Читать книгу Гадкий месяц ноябрь - Игорь Аретано - Страница 5

Глава четвертая

Альберт Хейн

О тихий Амстердам

С певучим перезвоном

Старинных колоколен!

(В.Брюсов)

22 ноября 2015, вторник, Амстердам

В девять утра Артемий отправил Георгию сообщение, что у него всё в порядке. Сразу пришел ответ: передача груза состоится сегодня в 14:00. И детальная инструкция, что и как. Артемий стал ее выполнять и подумал, что действует он как дрессированная собачка. Не просто дрессированная, а которая ещё и на поводке. Сестра показывала Артемию в своём смартфоне приложение "Где мои дети". Там родитель на карте может в любой момент посмотреть, где сейчас находится ребёнок, рисуется маршрут его движения, а если дитя на звонок не отвечает, включается возможность слышать, что происходит вокруг телефона. Моравскому "коллеги" установили в смартфон программу такого же типа (и в новый телефон он её сам переставил), только, конечно, мощнее, чем "Где мои дети". Программа жрала заряд батареи смартфона, у Артемия был всегда наготове внешний аккумулятор.

Моравский пошел в сетевой супермаркет "Альберт Хейн", что по пути к музею Ван Гога и Рейхсмузеуму, от отеля до него минут десять ходьбы мимо концертного зала Concertgebow.

Купил продукты и фирменный многоразовый альбертхейновский пакет, точнее, сумку.

Ход выполнения задания Моравский решил разнообразить: ехать "на дело" на велосипеде, арендованном в гостинице. Пятнадцать евро в день. Велосипед был хороший, с барабанными тормозами, в России такие стоят абсурдно дорого, и не во всех еще магазинах найдёшь.

Заложил "груз" в фирменную сумку магазина, а сумку – в рюкзак, поехал сначала на площадь Дам. А то подозрительно, если турист много сидит в своём номере: не по-туристически. Близ площади в кафе не спеша выпил кофе, поизучал бесплатный буклет с маршрутами велосипедных прогулок по городу. Шесть лет назад он был в поездке с большой экскурсионной программой, все достопримечательности вспомнил.

Пошатался по Дам, посмотрел на Королевский дворец, на невпечатляющий серый Национальный монумент, на собор Ньиве-кирк. Собор тоже не впечатлял, рядовой собор для западноевропейского города. В универмаг "Бьенкорф", где он шесть лет назад купил желтый вельветовый пиджак, который Маргарита называла нелепым, не пошел. Не спеша поехал обратно, делая многочисленные крюки. Город за шесть лет, в течение которых он в нём не был, не изменился. Та же прорва велосипедистов. Артемий ехал по велодорожкам, в Амстердаме почти все улицы с велодорожками. Моравского на них постоянно обгоняли другие велосипедисты, что-то кричали, видимо, возмущаясь медленной ездой. Прямо как автомобилисты.

Приехал к магазину "Альберт Хейн" мимо Рейхсмузеума и музея Ван Гога к 13:45. Прицепил велосипед к стойке на велопарковке, спустился по короткому эскалатору в "Альберт Хейн" (магазин располагался в подвальном этаже). Прошел к стене ящиков-ячеек, где можно оставить вещи, которые покупатель не хочет нести с собой в торговый зал. Оставил в ящике две своих бутылки в фирменной сумке супермаркета. Потом двинулся в секцию вин. Стал вроде как выбирать вино: брал в руки бутылки с полок, долго разглядывал этикетки. В сообщении Георгия было описание человека, который к нему подойдёт: невысокий брюнет лет сорока, чёрная куртка, черная бейсболка, синие джинсы, кроссовки белые с красным; знает русский. Кроссовки подошли к Моравскому ровно в 14:00.

Человек встал рядом, тоже стал брать и рассматривать бутылки. Не глядя на Артемия сказал:

– Взгляни незаметно направо.

Моравский, не поворачиваясь к незнакомцу, скосил на него глаза.

