилась в подол своей юбки. Смерила Айлу яростным взглядом из-под нахмуренных бровей. Но это была бессмысленная борьба, и все трое это знали. Девушка направилась к выходу, на ходу глянув на Рэд через плечо. «Будь похрабрей!» – читалось в этом взгляде.

Увы, храбрость была последним, что Рэд ощущала в присутствии матери.

Айла смерила ее оценивающим взглядом – Рэд при ее появлении не поднялась из кресла, хотя должна была бы. Аккуратно уложенные локоны уже развились и рассыпались, платье помялось. Айла на мгновение задержала взгляд на пятне от вина на ладони дочери, но говорить ничего не стала.

В конце концов, это был не столько бал, сколько свидетельство грядущего жертвоприношения; важное событие для всех важных персон на материке, которые приехали увидеть женщину, предназначенную Волку. Может быть, полудикий вид в таком случае вполне уместен.

– Тебе идет этот оттенок. – Королева кивнула на ее юбку. – Красное для прекрасной Рэдарис.

Эта безобидная на первый взгляд игра слов заставила Рэд до боли стиснуть зубы. Так любила говорить Нив, когда они были маленькими. До того, как они осознали, что за этим стоит. Но к тому времени все уже звали ее Рэд, и она в любом случае не хотела бы это менять. Это звучало жестко, и сразу становилось ясно, кто она и для чего предназначена.

– Меня так с детства не называли, – заметила девушка.

Мать поджала губы.

Упоминание о детстве Рэд – что она когда-то была ребенком, ее, Айлы, ребенком, которого она собиралась отдать лесу, – всегда несколько обескураживало королеву.

– Алый для агнца, в жертву приносимого. – Рэд указала на юбку.

Повисла неловкая пауза. Затем Айла кашлянула, прочищая горло.

– Флорианская делегация прибыла сегодня днем, и эмиссары от Карсеки тоже. Медусийский канцлер прислал свои извинения и нескольких членов их Совета. Жрицы Закона прибывали весь день со всего континента. Они по очереди возносят молитвы в Святилище, – перечисляла королева монотонным речитативом. – Три герцога Альперы со своими приближенными должны прибыть до того, как процессия…

– Это хорошо, – заметила Рэд, не поднимая взгляда от своих рук, белых и неподвижных, словно она уже была мертва. – Они бы не захотели ее пропустить.

У Айлы дрогнули пальцы, но ее голос, хотя и напряженный, оставался по-королевски величественным.

– Верховная жрица полна надежд, – сказала она, глядя куда угодно, только не на дочь. – Поскольку между тобой и другими был… долгий промежуток, она думает, что Волк может наконец-то вернуть Королей.

– Конечно она так думает. Когда я войду в лес и ничего не произойдет, для нее и всего Ордена это будет очень неудобно.

– Оставь при себе свою ересь, – одернула ее королева, но без особого пыла.

Рэд никогда не удавалось вызвать у матери какие-то чувства. Она пыталась, когда была помладше – делала подарки, собирала для матери букеты. Повзрослев, обрывала шторы и портила обеды пьяными выходками, пытаясь добиться если не любви, то хотя бы гнева. Но королева сносила все – максимум со вздохом либо устало возводила очи горе́.

Скорбят только по людям, живым людям. А Рэд никогда не была для своей матери живым человеком, личностью. Только частью ритуала.

– Так ты думаешь, они вернутся? – напрямую спросила Рэд.

Она бы никогда не осмелилась на такую дерзость, если бы уже не стояла одной ногой в Диколесье. И все равно Рэд не удалось добиться, чтобы голос ее звучал искренне, а не саркастически.

– Думаешь, если как жертва я удовлетворю Волка, он вернет тебе Королей?

Тишина воцарилась в комнате – более холодная, чем стылый воздух снаружи. Рэд не верила в Королей, но хотела услышать ответ, как если бы он мог все объяснить и оправдать. Ее мать. Ее саму.

Мать посмотрела ей прямо в глаза. Невыносимое мгновение все тянулось и тянулось. Оно вместило в себя годы, полные невысказанного. Айла отвела темные глаза и ответила:

– Не понимаю, какое это имеет значение.

