Читать книгу Счастливчики; 62. Модель для сборки - Хулио Кортасар - Страница 7

– А я тебе принес вести от осьминожки, – сказал Персио.

Хорхе уперся локтями в стол.

– Он был под кроватью или в ванной? – спросил он.

– Вскарабкался на пишущую машинку, – сказал Персио. – Как ты думаешь, что он делал?

– Печатал на машинке.

– Сообразительный мальчик, – сказал Персио Клаудии. – Ну конечно, печатал на машинке. Вот страничка, сейчас прочту тебе. Слушай: «Отдыхай, я буду ждать, хоть на меня тебе плевать. Написал тебе немножко твой приятель Осьминожка».

– Бедняжка Осьминожка, – сказал Хорхе. – Что он будет есть, пока тебя не будет?

– Спички, карандаши, телеграммы и баночку сардин.

– Он не сможет ее открыть, – сказала Клаудиа.

– Сможет, Осьминог сможет, – сказал Хорхе. – А какие новости с планеты, Персио?

– На планете, – сказал Персио, – кажется, прошел дождь.

– Если там прошел дождь, – прикинул Хорхе, – то муравочеловекам пришлось забираться на плоты. Потоп, наверное, был – или не совсем?

Персио точно не знал, но муравочеловеки способны были справиться с ситуацией.

– Ты не захватил телескоп, – сказал Хорхе. – Как же мы с борта парохода будем следить за нашей планетой?

– А звездная телепатия на что? – сказал Персио и подмигнул. – Клаудиа, вы устали.

– Вон та женщина в белом сказала бы, что все это – от влажности. Ну вот, Персио, мы тут. Что будет дальше?

– Ах вот вы о чем… У меня не было времени как следует изучить вопрос, но я готовлю фронт.

– Фронт?

– Фронт атаки. Каждую вещь, каждое событие следует атаковать различными способами. Люди почти всегда прибегают лишь к одному способу и получают половинчатые результаты. Я всегда подготавливаю свой фронт и затем синкретизирую результаты.

– Понимаю, – сказала Клаудиа тоном, который говорил об обратном.

– Надо действовать push-pull[3], – сказал Персио. – Не знаю, понятно ли я объяснил. Некоторые вещи находятся еще как бы в пути, и следует подтолкнуть их, чтобы увидеть, что произойдет дальше. Женщин, например, не при детях будет сказано. А что-то надо просто дернуть за рукоятку. Этот парень, Дали, знает, что делает (а может, как раз не знает, но все равно), когда рисует тело, забитое ящичками. По-моему, очень многое на свете имеет рукоятку. Возьмем, к примеру, поэтические образы. Если смотреть на них извне, не видно ничего, кроме открытого смысла, хотя он может быть вполне герметичным. Вы удовлетворитесь открытым смыслом? Ничего подобного. Надо дернуть за рукоятку и влезть внутрь ящичка. Дернуть за рукоятку означает приблизиться к сути, овладеть сутью, выйти из привычных рамок.

– А, – сказала Клаудиа, потихоньку делая знак Хорхе, чтобы он высморкался.

– В данном случае, например, имеет место огромное количество значащих элементов. Каждый столик, каждый галстук. В этом хаотическом беспорядке я вижу, как вырисовывается строгий порядок. И спрашиваю себя, что же будет дальше.

– И я – тоже. Но это забавное развлечение.

– Развлечение – всегда спектакль: мы его не анализируем, потому что тогда наружу вылезет непристойное притворство. Заметьте, я не против развлечения как такового, но прежде чем приступить к развлечению, я всегда сначала запираю лабораторию и выплескиваю кислоты и щелочи. Другими словами, подчиняюсь, поддаюсь кажимости. Вы сами прекрасно знаете, сколь драматично смешное.

– Прочти для Персио стихи о Гаррике, – сказала Клаудиа Хорхе. – Это будет прекрасная иллюстрация к его теории.

– Завидя Гаррика, английского актера… – во весь голос начал Хорхе. Персио внимательно слушал, а когда он закончил, захлопал в ладоши. За другими столиками тоже кто-то стал аплодировать, и Хорхе покраснел.

– Quod erat demonstrandum[4], – сказал Персио. – Конечно же, я имел в виду более широкое понятие в том смысле, что любое развлечение – это вполне осознанная маска, которая в конце концов приживается и подменяет подлинное лицо. Почему человек смеется? Смеяться не над чем, разве что над самим смехом. Обратите внимание, часто дети, которые много смеются, заканчивают плачем.

– Глупые, – сказал Хорхе. – Хочешь, я прочитаю тебе про ныряльщика и жемчужину?

– На палубе, а вернее в кубрике, при свете звезд ты будешь читать мне все, что душе угодно, – сказал Персио. – А теперь я хотел бы немного разобраться в этом полугастрономическом окружении. Эти бандонеоны[5] что означают?

– О, мадонна, – сказал Хорхе и зевнул.