Мужчина держал в руках телефон так, чтобы Артемий мог видеть экран. В мобильнике была открыта программа-калькулятор с большими цифрами. В окошке программы— цифры пароля: 47610541871.

Моравский, по-прежнему не поворачиваясь к приёмщику груза, ответил по инструкции:

– Один—один—один—один.

– Положи ключ мне в корзину, незаметно, тут камеры.

Моравский, поставив бутылку на стеллаж, двинулся к другому его концу, по пути тихо опустил в корзину коротышки свой ключ от ячейки номер 15. Вроде бы, хорошо получилось.

В корзинке Артемия уже лежал ключ с биркой 16, Моравский и не заметил, как мужчина его туда положил. Народу рядом не было. Артемий купил вино и пиво. Отказавшись на кассе от пакета и расплатившись, подошел к ячейке номер 16. Открыл, забрал сумку—точно такую же, как купленная утром. В сумке лежали какие-то консервы, Моравский положил в неё свои бутылку вина и банку пива.

Не спеша подошел к длинному столу у стены, поставленному для того, чтобы посетители могли разобраться на нём с покупками, поместил сумку "Альберт Хейн" в рюкзак. Коротышка, проходя мимо, чуть его толкнул, сказал: "So sorry". Значит, подтвердил, что товар принят.

Всё, блин! Дело сделано, верблюд свободен. Моравский пошел к эскалатору, бело-красные кроссовки шли метрах в десяти перед ним. У конца эскалатора к коротышке подошли двое мужчин, дальше двинулись не глядя друг на друга, но все вместе, красно-белые кроссовки – в середине.

Охраняется человек, несущий "груз", доставленный Моравским.

Артемий за троицей следить не стал – не нужно это ему. Пошел к своему велосипеду…

Бах! Бах! Выстрелы и крики сзади от Моравского. Обернувшись, увидел, что охранники коротышки на бегу палят в кого-то из пистолетов. Коротышка бежит, хромая. Ещё выстрелы, женский визг, полицейские. Визг шин, удары автомобилей друг о друга. Коротышка с корешами, вроде, благополучно утёк вместе с грузом.

Моравский покатил на велосипеде прочь, в сторону Рейхсмузеума. Подумал, что в первые в жизни видит стрельбу на улице не в кино.

Интенсивно крутил педали, ехал куда глаза глядят и где удобнее дорога, по улицам с неинтересной архитектурой. Через полчаса, запыхавшись, остановился у какого-то парка.

Послал по Телеграму сообщение Георгию, подробно описал стрельбу.

Пришел ответ: "Вы свою задачу выполнили. Спасибо! Остальное – не ваше дело. Отдыхайте, ведите себя как турист. Ежедневные сообщения в 9:00, 14:00, 00:00".

Моравский открыл в смартфоне программу Maps.Me. Определил, что находится он в парке Сарфати. Прошел по интернет-ссылке в MapsMe – кто это такой.

Оказалось, что Сарфати – еврейский деятель XIX века, врач, и при этом, странным образом, ещё и градостроитель.

Моравский где-то читал, что голландцы во время оккупации массово сдавали евреев немцам, как поляки и украинцы. Были, конечно, такие, что не сдавали, но мэйнстрим был – сдавать. В качестве покаяния парк сделали, наверное.

В MapsMе Артемий посмотрел, что есть рядом с парком. Так, кофешоп. Название пошло-туристическое – Nice Place. Но самый близкий – он. Моравский поехал туда – он же себя как турист вести должен. Купил грамм самой дорогой травы за 12 евро, выкурил. Получше, конечно, трава, чем на радиорынке в Нижнем, но не на порядок лучше. После косяка захотелось есть – пошел в кафе Sarphaat рядом. Туристов, вопреки предположениям Артемия, и в кофешопе, и в кафе было мало, в основном местные. Моравский смотрел на них: люди как наши. И по одежде, в отличие от советского времени, от наших не отличишь. И лица разные: и умные, и глупые. И с плохими зубами люди попадаются, и асоциального вида. Как наши, но почему, чёрт возьми, живут-то они богаче и лучше?