И все тут.

Рэд встала, откинула с лица тяжелые спутанные волосы, вытерла руку о юбку.

– Что ж, ваше величество, давно пора продемонстрировать всем гостям жертвенного агнца, подготовленного по всем правилам.

* * *

На пути в бальный зал Рэд произвела быстрые подсчеты. Она должна обозначить свое присутствие, – все эти важные персоны прибыли не просто потанцевать и выпить вина. Они хотят видеть ее, всю в алом – доказательство, что Валлейда готова отправить своего священного агнца, Вторую Дочь, на заклание лесу.

Жрицы Ордена по очереди возносили молитвы в Святилище, обращаясь к обломкам – ветвям и прочим частицам священных белых деревьев, предположительно срубленных в самом Диколесье. Для жителей других стран это было паломничество, шанс, который выпадает раз в несколько поколений: не просто помолиться в знаменитом Святилище Валлейды, но увидеть Вторую Дочь, предназначенную Волку.

Может, они и молились, но собирались и поглазеть всласть. На нее, Рэд. Им хотелось увидеть своими глазами, правильный ли выбор сделала Верховная жрица. Достоин ли агнец быть принесенным в жертву. Один-два танца: один, но лучше четыре бокала вина. Рэд должна пробыть там достаточно долго, чтобы каждый мог оценить приносимую жертву по достоинству, а затем можно уйти.

По календарю стояло раннее лето, но в Валлейде всегда было или холодно, или очень холодно, в зависимости от сезона. Камины в каждой из четырех стен бального зала бросали желто-оранжевые блики на водоворот танцующих придворных со всех королевств. Невероятное разнообразие фасонов и стилей, но сегодня все носили только один цвет – призрачно-белый. Когда Рэд вступила в зал, все взгляды устремились к ней, словно к единственной капле крови на снегу.

Она замерла, как кролик перед лисой. На один миг горстка избранных смотрела на уготовленную жертву, а та на них. Рэд стиснула зубы и опустилась в подчеркнуто глубоком реверансе. Мгновенный сбой в ритме танца, и вот уже пары снова заскользили мимо, не удостаивая ее взглядом. Мелочь, а приятно.

В углу, рядом с бочонками вина и горшками с розами, она заметила знакомую фигуру. Раффи пригладил коротко стриженные черные волосы. Его пальцы цвета красного дерева ярко выделялись на золотом кубке, который он крепко сжимал второй рукой. Он был один, но это было ненадолго. Сын канцлера Медусии и весьма умелый танцор, Раффи никогда не страдал на балах от недостатка внимания.

Рэд проскользнула ему за спину, взяла кубок из его руки и привычным движением осушила его.

– И тебе привет, – усмехнулся Раффи.

– Там еще много осталось. – Рэд вернула ему кубок, скрестила руки на груди и решительно уставилась на стену – все лучше, чем смотреть на собравшихся тут людей. Их взгляды впивались ей в затылок, как крохотные иглы.

– И не поспоришь. – Раффи снова долил ей вина. – Если честно, удивлен, что ты еще здесь. Все, кто хотел тебя увидеть, получили свое.

– Я сама хочу кое-кого увидеть. – Рэд закусила губу, понимая, что призналась в этом не только Раффи, но в первую очередь себе. Она не должна искать встречи с Ариком. Она должна была позволить уйти ему легко, расстаться как ни в чем не бывало.

Но в глубине души Рэд была эгоистичной тварью.

Раффи кивнул, выразив полное понимание ситуации одним поднятием брови, подал ей полный бокал и налил себе. Она знала Раффи с четырнадцати лет: когда его отец стал канцлером, ему пришлось передать процветающую виноторговлю сыну, и никто не знал больше о торговых путях, чем валлейданские наставники. В самой Валлейде – маленькой холодной стране на самой макушке континента, примечательной лишь Диколесьем на своей северной границе да тем, что она время от времени приносила в жертву этому самому лесу своих Вторых Дочерей, – мало что росло. Практически все продукты были привозными, а главным источником дохода королевства была плата за молебны в его Храме – только там можно было вознести наиболее эффективную молитву Королям.

