Читать книгу Гуляйполе - Виктор Васильевич Смирнов, Игорь Болгарин - Страница 5

Нестор пришел домой едва ли не под утро. Тихонько прокрался к окну, поскребся в стекло. Дверь ему открыл Григорий. Он не спал, ждал возвращения брата.

В комнате было сумеречно, едва тлеющий каганец почти не давал света. На всякий случай Евдокия Матвеевна занавесила окошко какой-то тряпицей – с улицы ничего не разглядеть.

– Тилькы недавно пишов з хаты, – сказал Григорий. – При нагани. Сурьезный.

– Це старый Лепетченко. Я його видал. Я за хатою пид грушей чуть не всю ночь просыдив.

– Ну й шо тепер? Може, махнешь на хутор, до Саввы? – спросил Григорий. – А як все наладится, я сообчу.

– Не, про Савву воны враз додумаються. Та й семья у Саввы… сам еле кинци с кинцямы сводить. Шо ж я буду его объедать?

Нестор торопливо одевался. Натянул сапоги, накинул домотканую свитку.

– Ну и куда ж ты? – спросила мать, до сих пор молча укоризненно глядевшая на Нестора.

– Выйду за село, доверюсь ногам. Куда-то оны мене выведуть.

– Господи, ну шо ж ты у мене такый нескладный? Шо ни шаг, то шкода! – стала причитать мать, укладывая в холщовую торбу краюху хлеба и завернутый в тряпицу шматочек сала. – Люди кажуть, в Александровски на железний дороги рабочи требуються. И платять там хорошо. Та й сховаться в городи серед людей легше.

– В город не пиду, – твердо сказал Нестор. – Города не знаю.

– Куды ж тоди?

– Може, до нимцив-колонистов…

Они вышли на порог. Мать обняла Нестора, перекрестила его. И он исчез в предрассветной мгле…

…Немецкая колония Ноендорф понравилась Нестору своей ухоженностью, чистотой и ничем не объяснимой приветливостью. Правильные улицы, правильные дома из жженого красного кирпича, с хозяйственными строениями под общей с домом черепичной крышей. Крашеные ставни с сердечками. Аккуратные дворики. Типичное сообщество меннонитов в приазовских степях.

И работу он нашел сразу. Первый же встреченный житель колонии, солидный немец с тяжелой золотой цепочкой на груди и пенковой трубкой в зубах, внимательно оглядев его, спросил:

– Ищешь работу, симпатише юнге?

– Ищу.

– Что умеешь?

– А все, – не моргнув глазом, ответил Нестор.

Немец с сомнением смерил взглядом Нестора, сказал:

– Гут! Будешь делать все… все, что я скажу!

Нестор ведрами таскал теплое пойло в скотный сарай. Рубил хворост на топку для летней печи. Собирал в ведро на улице кизяк. Чистил коровник. Носил навоз в компостные ямы и утаптывал его босыми ногами.

И так изо дня в день.

На лице его не просыхал грязный пот. И оттого на исхудавшем лице стали еще больше выделяться глаза, горящие взрослой ненавистью.

Через две недели Нестор пришел к хозяину попросить немного денег.

Хозяин неторопливо закурил трубку, положил перед собой счеты и стал сосредоточенно щелкать костяшками. Перед ним лежали бумажные коричневые рубли, медные и серебряные монеты.

– Проспал два раз… – Хозяин отложил из кучки монет два гривенника. – Мешанку плохо мешать. Болел поросят… – Отодвинул в сторону еще гривенник. – Все уменьшалась и уменьшалась кучка монет – доля Нестора. Рубли пока оставались на месте. – Выражал нехороший слово… два… нет, три раз…

Нестор схватил со стола всю стопку денег, приготовленную для него, но таявшую на глазах, и выскочил во двор. Кинулся за хозяйственные постройки. Уперся в забор. Ударил по нему так, что штакетины разлетелись в стороны. Его рубаха пошла полосами, тело покрылось царапинами и ссадинами.

От поселка рванул к лесочку…

А за ним – тяжелыми прыжками – мчался огромный, откормленный хозяйский пес. Нестор чувствовал, он вот-вот нагонит его. Он уже слышал за спиной тяжелое и злое собачье дыхание.

И тогда он резко остановился, обернулся. Лицо в крови, рубаха разодрана. Он был готов сразиться с псом. Хоть насмерть.

И пес застыл. Ворча, стал пятиться назад…

Потом он две недели проработал в греческой колонии Дерменджи. Крутил рукоятку веялки. Обороты были ему не по росту, приходилось слегка подпрыгивать. Из кожуха веялки летела полова, острые остюки забирались под одежду, застревали в волосах. Глаза заливал пот…

Через день хозяин перевел его на другую работу.

Крепкие рослые парни цепами молотили снопы. В ряд с ними поставили и Нестора. Работа требовала определенных навыков. Каждый должен взмахнуть держателем так, чтобы взлетающий вверх и чуть в сторону киец не задел соседа и четко лег на осыпающийся зерном сноп.

