Читать книгу Гуляйполе - Виктор Васильевич Смирнов, Игорь Болгарин - Страница 4

Усадьба помещика Данилевского, латифундиста, владельца обширного, в тысячи десятин, многопрофильного хозяйства, была несказанно богата. Такие только на блаженном юге еще и бывают. В доме, среди огромной прихожей с натертыми пчелиным воском полами, высокими стрельчатыми окнами, с трепещущими накрахмаленными занавесками, стоял Нестор, смиренно опустив руки и стараясь скрыть свой настороженный и отнюдь не исполненный покорности взгляд.

– До пана я, – сказал он холеному надменному лакею. – Прощению просыть. За коня.

– Як докласть?

– Нестор… Махно.

Лакей исчез в глубине дома.

Нестор ждал, рассматривал прихожую… Голову свирепого кабана на стене. Голову оленя с роскошными ветвистыми рогами. Картину, изображавшую сцену охоты.

Откуда-то из глубины дома доносились музыка, смех…

На лужайке возле дома – видно из окна – барские дети играли в лапту.

Напольные часы заполнили прихожую глуховатым боем. Кажется, и время у него свое, у пана Данилевского… Ой, нет, пан! Ой, нет!

Неожиданно в соседнем зале раздались крики, топот ног, звон разбитого стекла – и в прихожую проскочил, роняя перья, огромный, взъерошенный цветастый красавец петух. За ним с растопыренными руками, стараясь поймать птицу, вбежал лакей. За лакеем сам хозяин, пан Данилевский, еще не старый, полуседой мужчина в развевающемся халате. За паном – молоденький юнкер в военной форме, с погонами поручика. В имении он, видно, на кратковременной побывке. За юнкером вприпрыжку вбежала веселая, хохочущая большеглазая девчушка лет восьми.

Махно не шевельнулся.

Петух вскочил на окно, с окна – на оленьи рога, затем пролетел через всю прихожую и тяжело опустился у ног Нестора. Парнишке ничего не стоило схватить его, но он не тронулся с места.

Девочка бегала вокруг Нестора вслед за петухом и чуть было не схватила его.

– Осторожней, Винцуся! – прокричал девочке пан. – У него острые когти!

Беготня наконец закончилась пленением птицы. Поймавший петуха лакей торжественно передал его запыхавшемуся пану. Тот стал гладить его, подул в «ушко», полез в карман, извлек горсть каких-то зерен, поднес их к самому клюву. Петух, успокаиваясь, начал лениво клевать.

А по прихожей все еще летали несколько разноцветных перьев.

Девочка первой перевела взгляд на стоящего посреди прихожей босоногого, насупленного Махно. Остальные, занятые петухом, не замечали мальчишку.

Окончательно успокоив красавца, пан отдал петуха лакею.

– Скажешь птичнику: кормить пока только просом. До кур не допускать, пусть пообвыкнет.

– Слухаю!

– Станислав! – обернулся барин к сыну. – Как, ты говорил, порода называется?

– Ливенские, папа!

– Кацапские, что ли?

– Заводчик – из Ливен. Оттого – ливенские. А так – чистопородные англичане. Очень певучие. Прямо настоящие соловьи.

– Но, заметь, с норовом! Поистине настоящий англичанин! – почти ворковал пан Данилевский. – Не понравились, видите ли, мы ему! Гордый!.. Лордом назовем! Дорогая птичка? Сколько заплатил?

– Триста целковых, папа! – ответил юнкер.

– Понял? Триста целковых! – обратился пан к лакею. – Глаз с птицы не спускать!

– Слухаю!

И только теперь пан Данилевский обратил внимание на подростка.

– А это кто ж такой?

Уже в дверях лакей остановился:

– Я докладал. Той самый… Махно… прощению просить.

– Го-осподи! – удивленно воскликнул Данилевский, глядя на Нестора сверху вниз. – А разговору-то, разговору! «Коня украл!» «Конюха чуть не зарезал!..»

Теперь уже все – и пан, и юнкер, и девочка рассматривали Нестора как диковину, как вбежавшего в псарню волчонка. Девочку забавлял мрачный подросток еще и тем, что он был почти одного с нею роста, хотя заметно старше.

– Ну скажи-ка нам, Аника-воин, как звать тебя? – весело спросил пан.

– Махно. Нестор… Иванович.

– «Иванович»! – пожал плечами Данилевский. – Казак Голота!.. А петуха почему не ловил? Тоже гордый, что ли?

Нестор не отвечал, смотрел вниз, на свои босые ноги.

– Ну что ж, десяток плетей – и служи дальше. Паси!

– Будете бить – пиду од вас, – не поднимая головы, мрачно сказал Нестор.

– Так-так! Он еще и дерзкий притом!.. Дюжину плетей ему – и пусть уходит!

– Ну зачем же так, папа? – развел руками юнкер. – Выгнать – и ладно. Но зачем же унижать?

– За дерзость всегда надо расплачиваться, Владислав! Непреложный закон жизни… Не правда ли, Винцента? – улыбнулся пан девочке.

– Я не хочу, чтобы мальчика били! – требовательным голоском громко сказала девочка. И, видя, что отец непреклонен, затопала ножками, заплакала, закричала: – Я не хочу, чтобы его били! Вы слышите? Я не хочу!..

Махно с любопытством взглянул на девочку. Но без чувства благодарности: она была из другого мира.

– Ну хорошо, хорошо, – попробовал успокоить свою любимицу пан Данилевский. – Уведи ее, Владислав! Не будут его бить, Винцуся! Не будут!.. Василь!

И когда в дверях появился лакей, все еще не избавившийся от петуха, Данилевский сказал:

– Слышишь, эту Махну не бить! Просто в шею его! В шею!..