Рэд и Раффи росли бок о бок, и за эти шесть лет принцесса окончательно осознала, как сильно она отличается от остальных. Как быстро истекает ее личное время. Но за все эти годы Раффи ни намеком не дал понять, что видит в ней будущую мученицу или соломенное чучело, которое надо сжечь на праздник. Он всегда относился к ней только как к другу.

Раффи посмотрел куда-то поверх ее головы, и его взгляд смягчился. Рэд проследила направление его взгляда. Там, на помосте, сидела Нив – пока что одна. Глаза ее слегка покраснели. Кресло Айлы пустовало. А у Рэд своего кресла там и не было.

Девушка отсалютовала сестре бокалом.

– Раффи, пригласи ее на танец.

– Не могу, – быстро пробормотал он, пряча лицо за бокалом, а потом осушил его одним глотком.

Рэд решила не давить.

Кто-то деликатно постучал ее по плечу, заставив стремительно обернуться. Молодой лорд испуганно попятился.

– О, миледи, гм… принцесса… я…

Он явно ждал резкого отказа, но на Рэд вдруг нахлынула усталость. Сложно все время быть резкой, как нож.

– Рэдарис.

– Рэдарис, – нервно кивнул он, идя красными пятнами от смущения. – Не окажете ли вы мне честь потанцевать со мной?

Рэд пожала плечами, чувствуя, как медусийское вино смешивает все ее мысли в теплый водоворот. Она не его ожидала увидеть, но почему бы и не потанцевать с тем, кому хватило храбрости пригласить приговоренную? Она ведь еще не умерла.

Юный лорд закружил ее в вальсе, едва касаясь талии. Рэд бы посмеялась над его робостью, но у нее пересохло в горле. Они все так боялись коснуться того, что принадлежит Волку.

– Ты найдешь его в алькове, – вдруг едва слышно прошептал молодой лорд. – Так сказала Первая Дочь.

Хмель мигом слетел с нее. Рэд уставилась на лорда. От смеси вина и вспыхнувшей надежды закружилась голова.

– Найду кого?

– Принца-консорта, – запнулся юноша. – Лорда Арика.

Он был здесь. Он пришел.

Они вместе с ее неожиданным партнером закончили танец как раз недалеко от алькова, о котором он говорил. Шлейф ее платья почти касался тяжелых занавесей.

– Благодарю вас. – Рэд сделала реверанс.

На этот раз лорд покраснел до кончиков ушей. Он промямлил в ответ что-то неразборчивое и чуть не бегом бросился прочь.

Она подождала, чтобы руки перестали дрожать. Нив подстроила эту встречу, и Рэд достаточно хорошо знала сестру, чтобы догадаться – зачем. Нив не удалось убедить Рэд бежать. Может быть, у Арика получится.

Рэд решила дать ему такую возможность.

Она проскользнула в альков.

Не успели портьеры сомкнуться за ее спиной, а Арик уже обнимал ее.

– Рэд, – пробормотал он, уткнувшись в ее волосы. Стиснул ее бедра, прижимая к себе, склонился к ее губам. – Рэд, я скучал по тебе.

Рэд все равно не смогла бы ответить, но и без слов дала понять, что она тоже скучала.

Обязанности Арика как будущего принца-консорта Валлейды и уже действующего герцога Флорианы часто удерживали его вдали от двора, и сейчас он прибыл только из-за Нив.

Ее сестра была шокирована не меньше Рэд, когда объявили, что Арик станет ее супругом, а брак скрепит хрупкую договоренность, по которой Флориана становилась провинцией Валлейды. Нив знала о том, что происходит между Ариком и Рэд, но они никогда не обсуждали это, не в силах найти слов для еще одной маленькой трагедии. Будущий союз Арика и Нив резал как обоюдоострый меч, и каждая из сестер переносила боль в одиночку.

Рэд высвободила губы, прижалась лбом к плечу Арика, вдыхая его запах – мяты и дорогого табака, – пока не заболела грудь. Арик замер, гладя ее по голове.

