Читать книгу Самоучитель Истории Запада. Книга первая. Дела недавние - Константин Хайт, Хайт Константин - Страница 8

Историю не рекомендуют рассматривать в сослагательном наклонении. «Если бы, да кабы»… И, тем не менее, разговоры «что могло бы случиться» возникают постоянно, и в них есть резон: раз мы говорим о закономерностях исторического процесса, о прогнозировании будущего, о причинах и следствиях, приходится не только разбираться в том, что случилось, но и додумывать, что могло бы случиться.

Политически Германия победить вряд ли могла бы: у этого утверждения есть железобетонное объяснение. Нацистский режим зиждился на превосходстве немецкой, точнее арийской, расы. Отказаться от этого тезиса Германия не могла, именно за это превосходство воевал рядовой немецкий солдат, именно в его утверждении был для большинства смысл войны. Естественно, что такая, заведомо высокомерная позиция, исключает многие формы сотрудничества с населением завоеванных стран, фактически – любые, кроме безусловного неукоснительного подчинения. А управлять сотнями миллионов человек методом грубой силы невозможно, ни Рим, ни Британия с этой задачей не справились. Не осилил бы, по-видимому, и Рейх.

А вот с военной точки зрения победа Оси была, пожалуй, вполне возможна. По крайней мере в середине 1942 года дело Союзников висело на волоске.

На восточном фронте Харьковская катастрофа41 и катастрофа в Крыму42 привели к тому, что весь южный фланг Красной армии фактически перестал существовать. Наступление вермахта сдерживала только протяженность коммуникаций, да нехватка людей, чтобы занимать все увеличивающуюся территорию, и без того слишком большую, чтобы без проблем ей распоряжаться. Чтобы оправиться от удара Советскому Союзу нужны были ресурсы, но большая часть их сгорела в поражениях сорок первого и нынешних – сорок второго, а чтобы восполнять их силами эвакуированных в чистое поле заводов требовалось время. К тому же армия оставляла самые плодородные районы страны – намечался голод. А без еды ни рабочий танк не сделает, ни боец в нем воевать не сможет, даже если будет и сталь, и солярка, и станки, и доменные печи.

Можно было покрыть нехватку американским ленд-лизом43. Но как раз в этот момент немцы заткнули арктическую дыру, через которую он просачивался на советский север, участь каравана PQ-17 трагична не только гибелью моряков, но и захлопыванием главного логистического окна между Россией и ее союзниками.

У англичан дела немногим лучше. После успеха немецкого десанта на Крите Роммель гонит их на восток, еще чуть-чуть – и эвакуация Египта станет реальностью. А это, между прочим, не ерунда, а прямая дорога Германии к арабской нефти, не говоря уже о рукопожатии японских союзников через Суэцкий канал. Замкнув путь вокруг Евразии, немцы и японцы окружают СССР кольцом, одновременно отсекая Британию от оставшихся восточных колоний. Пока линия Гибралтар – Мальта – Александрия позволяет британскому флоту держаться, но потери средиземноморских конвоев еще ужаснее, чем арктических. Еще несколько недель – и Мальта останется без самолетов и топлива, а с падением острова Средиземное море становится немецким и итальянским44.

В Атлантике идет суровая битва между немецкими подводниками и британскими эсминцами. Там тоже все плохо – сократить потопленный тоннаж не удается, идущие из Америки вооружение и продовольствие отправляется на дно во все более угрожающих количествах. А в Азии японцы безнаказанно занимают остров за островом, их высадка в Австралии – дело почти решенное, но нет гарантий, что война не придет непосредственно на территорию США. Если так – все ресурсы Америка бросит на защиту себя, и тогда у русских и англичан шансы выстоять совсем призрачные.

Если посмотреть на карту глазами союзников по антигитлеровской коалиции – война для них уже проиграна, и спасти положение может только чудо45. Впрочем, даже и одним чудом не обойдешься, нужна целая полоса везения. И она появляется.

Первый фарт сваливается американцам. На которых неумолимо надвигается с запада победоносная японская армия и непобедимый японский флот. На пути которых, аккурат посередине океана, лежит крошечный атолл Мидуэй, где кроме военного аэродрома ничего нет. Но аэродром этот очень нужен и занимающим его американцам, и зарящемся на него японцам – иметь стационарный «непотопляемый» авианосец на полпути к противнику весьма полезно.