Моравский после еды вышел в парк, но закапал дождь, Артемий отправился назад.

В гостиницу он прикатил под разошедшимся дождём в восьмом часу вечера. А в её маленьком вестибюле к нему подошли двое в штатском, предъявили удостоверения: Policie. Сказали на английском, чтобы шел вместе с ними в его номер.

"Как они меня нашли так быстро? – думал Артемий, пока они ехали в тесном лифте. – Видимо, коротышка известен полиции, полицейские отсмотрели записи на камерах, увидели меня рядом. Но как нашли? Чёрт, ведь по велосипеду. Все гостиничные велосипеды были одинаково оформлены, их задние колёса на треть прикрывали красные щитки с логотипом отеля. Определили отель, потом показали его сотрудникам фото с камеры в магазине. Всё просто. Прощай, свобода?".

Но Моравский лихорадочно продолжал обдумывать ситуацию.

Главная информация, значит, у них с магазинных камер. Виден ли на камерах трюк с разными ячейками? Вряд ли, это же всего лишь обычный супермаркет с не очень дорогими камерами, как в России. А установлены ли у них вообще камеры для съемки стены ячеек хранения вещей? Ничего существенного у полиции на него нет.

В номере Моравского был офицер в форме – на погонах две звёздочки, и еще один гаврик в штатском. Чемодан Моравского стоял не на том месте, где был им оставлен: всё обыскали, конечно. Но у него в вещах ничего криминального нет. Да даже если проверять смартфон и увидят в Телеграме номер Георгия – ну и что? Все сообщения, и Георгия и его собственные в Телеграме стёрты.

Моравский заговорил с офицером первый.

– I understand why you came to me. This is because I saw the shooting near the supermarket. I am ready to give information about what I saw. But I speak English very bad and I understand spoken language bad. I only read texts in English normally. Beside I have age-related hearing problems. I need a translator[1].

Говорил Моравский специально плохо – "r" произносил как русское "р". Но в целом сказанное было правдой: с устной речью у Моравского было неважно. И нарушение слуха тоже имело место.

Лейтенант ушел, а через час, который Моравский провел в обществе полицейского, офицер снова прибыл вместе с человеком, знающим русский. Похож тот был на Дмитрия, такой же нервический тип, только старше "партнера" Артемия лет на пять. Представился:

– Капитан полиции Валдис Балодис. Коллеги меня называют главным специалистом по русской мафии. Я такой и есть.

Балодис – фамилия не нидерландская, видимо, эмигрант из Латвии. Но говорил на русском без всякого акцента и вообще по всем повадкам был похож на "русского пацана". Не повлиял на него Запад.

Лейтенант задавал вопросы на нидерландском, вновь пришедший переводил.

Спрашивали о цели поездки в страну, был ли он в Голландии раньше (а то не знают – когда фамилию его выяснили, наверняка всю информацию "пробили"), почему приехал в страну во второй раз, о профессии.

– И где же можно ознакомиться с вашими журналистскими работами?

Моравский ответил, что на его страницах во ВКонтакте и Фейсбуке.

Потом пошли вопросы по делу.

– Почему вы покинули место происшествия около "Альберт Хейн"?

– Стреляли. Постарался уехать подальше от опасного места. По-моему, естественная реакция.

– Вы сказали, что цель вашей поездки – туризм. Но русские в туристические поездки обычно не ездят в одиночку…

– Русские бывают разные. Вы вмешиваетесь в мою личную жизнь.

– Почему вы не заселились в заранее забронированный отель Amistad?

– Потому, что он педерастический. Я приехал к нему, а там флаг над входом радужный висит. Я сразу в телефоне нашел отель подешевле и туда поехал.

– А то, что отель вами предварительно полностью был оплачен без возможности вернуть деньги, безразлично?

– Есть вещи важнее денег. У меня есть убеждения, я православный.

– Да у тебя крест-то на шее хоть есть, балабол укуренный? – насмешливо спросил Балодис.

Моравский показал золотой нательный крест, подарок покойной матери.