– Люблю тебя, – прошептал он ей на ухо.

Он всегда говорил это. Она – никогда. Сначала она считала, что таким образом выражает свою истинную благосклонность к нему, облегчает ему будущее расставание, когда истекут отпущенные ей двадцать лет и древнюю сделку придется исполнить. Но это было не совсем верно. Рэд никогда не говорила о любви потому, что не любила Арика. То есть, конечно, по-своему любила, но это была не та любовь, которую он испытывал к ней. Поэтому проще всего было не отвечать. И ее молчание вроде бы никогда не расстраивало его; но сейчас, прижавшись к нему, она ощутила, как он напрягся и стиснул зубы.

– Все как всегда, да, Рэд? – тихо спросил он так, словно уже знал ответ.

Она промолчала.

Бледными пальцами он приподнял лицо девушки за подбородок, чтобы лучше разглядеть. В алькове не горела ни одна свечи, но лунный свет падал из окна и отражался в его глазах, таких же зеленых, как папоротник в горшке на подоконнике.

– Ты знаешь, зачем я здесь.

– И ты знаешь, что я отвечу.

– Нив задавала не те вопросы, – выдохнул он с приглушенным отчаянием в голосе. – Просто хотела, чтобы ты сбежала, не думая о том, что будет дальше. А я подумал. Я только об этом и думал. – Он помедлил, потом запустил руки в ее волосы. – Рэд, давай сбежим вместе.

Глаза ее, наполовину закрывшиеся от поцелуев, широко распахнулись. Рэд вывернулась из объятий Арика так резко, что пара золотых прядей осталась в его пальцах.

– Что?

Арик снова обнял ее и притянул к себе.

– Давай сбежим вместе, – повторил он, гладя ее руки. – Мы отправимся на юг, в Карсеку или Элкират, найдем там захолустный городишко, где люди не особо религиозны и уж точно не молятся на возвращение Королей. Где лес будет слишком далеко, чтобы – даже если чудовища снова хлынут из него – это затронуло нас. Я найду себе какую-нибудь работу, и…

Рэд высвободилась из его объятий.

– Мы не можем.

Приятная оглушенность от вина ушла, сменилась головной болью. Рэд прижала пальцы к вискам и отвернулась.

– У тебя есть обязательства. Перед Флорианой. Перед Нив.

– Это все ничего не значит, – он обнял ее за талию. – Рэд, я не могу отпустить тебя в Диколесье.

Рэд снова ощутила это чувство – кровь забурлила в венах, листья папоротника на подоконнике задрожали.

На мгновение она почти решилась ему все рассказать.

Про осколок магии, который оставило в ней Диколесье в ту ночь, когда они с Нив примчались на границу леса. Про бойню, которую устроил этот осколок магии, про кровь и неконтролируемую тягу к насилию, которую он провоцировал в ней. Про битву с собой, которую она вела с тех пор каждый день, чтобы удерживать его внутри себя и не позволять больше причинить кому-то вред.

Но слова не шли.

Рэд твердо решила отправиться в Диколесье – не для того, чтобы вернуть богов. Не для того, чтобы удержать чудовищ внутри него. С самого рождения она была вплетена в древнюю, мистическую паутину отношений между богами и людьми, но причины, по которым она не стала бороться, чтобы вырваться из нее, не имели ничего общего ни с благочестием, ни с верой, которой она, сказать по чести, никогда и не имела.

Она твердо решила отправиться в Диколесье для того, чтобы спасти всех, кого она любила, от себя самой.

– Так не должно быть! – Арик вцепился в ее плечи. – У нас может быть своя жизнь, Рэд. Которую мы проживем просто для себя.

– Я – Вторая Дочь. А ты – избранный принц-консорт. – Рэд тряхнула головой. – Вот наша жизнь.

Молчание.

– Я могу заставить тебя сбежать.

Сбитая с толку, Рэд настороженно прищурила глаза.

Его руки соскользнули с ее плеч. Арик взял ее за запястья.

