Читать книгу Девятый дневник - Игорь Губерман - Страница 3

На остров Кипр меня позвали завывать стишки для русской публики. А тут её – невероятное количество. Нет-нет, не отдыхающих и не туристов, а вполне осёдло проживающих граждан бывшего Советского Союза. Солнце, море и маняще низкие налоги – очень привлекательное тройственное единство. Да ещё и чувство безопасности – большая нынче редкость на оставленной родине. И взятки некому давать. И никакая мерзкая комиссия внезапно не нагрянет. Только главное сейчас – не отвлекаться на рекламу этого прекрасного места. Ибо здесь, на Кипре, на меня обрушилось такое количество преданий, мифов и легенд, что ими грех не поделиться тут же и немедленно.

Хотя начать бы надо с мелочи: я наконец-то здесь узнал доподлинное имя музы, что меня порою посещает. По непробудной темноте своей я полагал всегда, что это Каллиопа, и меня только смущало, что она заведует поэзией элегической – какое я имею отношение к высокой этой звучности стиха? И только тут я с помощью местного издания мифов обнаружил, что муза Терпсихора покровительствует не только танцам, но и «лёгкому поэтическому жанру». И очень было мне приятно осознать, что я – коллега балеринам. А теперь вернёмся к реальности этого острова, густо населённого прекрасными тенями.

Как широко известно всем и каждому (с годами и наука это подтвердит), богиня Афродита родилась тут из морской пены. Более убедительная версия этого несомненного факта содержит важные детали. Да, из пены, только в пене этой долгое время болтался детородный орган бога Урана. Дело в том, что бог Уран (олицетворяющий небо) так надоел супруге своей Гее (олицетворению земли) неиссякающей своей божественной похотью, что она пожаловалась сыну Кроносу. И любящий сын попавшимся под руку серпом отсёк у ненасытного отца его обрыдший Гее член. И детородный этот орган (пенис, фаллос, хер – именуйте его как угодно) упал в море. Но частично сохранил свои способности. А говоря научно – тот материал, из которого родятся дети. Так она и появилась, эта вечная мечта художников, богиня красоты Афродита.

Все греческие боги на Олимпе приняли её восторженно, однако вскоре выдали замуж за хромого и уродливого Гефеста, знаменитого кузнеца (это, кстати, именно он приковывал к скале Прометея, чертыхаясь от неприятного поручения, но не смея ослушаться). Прекрасная Афродита унаследовала похотливость отца и трахалась с богами и смертными без разбора – муж Гефест измучился, отслеживая её романы и новеллы, не считая мелких и случайных увлечений.

У меня была когда-то чудная задумка книжной серии под общим названием – «Жизнь замечательных блядей». Уже не напишу – не те года. Но первой там была бы Афродита. Кстати, в серии такой таилась очень творческая перспектива: с лёгкостью туда ложились бы и биографии многих политиков. Один лишь том про Жириновского с гарантией бы стал бестселлером.

И вот стояли мы с женой на берегу, почтительно любуюсь на некрупную скалу, возле которой из кипящей пены некогда возникла легендарная богиня красоты и сладострастия. Это место столь достоверно, что экскурсоводы рекомендуют туристам семь раз проплыть вокруг скалы – вернётся молодость и сексуальность. И туристы многие доверчиво плывут, мечты питая и надежды. Я позабыл – по часовой стрелке или против надо плыть (конечно, это важно), только смутное желание попробовать я всё же испытал, чего таить. А одна женщина застенчиво и шёпотом спросила (рассказал экскурсовод), нельзя ли, чуть проплыв подольше, возвратить и девственность. А что, вполне возможно.