У янки было одно преимущество: они давно уже умели читать японские шифры, и планы многих операций противника не были для них секретом. И был один недостаток: они просто хуже умели воевать. К тому же американские торпеды, наспех принятые на вооружение перед самой войной, обладали прискорбным свойством – они не взрывались. Подводные лодки, эсминцы, самолеты-торпедоносцы, катера выходили в героические атаки – и ничего не случалось. Люди шли на смерть в надежде нанести удар по врагу, но оружие, которым этот удар наносился, оказалось никуда не годным46. Летом сорок второго об этом еще никто не знал.

У атолла Мидуэй американский адмирал Нимиц устроил японцам классическую засаду. Три авианосца под прикрытием всего, что удалось собрать, затаились неподалеку от острова, поджидая неприятельский десант, сопровождаемый большей частью вражеского флота. Подстерегли – и обрушились на японцев армадой из трех с половиной сотен самолетов.

Обрушиться-то обрушились, но пользы от этого обрушения было мало. Потому, что торпеды не взрываются, летчики не обучены, координации между командирами ни на грош. Одна за другой американские эскадрильи вываливались на японский флот и гибли под огнем знаменитых истребителей «Зеро» и зенитной артиллерии авианосного эскорта. Первая, вторая, третья, восьмая… упорства летчикам было не занимать, но результат оставался прежним.

В конце концов, японцы обнаружили американский флот, и, справедливо решив, что Мидуэй никуда не денется, а вот корабли – могут, приготовились с ним поквитаться. Для этого с самолетов сняли бомбы, предназначенные для атаки наземного аэродрома, и стали вешать торпеды – топить авианосцы. И вот тут случилось чудо, которого никто не ждал. Капитан МакКласки со своими самолетами заблудился в океане. И вместо того, чтобы быть сбитым в числе первых, проблуждал в теплом июньском небе лишний час. Винить его в этом было бы опрометчиво: в эпоху, когда у самолетов не было не только GPS, но и вообще каких бы то ни было навигационных систем, потеряться в открытом море было несложно. Но чудо даже не в том, что МакКласки в конце концов все же нашел японский флот, а в том, в каком виде он его нашел. Истребители прикрытия далеко внизу заканчивают потрошить уцелевших в предыдущих атаках. На палубах сотни самолетов перевешивают туда-сюда торпеды и бомбы. Зенитчики, решив, что банкет закончился, отдыхают. И только сорок четыре американских пикировщика ищут, куда пристроить свои бомбы, которые, в отличие от торпед, взрываются47.

Захват Мидуэя не состоялся. Потеряв четыре авианосца японский флот отправится домой, впервые за войну не достигнув своей цели. Теперь мы знаем, что именно с Мидуэя победное шествие Оси48 начало замедляться и в конце концов покатилось вспять. В тот же момент это была просто значительная победа, за которой последовали горькие поражения, причем ни одно и не два49. Но победа при Мидуэе означала, что Америке не придется отстаивать собственную землю, а раз так, она продолжит кормить, снабжать и вооружать своих союзников.

А у тех начинались свои чудеса. И если у американского чуда было имя – капитан МакКласки, то у британского – название: «Огайо».

Главной заботой англичан была Мальта, и там все было совсем плохо. Потому, что протащить что-либо на крошечный остров посреди моря, набитого вражескими самолетами и кораблями – это почти как верблюду пролезть через игольное ушко. Адмиралтейство направляло конвой за конвоем – немцы и итальянцы раз за разом отправляли их на дно. Топливо для мальтийских истребителей заканчивалось, а без истребителей остров моментально становился беззащитен против бомбардировок, а затем и десанта, подобного критскому50, только проще. Наконец, в качестве последней попытки, англичане собрали конвой «Пьедестал», имевший едва ли не самый мощный эскорт в истории: четыре авианосца, два линкора и целую толпу крейсеров и эсминцев. Сопровождать грузовые суда отправился целый флот, существенно превосходивший по силам, например, все советские флоты вместе взятые.