…А они ждали его в старой кузне: двое Лепетченков, Щусь, Сашко Калашник и брат Григорий. Чуть поодаль, за стенами кузни, в бузине, сидела не допущенная в компанию Настя.

Нестор тихо забрался на развалины и спрыгнул оттуда чуть ли не на головы друзьям.

– Ну шо, Нестор? – спросили они едва не хором. – Отлупили?

– Не насмилылысь, – презрительно усмехнулся Махно. – Но с пидпасков турнулы.

– Ну и ладно! Гуляем? – предложил Щусь.

– Гуляем, – согласился Махно.

Нестор через окно вылез из кузни и стал пробираться сквозь заросли бузины. За ним двинулись мальчишки. Немного отстав, плелась и Настя. Надеялась, что на нее не сразу обратят внимание.

– Настя! Додому! – заметив девчонку, приказал Нестор.

– Возьмить с собою! – захныкала Настя.

– Два раза не повторяю.

Настя села на дорогу, стала пересыпать из руки в руку пыль. И при этом провожала взглядом уходивших по улице парней.

Впереди шел Нестор. Шел уверенно, смело, взметая рваными штанинами дорожную пылюгу. Следом шли остальные.

– Яблоки у деда Кырыка уже пробовалы? – спросил Нестор.

– Недилю назад ще зелени булы, – ответил Калашник.

– На голодне черево сгодится и дерево!

И Нестор свернул с дороги на стежку, которая вела к дальним, утопающим в зелени хаткам.

…Потом они возвращались, и их пазухи топорщились от ворованных яблок. Надкусывали, кривились от их кислоты, разбрасывали огрызки.

– Слышь, Нестор, а якый он из себе, барин? – спросил Иван Лепетченко.

– Чудный. Чи недоумок. С петухом на руках ходит. Як с дитём.

– У них курятник большый, чим наша хата, – сказал Щусь, сплевывая. – Я там в прошлом годе яйца тырил. С той стороны, от ставка, в забори дирка була. Аккурат напротив курятника. Я туда – р-раз, повный картуз яець наберу…

– А счас? – спросил Нестор.

– Шо «счас»? Счас там у них собака.

– А дирка в заборе?

– Не знаю. Може, и осталась.

– Пишлы! – решительно сказал Нестор.

– Ты шо удумав? – испугался Григорий. – Не надо, братка!

– Жрать охота. Яець возьмем. Чи пару курей украдем.

– Не, я не пиду! – решительно заявил Григорий.

– А тебя й не зовуть, – презрительно ответил ему Нестор.

Григорий отстал, тоскливым взглядом провожал приятелей.

Они стремительно шли по окраине села. Переползли через заросшее высоким осотом поле и оказались в тылах господского имения.

Прошли сзади конюшен. Свернули и вышли к длинному ряду невысоких каменных построек, за которыми похрюкивали свиньи, гоготали гуси, шипели индюки. А еще дальше весело переговаривались куры.

Федосий шагнул к самому забору и оказался у дыры.

– Есть!.. Я когдась кураем дирку замаскирував. Не замитылы.

Он вытащил из дыры в заборе пробку, сооруженную из утрамбованных кустов перекатиполя.

– Полизеш? – спросил Нестор у Щуся.

– Не! В прошлом годе еле пролезав. А тепер ще товще став, не получится.

Нестор лег на землю, примерился.

– Попробую… Только собаку надо бы як-то од курятника одманить.

– Як? Даже куска хлиба нема, – сказал Щусь.

– Надо комусь сходить до конюха, побалакать. Ну, там: «Мамка просылы конячку сино перевезты». Чи ще шо-нибудь. Собака учуе чужого, обязательно прибежить… Хто?

– Ладно, – согласился Щусь и ушел.

– Постарайся конюху подовше баки забивать, – вслед ему сказал Нестор.

Мальчишки легли на траву, стали ждать. И наконец услышали удаляющийся собачий лай…

Нестор подошел к дыре в заборе, по-кошачьи извиваясь худеньким телом, протиснулся в узкий лаз и оказался в большой загородке для кур. Куры удивленно рассматривали человека.

– Тихо… тихо… – шептал им Нестор.

Он по-хозяйски огляделся вокруг, уже даже выбрал удобную для поимки, забившуюся в угол курицу. Но вдруг заметил большую клетку, а в ней… да, того самого красно-черного английского петуха!

И все! Нестор уже не мог совладать с собой. Он подбежал к клетке, открыл запор. Прирученный барином петух двинулся навстречу Нестору. Он ждал, что человек сейчас раскроет ладонь и на ней окажется горсть проса.

Нестор догадался. Он сгреб с пола горсть мусора, протянул петуху. Тот доверчиво заглянул в ладонь. И это было то последнее, что он видел в своей короткой птичьей жизни.

…Посреди полуразрушенной кузни ярко горел костер. Усевшись вокруг, мальчишки с нетерпением ждали. Над костром на вертеле дожаривался петух.

Потом они разломали его и, облизывая стекающий по рукам жир, стали есть.

– Красивый петух був, а мясо так соби… зубамы не угрызеш, – сказал Щусь.

– Его б в печи. Та с картошкой. Та с укропчиком…

И тут Нестор увидел сидящую под ветками бузины Настю. Она увлеченно играла в камешки.

– Ну шо ты ходиш за намы, Настя? – Нестор протянул ей кусок петушиной ноги. – Погрызи! У тебе зубы остри!

Настя попыталась откусить кусок, но и у нее не получилось. Вернула.

– Сами таке грызить. Воно ж сыре. – И тихо добавила: – Мене ваша мамка послалы.

– Чого?

– Сказалы, шоб вы додому тилькы ночью пришлы. Бо сичас у вас дядько полицай сидять, вас дожидаются.