Читать книгу WW III. Операция «Эпсилон» - Игорь Азерин - Страница 12

***

Командир радиотехнической боевой части докладывал, что враг массированно применил средства гидроакустического противодействия, вследствие чего авианосная группа более не распознавалась как отдельные корабли, а превратилась в один большой источник шума. Даже два корабля, что выдвинулись вперёд, теперь не определялись в общем звуковолновом хаосе. Искусственные помехи затрудняли и обнаружение торпед, которые наверняка были запущены кораблями в район ракетной атаки «Кота». Главная антенна подлодки, в дискретах сорок пять и шестьдесят герц всё ещё улавливала шум двух субмарин врага, двигавшихся навстречу ей, и несколько других целей впереди, в широком секторе по курсу.

Лосев немного был удивлён тем, что американцы применили массированное гидроакустическое противодействие с таким опозданием. Он мог лишь предположить, что они увлеклись, желая немедленно обнаружить дерзко атаковавшую их подлодку и уничтожить её. Кроме того, как это не раз подмечалось, они слишком высокомерно относились к возможностям флота России, недооценивая его. Если бы ими была выставлена такая защита сразу же, как только обнаружили первую пущенную «Котом» торпеду, то у второй и последующих торпед не было бы ни единого шанса – у американцев некоторое техническое преимущество в средствах обнаружения и противодействия.

У российского флота огромный дефицит противоторпедного оружия и приборов ГПД нового поколения. На надводных кораблях России имеются пусковые установки с противоторпедами разработки конца прошлого века, малоэффективные и ненадёжные против современных самоходных снарядов, а на подводных лодках они начали появляться лишь недавно. На борту «Кота» противоторпед не было, потому что российские снаряды, как и многие зарубежные, имеют калибр порядка трёхсот сорока миллиметров, а пусковые установки подлодки располагались лишь в носовой части и были большего калибра. Размещение переходных приспособлений, да и самих снарядов, повлекло бы сокращение прочего арсенала, а иные способы предполагали слишком серьёзные переделки. Новые проекты подводных лодок уже предусматривают использование противоторпед, но такие корабли в составе флота можно на пальцах пересчитать.

Только-только появились у подводников более-менее «умные» и сравнительно качественные шумоимитаторы, но системы акустических помех и имитации на основе малогабаритных аппаратов уступают разработкам европейских и американских инженеров, в первую очередь мощностью, длительностью работы, функциональной адаптивностью программного обеспечения. Лосев изучал материалы по американским, итальянским, французским средствам защиты кораблей и мог сделать вывод, что российский флот отставал в этой сфере.

И вот началась война. «Кот» запустил пять крупнокалиберных шумоимитаторов, больше двух десятков малогабаритных приборов ГПД – и теперь ощущался недостаток средств обороны. Ударное оружие на борту для решения серьёзных задач ещё оставалось, но чтобы уйти от контратаки врага требовалось больше средств противоторпедной защиты, гидроакустического и радиоэлектронного противодействия. А так… так получается, что экипаж русской подлодки может эффективно атаковать врага, но это почти наверняка будет стоить ему жизни.

И всё же Лосев мог себя чувствовать «командиром счастливой „Щуки“»19. Пока враг ещё не полностью вышел из режима мирного времени, пока его надменность и самоуверенность дают шансы счастливчикам, но скоро… Скоро противник будет действовать более предусмотрительно, наученный опытом собственных потерь. Тогда российским морякам понадобится продвинутое оружие – а где его взять? Во время Великой Отечественной тысячи заводов и миллионы людей были перевезены за Волгу, за Урал, и там нашли спасение, нашли силы для восстановления государственных ресурсов. Но теперь за горами Урала не укрыться. Нет такого места на родной земле, куда не достанет атомный огонь. И нет высокоразвитых, самостоятельных союзников.

