Читать книгу Когда никто не видел - Хизер Гуденкауф - Страница 9

Нас запихивают на заднее сиденье полицейской машины, уверяя, что быстрее сами доберутся до больницы, чем приедет другая скорая. Я прижимаю Вайолет к себе, изо всех сил стараясь, чтобы она не подпрыгивала на сиденье, пока мы мчимся по сельским колдобинам. Ближайшее отделение неотложной помощи находится в двадцати пяти милях от Грейлинга, и сотрудник полиции полон решимости доставить нас туда в рекордно короткие сроки, а мне боязно, как бы ухабистая дорога не травмировала дочку еще больше.

Я оставила попытки найти, откуда у нее по груди растекалась кровь, но совершенно уверена, что рана больше не кровоточит. Сейчас мне важнее, чтобы моя девочка не закрывала глаза и смотрела на меня.

Вайолет пугающе, мертвенно бледна и пребывает, похоже, в каком-то плавающем состоянии. Она не теряет сознание – проблема не в этом, – но каждые несколько мгновений свет в ее глазах гаснет и она исчезает в каком-то тайном укромном уголке.

– Вайолет, доченька, – я слегка встряхиваю ее, – все будет хорошо, обещаю. Скажи, где болит? – Молчит. – Не отключайся. Смотри на меня.

Ее темные ресницы трепещут, отбрасывая на щеки веерообразные тени. Я убираю ей волосы со лба и прошу полицейского ехать еще быстрее. Голова пухнет от вопросов. Кто мог это сделать? Что за больной монстр напал на двух невинных девочек? Травмы Коры ужасны. Она хотя бы жива? Добралась до реанимации? А ее родителям сообщили? С этими двумя девочками должна ведь была ночевать еще и третья, Джордин Петит. Куда она-то делась? На нее тоже напали?

Воздух наполнен насыщенным влажным ароматом свежевспаханного поля. Прежде плотно утрамбованная, земля теперь стала рыхлой и бархатистой на ощупь. Сильно отличается от красной почвы тех мест, где мы жили прежде. Подъезжаем к городу Грейлингу, полицейский выруливает на шоссе, и остальные машины поспешно забирают вправо, пропуская автомобиль с мигалкой. Вывески местной университетской клиники сообщают, что мы почти на месте. Чем ближе мы к больнице, тем больше пробок, и, несмотря на сирену, они не рассасываются целую вечность.

Наконец, миновав несколько ресторанов, университетских полей для софтбола и целый ряд учебных корпусов, мы прибываем в недавно отстроенную детскую больницу: красивое сооружение из стали и стекла, возвышающееся над остальными. Полицейский минует главный вход и направляется прямо к приемному покою.

– Нас уже ждут, – отрывисто бросает он, резко тормозя.

К нам бегут трое санитаров, и дочку осторожно, но решительно вынимают из моих объятий и укладывают на носилки, которые втягивают внутрь, а я остаюсь снаружи. Полицейский прикасается к моей руке:

– Я Кит Грейди. Скоро вернусь. Пожалуйста, постарайтесь узнать от нее хоть что-нибудь о происшедшем.

Я киваю и бросаюсь к дверям, озираясь по сторонам и стараясь понять, куда увезли мою дочь. Вайолет исчезла.

– Вы мать этой девочки? – Из-за стойки поднимается грузная женщина.

– Да, – отвечаю я. – Где она? – Голос у меня дрожит, я прижимаю руку к горлу, словно пытаясь удержать рвущиеся слова. – Меня пустят к ней?

– Прямо сейчас ее осматривает врач. Мне нужно вас кое о чем расспросить, а потом вас отведут к дочери.

Я как можно быстрее отвечаю на ее вопросы, а затем сажусь заполнять стопки бумаг. Дойдя до графы, где нужно перечислить членов семьи, вспоминаю о Максе.

Напрочь о нем забыла. Вытаскиваю из кармана телефон. Сын по-прежнему не отвечает, и я отправляю ему еще одно сообщение с просьбой немедленно позвонить мне.

– Убью паршивца, – бормочу сквозь зубы, тут же пожалев о сказанном. Разве можно так говорить после того, что случилось с Вайолет и Корой?

– Миссис Кроу. – Ко мне подходит регистраторша. – Я могу отвести вас к дочери.