Стоило конвою начать движение, как торпедные катера, самолеты и подводные лодки привычно принялись его топить. Дело у них шло споро, и к концу перехода от транспортов мало что осталось. Они тонули, горели и взрывались, так что итоговый счет получился столь же плачевным, как и у печально известного PQ-17.

Последним уцелевшим танкером в конвое был тот самый американский «Огайо». Танкеры вообще горели и взрывались охотнее всех остальных судов, довести их до порта назначения было редким героизмом, но «Огайо» притягивал неприятности даже сверх обычного. В первый же день в него попала торпеда с подводной лодки. Для большинства судов этого было бы достаточно, но танкер продолжил идти с конвоем. Затем пикирующие бомбардировщики уронили на него несколько бомб, а один, сбитый зенитчиками, врезался сам. Наконец, через сутки танкер получил еще одну торпеду, потерял ход и превратился в руину.

Тогда упертые англичане запрягли в него, как лошадей, три эсминца, и под огнем противника потащили дальше. И на последнем издыхании дотащили. После чего выкачали авиационное топливо и использовали по назначению.

Больше на Средиземноморье немцы и их союзники успехов не имели51.

Русское чудо обошлось без названия. Возможно, его можно было бы поименовать «глобус», или «геополитика», и оно, как водится у русских, было наименее чудесатым из всех.

Практически сразу после разгрома Красной армии под Харьковом, среди немецких генералов начался ропот. Они полагали, что в сложившейся ситуации армию целесообразно развернуть на север, на Москву, тогда как Гитлер упрямо гнал войска на восток – к Волге, и на юг – на Кавказ и Закавказье. Где они в конце концов и увязли, растянув коммуникации и застряв в плотной обороне на труднопроходимой местности.

Военных можно понять – их цель выиграть сражение, победить противника. Но германское руководство рассуждало, как политики, как стратеги, его целью было не захватить столицу врага, а достичь целей войны52. И для этого второй поход на Москву представлялся практически бесполезным. В первую очередь потому, что, даже, если предположить, что ее вообще удалось бы взять, толку от Москвы было немного. Это осенью сорок первого можно было предполагать, что со взятием столицы Красная армия полностью потеряет боеспособность, или советский народ восстанет против «еврейской большевистской власти», или Сталин сдастся и убежит за Урал. В сорок втором иллюзий о возможности полностью оккупировать Россию, или создать марионеточное правительство вроде режима Виши, никто уже особенно не питал. Более-менее лояльное руководство, с которым можно договориться, и хорошие территориальные приобретения вполне устроили бы Гитлера, для которого, заметим, в отличие от СССР, война не представлялась войной на уничтожение. Хорошие плодородные земли с умеренным количеством коренного населения, которыми удобно управлять и которые легко колонизировать, запасы полезных ископаемых – донбасский уголь и закавказская нефть, мягкий привычный среднеевропейскому человек климат… Немецкие политики отнюдь не мечтали о глухих лесах, лютых морозах и миллионах мрачных мужиков, всегда готовых сделать гадость истинному арийцу. Взятие Москвы любой ценой представлялось в этих условиях плохой идеей.

Кроме того, хотя основные сражения разворачивались на восточном фронте53, карта мира у фюрера тоже присутствовала. И в свете казавшегося неизбежным разгрома англичан в Средиземноморье и шаткости позиции Турции54, вот-вот готовой присоединиться к державам Оси, захват Причерноморья, Кавказа и Закавказья выглядел более, чем логичным. Так можно было рассечь Евразию надвое, изолировав остатки Советского Союза в бесплодных северных землях без выхода к европейским морям, отделить Британию от азиатских колоний и нарушить все коммуникации союзников в Восточном полушарии, кроме бесконечно долгого пути вокруг Африки. Не ради ли этого германский народ уже три года выносил тяготы войны?

На деле же это, со всех сторон логичное, решение обернулось полным провалом. Роммель так и не смог дойти до Египта, наступление на Кавказе тоже захлебнулось, Турция вступить в войну не рискнула, и весь тщательно выпестованный геополитический план развалился, как карточный домик. Союзники выстояли. Война, тяжело, натужно и кроваво, покатилась вспять.