Это – музыка, ритм, танец. Не выйти вперед и не отстать!

Нестор пытался попасть в лад, в котором работали остальные. Он старался и оттого уставал. Начинал сбиваться. Да и роста ему не хватало. Чтобы дотянуться кийцом до снопа, каждый раз нужно было делать шаг вперед.

Краем заплывшего от пота глазом Нестор видел, как посмеивается пожилая гречанка, развязывающая перевясла с очередного снопа.

Та-та-та-та!..

Но постепенно этот ровный ритм стал нарушаться.

– Эй, Папа Ионакис! Убери пацана! – крикнул хозяину один из рослых работников. – Не ровен час, и его самого вымолочу, як сноп!

…И вновь Нестор был в пути. На одной из дорог встречный парень посоветовал ему идти в еврейскую колонию Ново-Ковно. Там, сказал он, хорошие люди. Может, платят не слишком щедро, но и не обижают. С голоду там не пропадешь, правда, и сыт не будешь. Но за стол садятся все разом, это уж точно.

И через два дня с пустой котомкой за плечами Нестор шел вдоль широкой пыльной улицы Ново-Ковно.

Дома здесь были одинаковые, «казенные», саманные, низенькие, с маленькими окошками. Чаще на две семьи. Кое-где между домами можно было заметить и землянки, едва возвышающиеся над землей. Стены тоже из самана. Крыши главным образом крытые камышом.

В этом же уличном строю, но несколько особняком, стояли хаты удачливых колонистов, с торговыми лавками и шинками. Но и у них был какой-то обиженный вид. Словом, все говорило о том, что здесь вряд ли можно найти хороший заработок.

Заметив у одного из дворов хозяина, Нестор свернул:

– Шо, дядя, вам работник не нужен?

Хозяин обернулся, крикнул в глубину двора:

– Фая! Как, по-твоему, нужен нам мальчик в нашем хозяйстве?

– Для начала надо заиметь хозяйство, – донеслось со двора.

Из-за плетня на Нестора уставились с десяток мальчишек. Всех возрастов.

– Я тоже так думаю. – Хозяин указал на облепившую забор мелкоту. – Своим бы дать работу. Чтобы они держались за нее зубами. По крайней мере, тогда у них хоть рты были бы закрыты.

…Возле другого дома старый еврей в ермолке и траченном молью лапсердаке спросил у Нестора:

– А что ты любишь работать, юнге менш?

– Все.

– Но что ты любишь больше всего?

Это был неожиданный вопрос, над которым Нестор до сих пор не задумывался.

– Ну… сапожничать люблю.

– Умеешь? – удивился старый еврей. Он не коверкал слова и имел ученый вид. Это Нестору понравилось.

– Сосед был сапожник – научил.

– И перетяжку можешь?

– И перетяжку.

– И обсоюзить сумеешь?

– И обсоюзыть.

– Хороший у тебя сосед. Я тоже это люблю, – мечтательно произнес старик. – Но у нас здесь много сапожников. Через дом – сапожник. И через три дома – опять сапожник… Знаешь, юнге менш, иди в Новосербию. Там они осенью отправляют в Пандурский полк своих молодых людей, и сейчас самое время, когда им шьют сапоги. Туда в эту пору отовсюду приходят сапожники, и всем находится работа… Новосербия – это совсем недалеко. Всего каких-нибудь двести верст. Ты такой молодой, юнге менш. Разве ты не сможешь пройти двести верст?

Ему нужна работа. И он сможет пройти двести верст!

…Он шел босиком, накрывшись рогожкой. Развалившиеся сапоги повесил через плечо, за спиной болталась тощая котомка.

Осень. Моросил дождь. Шлях раскис.

Босые ноги месили грязь.

На седьмой день он добрался до бывшего военного поселения «Третья рота» под Елисаветградом. Быстро нашел работу. Но и там надолго не задержался.

Поздней ночью при свете керосиновой лампы Нестор тачал сапоги. Его хозяин спал на лавке, под кожухом.

Но вот глаз хозяина приоткрылся, он долго незаметно наблюдал за Нестором. И затем решительно выскочил из-под кожуха – худой, в свисающем исподнем – и набросился на Нестора.

– Ты зачем мое лучшее шевро взял, змееныш? – Он выхватил из рук Нестора заготовку. – Что? И переда уже раскроил? Такие маленькие?.. Кому сапоги? Своей девке небось? Из моего лучшего шевра?

Хозяин оглянулся по сторонам, схватил деревянную колодку, замахнулся.

Но Нестор выставил ему навстречу остро заточенный рантмессер.

– Не трожь, – тихо, но угрожающе сказал он. – Слова говори, а рукам волю не давай. Не то отхвачу по сами плечи!

Он ушел со двора с тем, с чем пришел. Без заработка, но со злым огнем в глазах. Он вступил во взрослый мир и понял, что это жестокий мир.