Читать книгу Завтра я буду скучать по тебе - Хейне Баккейд - Страница 14

Второй день с Фрей, Ставангер, 23 октября 2011 г.

Кафе «Стинг» находилось у Вальбергской башни. Оно располагалось в старом деревянном доме, наполненном той самой модной деревенской аурой, которую так любят жители Ставангера. Женщина за барной стойкой подала мне чашку кофе и стакан воды со льдом, и я отнёс их к столику в глубине зала, где сел в ожидании Фрей.

Фрей пришла без пятнадцати семь. Я сидел за столиком у окна и с прищуром смотрел на каменную башню, которую заливало дождём. Он стекал по окнам кафе, словно путаные нити свивались в серо-голубую паутину.

– Ну и погодка, – сказала она и сняла свою парку цвета хаки с капюшоном и карманами. Она повесила её на спинку стула и бросила взгляд в сторону бара, после чего женщина за стойкой поставила кипятиться воду и стала шуршать чайными пакетиками, лежащими в чаше, – долго ждал?

– Дольше, чем тебе хотелось бы.

Фрей склонила голову набок и бросила на меня безмолвный взгляд, а потом развернулась и ушла к стойке.

– Почему ты пришёл? – спросила она, когда наконец присела на стул из кованого железа прямо напротив меня. Она взяла три больших куска тростникового сахара и бросила в ярко-зелёную жидкость в чайной чашке. Потом она взяла ложку и лениво размешала чай, чтобы сахар растворился и окрасил содержимое в тёмный цвет, придав ему более землистый и нерафинированный вкус.

– Одиночество, – ответил я, – без сомнений.

– Думаешь, я могу тебе с этим помочь?

– Уверен, что нет.

– Тогда почему?

Я пожал плечами:

– Потому что ты предложила.

– Дядя этого хотел, – она приложила горячую ложку к нижней губе и закрыла рот, – он ждёт гостя, – сказала она и положила ложку на блюдце к ломтикам лимона.

– Гостя?

– Мужчину.

– Вот как?

– Роберт старше меня всего на пару лет. Он мне в братья годится. Чертовски красив, – она негромко рассмеялась и взяла чайную чашку обеими руками. – Дядя Арне – гей. Ты что, не заметил?

– А должен был?

Пришёл её черёд пожимать плечами:

– Дядя Арне сказал, что ты из тех людей, которые читают язык тела и раскрывают то, что мы держим в секрете. Это неправда?

– Нет, – рассмеялся я, – ни в коей мере.

– А что ты тогда умеешь?

– Проводить допросы и писать рапорты, – ответил я и наклонил пустую чашку набок большим и указательным пальцами. Я взглянул на заварку на донышке, а потом снова перевёл взгляд на её лицо.

– Но ведь ты эксперт по тактике ведения опроса, разве нет? Арне сказал, что ты только вернулся из Штатов.

Я придвинулся к ней и спросил:

– Откуда он, чёрт возьми, это знает?

– Арне – бизнес-адвокат одной из крупнейших нефтедобывающих компаний Северной Америки, – Фрей провела двумя пальцами по своей пышной шевелюре, – он любит знать, с кем имеет дело, как в личной жизни, так и в профессиональной.

– Что еще он нарыл?

– Ты наполовину норвежец, наполовину исландец, твой отец – океанолог по образованию, но занимается радикальным эко-активизмом у себя в Исландии. Твои родители развелись еще в твоём детстве, и твоя мать уехала обратно в Норвегию с тобой и твоей сестрой. И, да, недавно ты и сам развёлся.

– Похоже, ты знаешь всё, – ответил я и наклонился за пакетом, который лежал у меня между ног. Я полночи провёл, собирая все возможные документы по бергенскому делу и основанию органов особого назначения, – а вот, кстати, то, что я нашёл по твоему заданию. Комитет по предотвращению пыток совета Европы тоже издал рапорт, в котором были раскритикованы…

– Мне это не нужно, – Фрей сидела и смотрела на меня, держа свою кружку на середине ладони, – я уже доделала задание.

Я перевернул свою чашку верх дном и поставил её на блюдце.

– И что мы тогда здесь делаем?

– Знакомимся, – ответила Фрей, – по-твоему.

– По-моему?