– Я могу увезти тебя туда, где Волк не сможет до тебя добраться. – Помедлив, он с горечью добавил: – И где ты не сможешь добраться до Волка.

Арик стискивал руки девушки так крепко, что ей было почти больно, и, как листья, подхваченные ветром, ее гнев вырвался наружу – вместе с магией осколка леса. Магия рванулась из ее костей, обвивая ребра, как оплетает развалины вьюнок. Папоротник снова, подчиняясь молчаливому зову, потянулся к ней. Сквозь мраморные плиты под ее ногами Рэд ощутила, как подземные воды потекли быстрее, а пронизывающие землю корни начали расти, как безумные, стремясь к ней, к ней…

Рэд обуздала свою магию за мгновение до того, как стремительно удлинившиеся, заострившиеся листья папоротника вонзились бы в плечо Арика. Она отпихнула принца-консорта – энергичней, чем хотела, и он едва не упал. Пока Арик был занят собой и своим равновесием, листья папоротника уменьшились и теперь выглядели совершенно обычно.

– Арик, не в твоих силах меня заставить. – Руки ее дрожали, голос – тоже. – Я не могу остаться в этом мире.

– Почему? – низким, гневным голосом спросил он.

Рэд отвернулась и взялась за портьеру, от всей души надеясь, что пальцы не задрожат. Ее губы зашевелились, но она не могла подобрать нужных слов, и единственным ее ответом стало тяжелое молчание.

– Это из-за того, что случилось с Нив? – обвиняющим тоном бросил он ей в спину. – Когда вы с ней отправились на границу Диколесья?

Сердце Рэд толкнулось в ребра. Она выскользнула из-за портьеры. Та опустилась, заглушая слова Арика, скрывая его лицо. Шелестя юбками по мрамору, Рэд двинулась по коридору к балкону, выходящему на север. Отстраненно подумала, какие выводы осведомители жриц могут сделать из ее растрепанных волос и припухших губ.

Ну что ж, если они хотели невинную жертву, то этот корабль давным-давно отчалил.

После жарко натопленной бальной залы от пронизывающего холода на балконе перехватывало дыхание. Но Рэд была урожденной валлейданкой и, несмотря на побежавшие по коже мурашки, знала, что на дворе все еще лето.

Пот в ее волосах – после жары в бальной зале и ласк Арика бережно закрученные локоны совершенно растрепались и обвисли – окончательно высох.

Вдох, выдох. Пока не перестанут трястись плечи и не пройдет резь в глазах. Рэд на пальцах одной руки могла сосчитать людей, которые ее любили, и все они умоляли ее о той единственной вещи, которой она не могла сделать для них.

Слезы замерзли на ресницах, не успев сорваться вниз. Она была проклята с самого рождения, – Вторая Дочь, предназначенная Волку и Диколесью, как было записано на обломке коры в Святилище, – но все же иногда задавалась вопросом, не навлекла ли она на себя проклятие собственными руками? Не было ли это расплатой за то, что Рэд натворила четыре года назад?

Безрассудная отвага ударила им в головы после того злополучного бала. Безрассудная отвага и хмель. Они украли лошадей и поскакали на север, две девчонки против чудовища в бескрайнем лесу, вооруженные только камнями, спичками и яростной сестринской любовью.

Та сила, которая теперь запустила свои корни в Рэд, казалась намеренной злой пародией на ту беззаветную любовь. Как будто Диколесье решило доказать ей, что оно сильнее всего, даже любви. Что ее связь с лесом и поджидающим там Волком всегда будет сильней.

Рэд с трудом сглотнула. Горькая ирония ситуации заключалась в том, что, если бы не та ночь и все, что за ней последовало, она бы выполнила желание Нив. Она сбежала бы.

Щурясь от холодного ветра, девушка посмотрела на север. Где-то там, за туманами и смутными огнями столицы, затаилось Диколесье. Затаился Волк. Их долгое ожидание почти подошло к концу.

– Я иду, – пробормотала Рэд. – Будьте вы прокляты, я иду.

Она развернулась. Взметнулся вихрь алого шелка. Рэд вошла внутрь.