На борту оставались две крылатых ракеты с термоядерными зарядами, и командир опасался, что они мёртвым грузом лягут на дно океана в случае успешной атаки врага. С полукилометровой глубины они не взлетят, а идти на глубине позволяющей ракетную стрельбу, в данных обстоятельствах равносильно самоубийству. Имелось желание отправить их в торпедный аппарат, введя предварительно координаты авианосной группы, и, если вражеская торпеда сблизится до дистанции исключающей промах, нажать кнопку пуска… но для акта мести не было технической возможности.

Шли секунды, отсчитывалась вахтенным глубина. Столь резкий нырок на отметку пятьсот метров нёс в себе опасность серьёзной аварии – но в эти минуты любое действие или промедление несло в себе смертельную опасность. Приходилось выбирать из двух зол и надеяться на то, что удача всё ещё с «Котом».

Достигли пятисот метров глубины. Потрескивал корпус, шумели механизмы и ёмкости от перепада давления и температуры. Лодка освободилась от нескольких десятков тонн оружейной массы, и для удержания корабля в подводном положении потерянный вес возместили сравнительно тёплой водой верхнего океанического слоя.

Выйдя на заданную отметку, экипаж осматривался, дифферентовал корабль. Лодка в горизонтальной плоскости шла быстрее, управляемая минимальным отклонением рулей. Чуть раньше завершил свой манёвр погружения пятый имитатор.

Пока приближения торпед непосредственно к лодке не наблюдалось, но боевая часть управления фиксировала источники активной локации. Похоже, клюнули американцы на уловку командира Лосева. Сейчас они сосредотачивали внимание на имитаторе, отстрелявшемся малогабаритными приборами ГПД, и поиском мин, которые могла выставить русская подлодка. Вести локацию из ордера, из эпицентра собственных помех крайне проблематично, поэтому они наверняка используют сбрасываемые авиационные гидроакустические буи. Или же запустили в квадраты поиска несколько самонаводящихся торпед. А скорее всего – скидывают и буи, и торпеды.

По-прежнему согласовывая свои действия с программой имитатора, через две минуты перешли на малый ход. Сразу же был произведён манёвр поворота на сорок градусов влево. Как только лодка легла на новый курс, командир ввёл режим тишины.

Спустя минуту Лосев запросил доклад у командира БЧ-7. Синицын сообщил: авианосная группа закрыта шумовой завесой; в пяти милях справа по борту, по пеленгу от сорока семи до семидесяти четырёх градусов обнаруживаются источники активной гидролокации; одна из двух ранее обнаруженных лодок идёт прежним курсом на полном ходу; вторая, вероятно, перешла на тихий ход и более не обнаруживается.

– Ну что, братцы, атака и манёвр уклонения завершены, – сказал командир Лосев, опираясь на подлокотник и вытягивая ноги. – Теперь нам надо опасаться в первую очередь атак подводных лодок. Пока на поверхности бушует непогода, возможности противника ослаблены по части применения авиации и спутников. Да и наши противовоздушные мины, кажется, сработали и пугнули супостата. Они ещё полчаса, может быть, поищут в районе нашей ракетной атаки и по следу пятого имитатора, а потом начнут отрабатывать наш курс. А, как думаешь, Пешков?

– Я думаю, их командование очертит круг, в котором нас и будут искать. Ихние лодки займут засадные позиции в западной части круга, по полукругу, чтобы не пропустить нас домой, а тральщики, противолодочники и авиация будут теснить нас с востока, да и со всех сторон. Применят активную локацию буксируемыми антеннами и обстрел ракето-торпедами.

– Согласен, Алексей. К гадалке не ходи: уже сбрасывают буи. Выставят линейный барьер к востоку и кольцевой с центром в точке нашей ракетной атаки. Так что у нас один вариант: уходить отсюда поскорее. А как поскорее уйти на тихом ходу – я не знаю. Не сказали мне об этом учителя-командиры. Наверное, и сами не ведали.

Лосев вытащил из кармана брюк носовой платок, вытер им лицо, затем руки. Встал, подошёл к посту рулевых, взял у них бутылку воды, сделал несколько глотков.

Через несколько минут он отдаст приказ на манёвр смены курса. После этого судьба экипажа почти полностью будет во власти внешних обстоятельств.