Читать книгу Задавленный собой - Игорь Грант - Страница 10

Лето выдалось чисто нашим, приморским. Влажное, душное, иногда тёплое и солнечное. Нас направили проходить практику в один из трудовых лагерей для детей и подростков при каком-то предприятии под краевым центром. Заехали мы в пустые корпуса, выбрали себе крыло, стали обживаться. Андрей, один из нашей группы, торжественно выставил на подоконник старенький кассетный магнитофон. Конечно же, нашлась кассета. С записями группы «Наутилус».

Лето моей молодости. Именно таким я его помню – вечер, фиолетовое небо, пригород, корпуса лагеря, пиво на столе, тарелка с кислыми яблоками и музыка, сводящая с ума как нас, парней, так и девчонок, набившихся в комнату послушать, похихикать и покрутить носом.

И начались будни поварской практики. Настоящая ротация по кухне. Каждый из нас по очереди опробовал на себе все этапы нелёгкого кухонного труда, когда готовить надо на две сотни голодных душ. Ребятня в лагере отдыхала дерзкая, буйная, смешливая и злая. А мы то драили тарелки, оттирая следы жратвы, полоская в двух ваннах с теплой и холодной водой, расставляя в сушилки. То пластовали рыбу или мясо для второго. То промывали крупы и готовили духмяные каши в огромных баках. А заварить чай так, чтобы всем понравилось – это настоящее искусство… И всё это под злые песни «Наутилуса» и «Алисы». Между сменами я повадился кататься в родной город, навещать знакомых, отца и Наташку с Игорем. Но уже было понятно, что толку от этого нет. Уже через неделю стало понятно – можно не ездить. А я ездил, ночевал у родни, смотрел по кабельному ТВ ужастики в плохом качестве, да и сами они были не лучшего качества, если честно. Но ведь всё равно здорово – за пару лет до этого и таких не было. Время перемен, только что распался Советский Союз. У всех ощущение небывалой эйфории.

Тем вечером я решил не ночевать у родственников. Пора было поумерить свою наглость и начать принимать деятельное участие в перевозке продуктов для лагеря. Так у нас стало заведено – одни на кухне, вторые на снабжении. Добираться надо было электричкой. Послонявшись по пустому перрону, я уселся на одну из деревянных скамеек и замер в ожидании транспорта. И надо же было такому случиться – в мою сторону двинулся парень, поднявшийся не перрон через пару минут после меня. Он с усмешкой уселся рядом и спросил:

– И не страшно одному тут?

– А чего бояться? – деланно равнодушно ответил я, хотя внутри всё застыло в ожидании неприятностей.

– И верно, – согласился случайный собеседник. – Бояться не стоит. Вот ты мне не нравишься…

Я слегка прикрыл глаза, ощущая холод в груди. А он продолжил с кривой усмешкой:

– Да, не нравишься ты мне, парень. Хлипкий ты внутри, это сразу видно. Но и кидаться на тебя не буду. Зачем? Люди должны жить в мире. Меня Олег зовут, если что…

Что он там говорил дальше, я не уловил. К перрону подкатила наконец электричка, и я поспешил спрятаться в вагон. Через пару остановок вышел и по тёмной тропинке пошёл от станции к лагерю. Идти было минут двадцать, в самый раз подумать о многом. Слова парня о людях и мире оставили в душе горечь. Шагами измеряя ночную тьму, я шёл туда, где никому в общем-то не был нужен. Зачем? Почему иду? Должен? А кому и с чего вдруг оказался должен? Над головой из туч вынырнула белая луна, на миг окрасив мир вокруг в мертвенное серебро. Ветер шелестел в листве деревьев, где-то рядом шумела автострада. А здесь, в узкой лесной полосе, на тропе, не было никого и ничего. Только я, мои мысли, луна и покой. Люди должны жить в мире. Вот, даже это мы должны. Почему человек всегда всем вокруг должен с рождения? Что за дикая установка? Так и думал о всяком до самого лагеря.

Войдя в комнату, застал кильдым – Андрюха расслаблялся с двумя девчонками из нашей группы. Увидев меня, он весело сказал:

– А вот и пропащий нарисовался!

Я лишь молча улыбнулся, скинул с плеч куртку, повесил её на вешалку и уселся на свою кровать. Ленка, гнездившаяся там до моего прихода, благополучно упорхнула поближе к моему соседу (то есть на его кровать). Андрей покачал головой и со вздохом добавил:

– Нелюдимый ты, Вовка. Бука. Ни с кем не разговариваешь, не знакомишься.

– Почему же, – не согласился я. – Вот сейчас, когда ждал электрон сюда, познакомился на перроне с человеком, поболтали.

– И как её зовут? – деланно удивился Андрей.

– Олег, – брякнул я, и только потом до меня дошла суть вопроса. Пришлось на автомате засмеяться первым. Я улыбнулся и спокойно сказал:

– Поймал, поймал…

– Всегда знала, что в тебе есть что-то такое, – Ленка втянула ноги на кровать и притихла. Вскоре вечерние посиделки сдулись. Я ни о чём не думал, просто лёг спать.

День за днём, ночь за ночью, простая ровная жизнь. Практика кончилась, проскочили экзамены. Проскочило всё. На душе было настолько ровно, отутюжено безразличием, что сам порой удивляюсь – а как я выжил? Но кончилась и бурса. Настало время большой взрослой жизни.

Вступление-семь

Когда много лет спустя мне в руки попался некий «фанфик» про любовь геев в армии, прочитал в нём много слащавых вздохов и ахов на тему красоты мужчин в форме, молодых нерастраченных гормонов и (хе-хе) неспаленных никем отношений между парнями. Ага, щас. В армии. В казарме. Среди бдительных старшин и чутких «дедов»… Да ещё и «салаги» по ночам бдят, чтоб их никто не обидел ненароком или специально. Что за бред? Когда меня после нескольких месяцев работы в школьной столовой забрали в родную армию, все ужасы «дедовщины», обещанной в СМИ и в разговорах со знакомыми, прошли мимо моего сознания. Но я столкнулся с ней уже в первые дни, даже не успев принять присягу.