Она ведет меня по коридору в квадратную комнату, где на смотровом столе, отвернув лицо от двери, лежит Вайолет. Окровавленную одежду с нее срезали и бросили на пол. На ней только трусики и спортивный лифчик, который на самом-то деле ей и не нужен. И то и другое в красных разводах. Кисти выглядят так, будто их окунули в красную краску, что резко контрастирует с бледными предплечьями. Я обшариваю ее взглядом в поисках каких-либо ран, но ничего не нахожу. Смотрю на доктора, высокого мужчину, который ободряюще мне кивает:

– Похоже, всего несколько шишек и синяков, но мы ее тщательно осмотрим. – Он поворачивается к одной из медсестер: – Давайте-ка укроем ее одеялом с подогревом, а вымоем потом.

– Но вся эта кровь… – начинаю я.

– Она чужая. – Врач решительно взмахивает рукой, и от облегчения я едва не теряю сознание. – Меня зовут доктор Сото. Вы можете подойти к ней, – приглашает он, и я подхожу к дочери.

Наклоняюсь и кладу ладонь ей на щеку. Кожа холодная на ощупь.

– Вайолет, милая, – шепчу я, – что случилось?

Она моргает, глядя на меня, но я не вижу в ее глазах узнавания. Открывает рот, но из него не вырывается ни слова, только слабый хрип. Мелькает мысль о травмах головы, наркотиках и всяких чудовищных действиях, которые могут лишить ребенка дара речи. В панике смотрю на доктора Сото, который стаскивает с рук окровавленные перчатки и швыряет их в контейнер для опасных отходов.

– У нее шок, – объясняет он, словно читая мои мысли. – Ее согреют, напоят, прокапают ей физраствор и проверят все жизненно важные органы. Если не будет никаких осложнений, уже сегодня вечером девочку, скорее всего, можно будет забрать домой.

– Но пока я остаюсь с ней, – напруживаюсь я, готовясь к схватке. Ни за что не оставлю ее.

– Конечно-конечно, – легко соглашается доктор Сото, вытаскивает из угла комнаты стул и ставит рядом со смотровым столом. – Джуди о вас позаботится. А я скоро вернусь. – Ободряюще похлопывает меня по плечу и выходит из комнаты.

Я сажусь рядом с Вайолет, которая, кажется, до сих пор не замечает моего присутствия. Джуди, примерно моя ровесница, в уголках рта которой жизнь прочертила две глубокие запятые, тихим успокаивающим голосом разговаривает с моей дочерью.

– Сейчас тебя, Вайолет, комарик укусит, – произносит она, втыкая иглу в сгиб руки Вайолет, и я вздрагиваю, а моя девочка даже не дергается. Джуди набирает несколько пробирок с кровью, а затем ставит капельницу с прозрачной жидкостью. Потом складывает разрезанную одежду Вайолет, причем не в мусорную корзину, как я думала, а в пластиковый пакет, запечатывает его и спереди прикрепляет этикетку. Тянется к телефону, лежащему на металлическом подносе, опускает его в другой пакет и тоже запечатывает.

– А теперь, Вайолет, мы приведем тебя в порядок. Как считаешь, это подойдет? – спрашивает медсестра. Дочь никак не показывает, что слышит вопрос.

– Почему она не отвечает? – едва не плачу я. – Что с ней?

– Как и сказал доктор Сото, у нее, скорее всего, шок. Так иногда случается после травмы или сильнейшего потрясения. Но ты ведь придешь в себя, правда, Вайолет? – Медсестра улыбается моей дочери. – Ты у нас быстренько и сядешь сама, и заговоришь. А пока мы тебя согреем, помоем и в порядок приведем. – В руках у медсестры появляется голубой больничный халатик. – И первым делом наденем на тебя этот чудесный наряд. – Джуди проворно одевает Вайолет, ловко переворачивая ее, чтобы застегнуть халатик. Девочка в нем почти утонула.

– Вы не знаете, как там Кора? – спрашиваю я Джуди, которая ставит рядом с кроватью Вайолет металлическую тележку с бумажными конвертами, банками разных размеров, большим пинцетом, камерой и еще несколькими предметами, совершенно незнакомыми мне.

– Кора? – переспрашивает сестра, а я смотрю на Вайолет, проверяя, не отреагирует ли она на имя подруги. Никакого отклика. – А кто это?

– Другая девочка, которую сюда привезли перед нами на скорой помощи, – объясняю я. – У нее были ужасные раны.