– Разве не в этом заключается твоя работа, твои экспертизы? Собрать о человеке информацию, а потом в контролируемых условиях выложить всё, где ты и твои ребята могут раскопать наши тайны, узнать слабости и болевые точки? Я просто хотела начать с тебя.

– Господи, – простонал я и стукнул костяшками пальцев о дно своей кружки, рассмеявшись про себя, – может ты и права, – помедлив, сказал я и поднялся из-за стола, чтобы уйти. – Впрочем, знаешь что? Ты, конечно, просто в горло мне впилась. – Я поднял пакет с документами и откланялся. – Обвела меня в моей же игре. Адьё.

Я быстро зашагал по шахматной плитке, а потом резко развернулся, пошёл обратно и снова сел.

– Хотя, что уж там, давай доведём игру до конца, – я откинулся на спинку стула. – Так что ты хочешь знать, Фрей? Говори прямо.

– Я хочу знать, что ты скрываешь и о чём лжёшь, – спокойно ответила она, всё ещё держа кружку на середине ладони. Затем резким жестом поставила ее обратно на стол, – прежде чем сама расскажу тебе о своих тайнах.

– Хорошо. С чего мне начать?

– С чего сам хочешь.

– Моя мама была детским психологом, пока не заболела. Сейчас она живёт в доме престарелых в Аскере. У неё Альцгеймер, уже почти как десять лет. Я давно с ней не виделся. Не знаю почему.

– Расскажи об Исландии.

– Когда я был маленьким, мы катались от одного алюминиевого завода к другому, ездили на электростанции и плавильные цеха. Я, мама и сестра Лиз. Мы приезжали туда, чтобы посмотреть, как отец и его команда защитников природы намертво привязывают себя к экскаваторам и трубным муфтам, к подъёмным кранам и самосвалам, восторженно крича и мочась в штаны, чтобы мир увидел, что человечество вышло из-под контроля.

– Идеалист.

Я кивнул.

– Почему ты уехал в Америку?

– После бракоразводного процесса мы с моей бывшей женой оказались в ситуации абсолютного противоречия друг с другом, в каждой детали, в каждом нюансе. Так что как только я увидел заметку о наборе на курс, я сразу же поехал.

– Чтобы допрашивать преступников-полицейских в чужой стране?

– Именно.

– Зачем?

– Чтобы лучше делать своё дело, чтобы…

– Их понять?

– Да.

Внезапно Фрей широко улыбнулась:

– Ты мстишь полицейским за своего отца?

– Может быть, – устало ответил я. Дождь отчаянно барабанил в окна. Падавшая с неба вода собиралась в ручейки, которые стекали к дороге по обе стороны кафе.

Фрей залилась смехом.

– Это самое настоящее клише, Торкильд Аске, – сказала она и схватилась за голову, – неужели ты не понимаешь?

– Понимаю. Если у меня когда-нибудь будет личный психолог, я обязательно передам ему, что ты первой это подметила.

Я уже принял решение продолжить игру, на какой бы вопрос мне ни пришлось отвечать и какими откровенностями ни пришлось бы пожертвовать. Развод с Анн-Мари и время, проведенное на американском юго-восточном побережье с мужчинами и женщинами, которых мы с доктором Оленборгом допрашивали за непробиваемым стеклом, обошлись мне дорого. Слишком дорого. Сидя с ней в этом кафе, я почувствовал, как моя грубая внешняя оболочка даёт трещину. Как где-то внутри начинает пульсировать что-то новое и живое. Что-то, чего я никогда раньше не испытывал.

Фрей выждала паузу, еле сдерживая улыбку, и сказала:

– Вы поэтому развелись? Ты узнал о ней всё и понял, что раскапывать там больше нечего? Исходил всеми дорогами – работа закончена и пора приниматься за что-нибудь другое? За новое дело?

– Дело? Что-то вроде… тебя?

– Нет, – ответила Фрей, – обо мне ты все еще не знаешь ничего. Мы друг для друга незнакомцы.

– Ты права. Ну что, моя очередь?

– Твоя очередь.

– Итак, – сказал я и наклонился над столом, – расскажи мне о себе.

Фрей сидела и молча смотрела на меня, обводя меня глазами, слово парой сверкающих солнечных дисков, всматриваясь в каждую клеточку моего лица.

– Я танцую, – произнесла она и схватила с блюдца кусочек сахара.