Читать книгу Валентайны. Девочка счастья и удачи - Холли Смейл - Страница 6

♋ Рак: 21 июня – 22 июля

Марс и Сатурн сегодня мечут громы и молнии, а потому вы ощущаете легкое беспокойство. Но приятный сюрприз для вас уже в пути, так что используйте эту энергию и смело идите вперед!

На следующее утро заголовки во всех газетах гласят:

ГОРЕ У ВАЛЕНТАЙНОВ!

Там красуются большая фотка лица Фейт (светящегося из-за оранжевого капюшона), фотографии Мерси и Макса гораздо меньшего размера и расплывчатый снимок мамы, задумчиво смотрящей в окно.

И (о-о-о!) кусочек моей левой руки в углу!

И если бы кто-то меня спросил, я бы сказала, что мой локоть прекрасно смотрится.

– Кажется, вчера у вас был выдающийся денек…

Наша домработница, Мэгги, сначала выложила на стол все газеты, а потом приготовила нам сытный завтрак. Сейчас она пьет кофе, стоя при этом над нашей плитой Aga, и спокойно смотрит на то, как мы набиваем себе рты.

– Правда? А ну-ка слушайте! – Макс засовывает в рот целое яйцо, размахивая статьей размером на всю передовицу газеты. – Так, сейчас.

Он забирается на стул и торжественно расставляет руки.

«После нескольких месяцев молчания, последовавших за тем событием, когда известный афроамериканский режиссер Майкл Риверс решительно бросил свою жену, вчера было подтверждено абсолютное психическое расстройство ныне одинокой Джульетты Валентайн, одной из любимейших британских звезд театра и кино…»

Я закатываю глаза, а Мэгги хмурится.

– Макс…

– Погоди, Мэгз, дальше – лучше. «Мерси Валентайн, восходящая звезда и мисс Длинный Нос, чьи глаза вчера красноречиво наполнились слезами…»

– Я не виновата, что твоих слов там нет, – пожимает плечами Мер, решительно отпихивая круассан. – Если ты не хотел, чтобы кто-то тебя затмил, то мог бы, вообще говоря, и не звать туда всю эту прессу.

– Ты позвал прессу? – Мэгги хмурится и выкладывает на стол очередную порцию яиц. – Бога ради, зачем ты это сделал?!

– Они все равно писали о маме, – оправдывается Макс, – и я подумал, что лучше им услышать об этом от нас.

– Хочешь сказать: от тебя, – поправляет Мерси.

– Это все такая глупость! – встреваю я и с осуждением мотаю головой, потому что мой рот набит тостом. – Откуда только они берут эти дурацкие слухи?! А еще называют себя профессионалистами!

– Нет, По, не называют, потому что такого слова нет. – Макс снова обращается к статье. – Так, что у нас тут еще? «Настоящая красавица Фейт Валентайн, подружка поп-звезды Ноа Энтони, рассказала нам все, не говоря ни слова…»

– Пожалуйста, перестань, – говорит Эффи, потягивая апельсиновый сок. – Это просто токсично.

– И все-таки ты нравишься им больше всех, – смеется Макс. – Кажется, тебе придется поддерживать эту репутацию с носом, Русалочка, если хочешь оставаться в центре внимания. – Он пинает Мерси ногой под столом и быстро отпрыгивает на другой стул, чтобы она не смогла в ответ ущипнуть его. – Давайте посмотрим, что там пишут сегодня о Валентайнах онлайн.

Он берет в руки i-Pad и откашливается.

– Бабушка, без комментариев… Мама, дива из высшего света, сейчас, кажется, проигрывает… Папа выходит на первое место… Дети – бесталанные и никчемные…

– Макс.

– Целый век особого положения… титулованные лентяи, проживающие деньги прошлых поколений…

– Макс!

– Интересно, что эти люди о себе возомнили…

– Хватит, Макс! – кричит ему Мэгги.

Макс сразу садится на место.

– Прости, Мэгз. По крайней мере, папа сказал им (цитирую): «Поцелуйте мой американский зад» – может быть, хоть это немного тебя утешит.

– Не удивляюсь, что он так сказал, – весело замечаю я, слизывая с пальцев черносмородиновый джем. – В смысле, я никогда в жизни не слышала большей чуши. Они всегда делают такие мерзкие выводы! Ха-ха-ха, не журна-листы, а журна-глисты, правда?

Победоносно смотрю на остальных, но все усердно заняты едой.

– Ну ладно, – спокойно продолжает Мэгги, протирая губкой плиту, – боюсь, сегодня вечером меня не будет. Бен приехал на каникулы, так что я взяла отгулы до конца недели.

Макс, Мерси и я сразу начинаем коситься на Фейт.

Бен – сын Мэгги, и он влюблен в Эффи с тех пор, как им обоим было по шесть лет: тогда он всюду ходил за ней по пятам и в знак безграничной преданности приносил ей на съедение гусениц. Мне это всегда казалось очень романтичным, но она никогда их не ела.

– Правда? – Фейт заливается краской и старается не смотреть на нас. – И как ему новая школа на севере? Наверное, вы очень по нему скучаете.