– Мне о ней ничего не известно. Давайте сейчас сосредоточимся на Вайолет, – отвечает Джуди, держа в руках небольшой шпатель. – Видишь это, Вайолет? Я собираюсь вот этой лопаточкой хорошенько почистить тебе ноготки, хорошо? Это не больно. – И она шпателем выскребает из-под ногтей комочки засохшей крови и складывает в один из бумажных конвертов.

Именно в этот момент я понимаю, что медсестра не просто лечит мою дочь от шока или обезвоживания, а и собирает улики. Вот почему окровавленную одежду и мобильный телефон Вайолет упаковали в специальные пакеты. Вот для чего здесь камера, и мысль, что другие увидят фотографии моей дочери, полуодетой и залитой кровью ее лучшей подруги, не умещается у меня в голове.

Желудок сжимается, и я вскакиваю со стула, не в силах выдавить ни слова. Выбегаю в коридор в поисках туалета. Правильно истолковав выражение моего лица, женщина, везущая тележку с чистящими средствами, указывает мне нужное направление. Я успеваю в туалет как раз вовремя, пока меня еще не вырвало. Горло наполняется кислым вкусом цыпленка в вине, которого мы с Сэмом ели в ресторане.

Кто мог это сделать? Моя дочь почти в ступоре, а в нее втыкают иголки и что-то у нее выискивают, собирая улики. Снова думаю о Коре, которую где-то в этой же больнице лечат от ужасных травм. Мне нужно знать, что происходит, и в то же время я не хочу ничего знать. А хочу только одного: побыстрее забрать Вайолет домой и постараться больше ни о чем таком не думать.

С минуту сижу на полу на коленях, переводя дыхание, потом с трудом поднимаюсь и спускаю воду в унитазе. Пытаюсь под краном прополоскать рот и смыть скопившуюся там горечь. Провожу пальцами по волосам и делаю несколько глубоких вдохов, прежде чем снова выйти в коридор. Я все еще не готова вернуться в палату Вайолет. Боже, какая же я трусиха.

Доктор Сото стоит возле дверей палаты и разговаривает с полицейским, который вез нас в больницу. Доктор смотрит в мою сторону с мрачным выражением лица. Моя первая мысль: наверное, Вайолет стало хуже, и я хватаюсь рукой за стену, чтобы устоять на ногах. Полицейский оборачивается, и я замечаю тревогу в его глазах, напряженно стиснутые губы. Пытаюсь переставлять ноги, но при этом не хочу слышать, что они собираются мне сказать. Меня не было всего несколько минут. Что могло произойти?

Доктор Сото и полицейский приближаются, и на мгновение мне хочется убежать. Если они меня не догонят, то не смогут и сообщить новости. А мысли уже промчались по всем известным мне тяжелым последствиям травм: коллапс легких, кровоизлияние в мозг, разрыв селезенки, внутренние повреждения, которые могли остаться незамеченными. Я не могу отдышаться и по мере того, как эти двое приближаются, все сильнее прижимаюсь к стене, словно стараясь слиться с ней, раствориться, исчезнуть.

– Миссис Кроу, – медленно начинает полицейский. Я смотрю на доктора Сото, который, должно быть, понимает мой ужас и успокаивающе кладет руку мне на плечо. – С Вайолет все хорошо, – говорит он.

У меня в горле ком, на глаза наворачиваются слезы. Они так меня напугали, что я готова наброситься на них.

– В чем дело? – возмущаюсь я, не в силах сдержать гнев, но тут же сожалею об этом. – Значит, Кора? Как она?

Грейди мой вопрос игнорирует.

– Мне необходимо допросить Вайолет, – говорит он. – Нам нужно как можно больше информации о том, что произошло.

– Я объяснил, что сначала нужно поговорить с вами, а уж потом с ней, – пытается извиниться доктор Сото.

– Не знаю, – колеблюсь я. – Дочь в шоке. Вряд ли она вообще в состоянии отвечать на вопросы. Она пыталась что-то сказать еще там, на станции, но я не расслышала. Может быть, другие копы поняли, что она сказала.

Грейди переминается с ноги на ногу, проводит большим пальцем по губам, но ничего не говорит.

– Так что? – вскидываюсь я. – Вы что-то знаете? Она сказала, кто это сделал?

– Мне просто очень нужно расспросить вашу дочь. Чем больше времени пройдет, тем сложнее будет разобраться в случившемся. Так вы разрешаете поговорить с Вайолет?