– У нас есть подозрения, что сегодня вы передали запрещённые предметы, нелегально доставленные вами из Российской Федерации, членам одной из нидерландских преступных группировок.

– Это клевета! – заорал Моравский. Бандеровцы ваш самолет сбили, а ваши американские хозяева вам приказали нас в этом обвинить! Это политическая провокация против гражданина России! Требую представителя нашего посольства! Моя страна меня защитит!

Балодис хмыкнул:

– Ты из отдела пропаганды ЦК КПСС, что ли, к нам сюда прилетел?

Но подробно перевёл лейтенанту.

Лейтенант не улыбнулся, долго говорил.

Балодис тоже без улыбки сказал:

– Первый лейтенант вам разъясняет, что правоохранительные органы Королевства Нидерландов находятся вне политики …и все такое прочее. Первый лейтенант подчеркивает, что он – представитель закона, и что ему поручена оперативная проверка по вашему делу. Он просит вас дать нам для проверки ваш смартфон и рюкзак.

– Отказываюсь! Это вторжение в моё личное пространство и нарушение прав человека, а также всех международных законов! Требую представителя посольства России!

Лейтенант снова долго говорил, но Балодис перевёл кратко:

– В вашем смартфоне нас интересуют исключительно нидерландские контакты. Если вы не совершали преступлений, вам нечего бояться. Передача телефона и рюкзака будет демонстрацией вашей законопослушности.

Моравский вынул смартфон, потыкал по экрану, отдал латышу. Махнул рукой на брошенный на кровать рюкзак: смотрите.

Балодис стал смотреть телефон Артемия, говорить лейтенанту. Лейтенант вынул свой телефон, продиктовал цифры номера Моравского кому-то. Другой сотрудник выложил на стол содержимое рюкзака. Интерес вызвала бутылка вина, но, рассмотрев её, успокоились

– Почему в телефон забит всего один номер?

Номер был Георгия, чтобы связываться с ним по Телеграму.

– Я только вчера купил телефон здесь у вас. А старый смартфон я потерял, или украли.

Балодис скорчил ироническую гримасу, но тему о старом смартфоне не развивал. Спросил:

– Чей это номер?

– Одного из моих работодателей.

Лейтенант и латыш долго говорили. Моравский понял, что Балодис что-то доказывал голландцу, но не убедил. Потом латыш перевел:

– Первый лейтенант предлагает вам пока не официализировать ваше дело.

Рассказал, что Моравский должен до 17:00 следующего дня находиться в номере гостиницы и в посольство России не звонить. Это, опять-таки, будет демонстрацией его законопослушности. В отношении Моравского проводится проверка, она продолжится и завтра. Если ничего преступного не найдется, он свободен. Его даже не вышлют и не лишат шенгенской визы. Если же найдут состав преступления – тогда уж и представителя посольства позовут, и обвинения предъявят.

Артемий согласился.

Смартфон ему оставили. Но защёлкнули на запястье электронный браслет, передающий сигнал – если из отеля выйдет, пусть пеняет на себя.

После ухода полицейских Артемий думал, можно ли ему послать сообщение Георгию о происшествии. Телефон его наверняка будут прослушивать. Но ведь содержание сообщения в Телеграме они узнать не смогут, узнают только, что он пользовался Телеграмом. У Артемия был ещё один номер "партнёров", Дмитрий заставил его заучить наизусть никуда не записывая. Но наказал звонить по этому номеру "только на крайняк". Моравский решил, что пока не "крайняк", послал сообщение по Телеграму на прежний номер. Пришел ответ: "Вы поступили правильно. До связи завтра после 17:00".

__________________________________

[1] I understand why … (искаженный английский) – Я понимаю, почему вы ко мне пришли. Потому, что я видел стрельбу у супермаркета. Я готов дать информацию о том, что видел. Но я очень плохо говорю по-английски и плохо понимаю разговорный английский. Я только читаю по-английски нормально. Кроме того, у меня возрастные проблемы со слухом. Мне нужен переводчик.