– Да, правда, – кивает Мэгги, вытирая руки кухонным полотенцем. – Но ему нравится жить с отцом в Эдинбурге, и я стараюсь этого не показывать. Знаю, я необъективна, но мне кажется, он становится ужасным сердцеедом. Все девушки в шахматном клубе приготовительного колледжа сходят по нему с ума.

Макс и Мерси хихикают.

– Как вы, должно быть, им гордитесь, – говорит Фейт, бросая на них испепеляющие взгляды.

– Как гордитесь, – хрюкая, соглашается Мерси. – А он все так же помешан на игре в «скрэббл»? Помните, какой запас слов у него был специально для игры: типа «благоухающий», «морока» и тому подобное? Помнишь, Эфф?

Наверное, здесь стоит добавить, что Бен – низкий и костлявый, с вьющимися мышино-серыми волосами на косой пробор. Когда я видела его в последний раз, он отпустил тонкие усики и постоянно поглаживал их, как будто, чтобы привлечь удачу.

– М-м-м, – говорит Фейт, играя ложечкой, – уже не очень помню. Это было так давно.

Мер и Макс начинают рисовать в воздухе усы и играть на воображаемых волынках, пока Мэгги наконец их не одергивает.

– Хотите сами готовить себе сегодня ужин, а, Аббатство Даунтон?

Они тут же успокаиваются, ведь никто из нас не умеет готовить.

– Как я уже хочу наконец стать знаменитой, – говорю я, глядя на заметки в газетах сияющими глазами. – Интересно, какую чушь они будут писать обо мне. Потому что пока, даже если на меня нападут зомби, в газетах появится только мой обглоданный локоть.

– Да ладно, – морщится Мер. – Если зомби когда-нибудь вторгнутся в Англию, ты обязательно влюбишься в самого мерзкого из них, Пудель.

– О Прекрасный Зомби! – кричит Макс, делая вид, что залезает себе в грудь и разбрасывает по столу невидимое содержимое. – Вот мое сердце, оно твое навеки! Делай с ним все что хочешь!

Мер начинает пускать слюни и изображать, что хватает и съедает мое сердце.

– Немного романтики никому не повредит, – строго говорит Мэгги, а мои брат и сестра снова хихикают. – В общем, молодежь, ведите себя прилично. Не хочу, чтобы здесь рыскали газетчики, пока я буду колдовать над суперсекретным рецептом пастушьего пирога.

С этими словами она надевает кардиган и выходит.

– Немного романтики не повредит, – выдавливает Макс, как только за ней закрывается дверь. – Только если в этом не замешана нежить, пожирающая людей.

– Я уверена, малышка, что зомби тоже полюбит тебя, всю, до кончиков ногтей, как люблю тебя я, – говорит Фейт, наклоняясь ко мне и целуя в щеку. – Как все мы.

– Ага, до кончиков ногтей и до кишочков.

– Знаете что? – говорю я, когда после очередного взрыва смеха мои сестры и брат встают наконец из-за стола. – Если б я действительно влюбилась в зомби, уверена, наша великая любовь преодолела бы все препятствия. Это был бы потрясающий блокбастер с шикарной любовной линией, и мои поклонники платили бы миллионы, чтобы его посмотреть, вот так.

– Не волнуйся, сестренка, – отвечает Мер с улыбкой, засовывая в рот остатки круассана. – Не сомневаюсь, однажды ты наконец встретишь парня, у которого будет отсутствовать добрая половина мозга.

Теперь они допивают напитки и проверяют телефоны. Поэтому я вскакиваю с места и начинаю делать то же самое.

– А теперь чем займемся? Давайте вместе посмотрим какой-нибудь фильм. Может быть, «Наше сердце»? Мы его сто лет не смотрели.

Именно на съемках этого фильма встретились мама с папой: эпическая, масштабная любовная история, которая разворачивается в Лондоне во время Второй мировой войны. Я, правда, посмотрела его вчера вечером, но если это сделал один, то не считается.

– Прости, Пудель, – говорит Макс, дожевывая тост и направляясь к лестнице, – но мне нужно выучить роль на целых три строчки. На всякий случай, если Второй посланник сломает ногу.

Я с надеждой смотрю на Эффи.

– Не сегодня. – Она вздрагивает, когда начинает вибрировать ее телефон. – Ноа на несколько недель уезжал в турне по Европе, значит, теперь он должен рассказать мне во всех подробностях обо всем, что он там ел.

Тогда я без особой надежды поворачиваюсь к Мерси.

– Ни за что на свете и ни за какие коврижки, – зевает Мер. – Это скучный фильм, ты прилипала, и я пойду еще посплю. Иди, поиграй со своим Зайчиком, или как там его зовут.

Когда я была маленькой, у меня был воображаемый щенок, и мои сестры и брат до сих пор думают, что напоминать мне о нем круто, хотя я уже много лет с ним не играю, что естественно.

– Его звали Лучик, – с возмущением отвечаю я. – И если вы подождете минутку, может быть, мы…

Нет, они все уже разошлись.