– Нет, – отрезаю я. – Никто не будет разговаривать с Вайолет. Никто, пока вы не скажете мне, что вам известно. Кто он? – И опять в голове вертятся самые черные мысли. Банда секс-торговцев, сумасшедший бродяга, серийный убийца. – Если вы не знаете, я хочу поговорить с тем, кто знает.

– Один из полицейских слышал, как Вайолет называла имена, – нехотя, через силу сообщает полицейский.

– Имена? – Желудок снова сжимается. – Этот выродок был не один? – Мысль, что на Вайолет и Кору напал маньяк, ужасна, но если чудовищ было двое, это уже слишком.

– Да, Вайолет называла два имени. Джозеф Уизер и что-то похожее на Джорджа или Джордана.

– Господи. – Я прислоняюсь к стене, чтобы не упасть. – Джордин Петит. Подруга Вайолет. Значит, она тоже была там. Вы нашли ее? Она не пострадала?

– Я ничего не знаю о других жертвах, но в Питче остался наш человек, который все проверит.

– Дочь говорила о Джордин Петит. Я точно знаю. Вы должны послать кого-нибудь узнать, все ли у нее хорошо.

– Не волнуйтесь, мы этим занимаемся, – успокаивает полицейский, а мне хочется кричать. Как тут не волноваться? Я уже готова накинуться на парня с упреками, когда до меня доходит, что он упомянул другое имя.

– Подождите, – говорю я. – Вы же называли еще одного человека – Джозеф…

– Уизер, – заканчивает за меня Грейди.

Я уже слышала это имя. Кажется, речь шла о школьным проекте. В последнее время я столько работаю. И действительно уделяю детям слишком мало внимания.

– Кто он? – спрашиваю. – Это он сделал? Его ищут?

Грейди вздыхает и вдруг с подозрительным спокойствием заявляет:

– Нет никакого Джозефа Уизера.

Вовсе не такого ответа я ожидала.

– Что вы имеете в виду? – спрашиваю в замешательстве. – Он тут ни при чем?

Кит Грейди качает головой.

– Нет. Он не существует. Во всяком случае, больше не существует. Джозеф Уизер, даже окажись он жив, был бы сегодня глубоким стариком. С какой стати ему нападать на девочек? – Полицейский видит, что мои мысли все еще сосредоточены на этом человеке, Джозефе Уизере, и поднимает руку, предупреждая дальнейшие вопросы: – Поверьте мне, Джозефа Уизера не существует. Зато с каждой минутой мы теряем драгоценное время, необходимое для поисков Джордин и того, кто это сделал. – В его голосе звенит нетерпение, поэтому я пока откладываю Джозефа Уизера в сторонку.

– Им всего двенадцать, – размышляю я. – Представить не могу, кто хотел бы причинить им вред. Нет таких. Как по-вашему, может, их пытались похитить? – И желудок опять скручивается узлом, когда мысли о сексуальных преступлениях, торговле людьми и других темных и мерзких делишках вновь поселяются в мозгу.

– Не сомневайтесь, у нас есть кому проверить эту версию. А сами девочки? – спрашивает Грейди. – Какие у них были взаимоотношения?

Я не сразу понимаю вопрос. Неужели он полагает, будто на Кору напала Джордин? Открываю рот, собираясь сказать, что он свихнулся и зря тратит время, и тут же закрываю. Я всего несколько раз видела Джордин, и хотя со мной она всегда вежлива, чувствуется, что в группе она королева и заводила. А Вайолет с Корой внимательно за ней наблюдают, оценивая ее реакцию на их слова, поступки, наряды. Но жестокость? Ни за что.

– Миссис Кроу? – Грейди поднимает брови, ожидая моего ответа.

– Нет, – решительно заявляю я. – Джордин прекрасно ладит с и Вайолет, и с Корой. Представить не могу, чтобы она кому-то причинила боль.

– А как насчет Вайолет? – многозначительно спрашивает он. – У нее были стычки с кем-нибудь? С одноклассниками? Друзьями?

– Что? Нет! – возмущаюсь я. – Вайолет никогда ни с кем не дралась. Вы же не думаете, что она имеет к этому хоть какое-то отношение?

– Я должен спросить, – настаивает Грейди. – А не мог ли кто-нибудь целенаправленно отомстить девочкам? – И он даже подается вперед. Ему вроде и неловко, но идея родилась, и родилась у него в голове. Значит, Грейди считает, что за нападением могут стоять Вайолет и Джордин.