Афродита, кстати, будучи богиней, проявляла щедрое сочувствие к мужским влечениям, даже относящимся не к ней. Так, некогда царём на Кипре был Пигмалион (да-да, и он был местный житель). Ни в каких свидетельствах и летописях этот царь не упомянут, только мы ведь понимаем, как это неважно для истории. А важно, что к женщинам он относился снисходительно и без особого интереса, ибо всецело посвятил себя ваянию. А скульптором он был отменным. И вот однажды из слоновой кости вырезал и выточил он женщину обычных человеческих размеров и такой несказанной прелести, что он это изделие своё пламенно полюбил. А назвал он её, как известно, Галатеей. Он одел её в прекрасные одежды, он украсил её пальцы кольцами, а шею – ожерельем, это была подлинная страсть. И на каком-то очередном празднике богослужения он тихо и смиренно попросил богов послать ему женщину. Похожую на ту, что из слоновой кости, робко добавил он. И Афродита это услыхала. Когда вернулся он домой и поцеловал, как обычно, свою любимую статую, то ощутил губами тепло и нежность женской кожи. И она открыла глаза. И они жили долго и счастливо. Так что замечательный поэт Городницкий, написавший замечательную песню «Галатея уходит к другому», сочинил заведомую (и всего скорей – завистливую) клевету.

Но теперь пора нам обратиться к несомненным и реальным обитателям этого загадочного острова. На Кипре некогда был похоронен святой Лазарь. Да-да, тот самый, что однажды умер и четыре дня пролежал в каменном могильнике, а Иисус Христос пришёл и воскресил его. В память о том чуде на кипрской могиле святого так было и написано – «Лазарь Четырёхдневный». После распятия Христа его враги (евреи, разумеется) посадили Лазаря в лодку и оттолкнули её от берега. Так попутными ветрами он и был доставлен к острову. Здесь он ещё тридцать лет посвятил праведному и безгрешному служению, после чего усоп вторично. А с мощами его вышла ситуация довольно некорректная. Их затребовал Константинополь. Время было византийское, и отказать островитяне не осмелились. Но мощи прибыли в Константинополь не целиком, очень уж любили Лазаря на Кипре. Часть мощей оставили на острове. Что, кстати, подтвердил спустя лет двести некий монах-паломник из далёкого Пскова. Он тоже отщипнул себе часть остатка, так что мощи святого Лазаря есть теперь и во Пскове. А из Константинополя впоследствии рыцари-крестоносцы перевезли мощи в Марсель (и тоже небось не полностью), так что останки Лазаря пребывают нынче в очень разных местах.

А в гостях у Лазаря на Кипре побывал некогда апостол Павел, и враги христианства, отловив его, привязали к столбу и побили плетьми. Столб это поныне цел, и тысячи туристских фотографий удостоверяют всё рассказанное мной.

Душе моей с давнишних пор любезен образ святого угодника Николая. И не только потому, что был он покровителем всех плавающих и путешествующих, но ещё за то, что был он защитником всех «неправедно ввергнутых в узилище». А так как я когда-то ввергнут был в тюрьму совсем неправедно, то я ему за ту незримую защиту и посегодня благодарен. Обнаружилась и ещё одна его ипостась. На Кипре есть монастырь Святого Николая Кошачьего. В местности, где расположен этот монастырь (их, кстати, на острове четыре десятка), водилось очень много ядовитых змей – не знаю, как сейчас, – и людям они сильно досаждали. Святая Елена после своего путешествия в Иерусалим (где она, как известно, отыскала доподлинный крест Иисуса Христа) посетила Кипр, ужаснулась, как живут монахи среди стольких змей, и по её велению из Константинополя доставили сто котов и кошек, для которых эти змеи были любимым лакомством. А те коты и кошки, что и ныне населяют монастырь, – по прямой наследственная линия от тех константинопольских. И покровитель их – Никола Кошачий.

Я по натуре своей – доверчивый турист, и мои уши вечно оттопырены для любой лапши, которую мне вешают на них, но я, как видите, с немалым удовольствием перекладываю её и вам, читатель.

Но про выпивку я изложу чистую и высокую правду. Ибо главное сокровище и гордость Кипра – это вино коммандария, самое древнее в мире вино. Недавно археологи раскопали амфоры (точней – их черепки) возрастом почти пять тысяч лет – на них обнаружились пересохшие остатки этого вина. Когда-то называлось оно – Нама (то есть «божественный нектар» – уж не его ли пили боги на Олимпе?), а сегодняшнее грузное слегка название – от одного из округов, на которые некогда делили остров рыцари-госпитальеры. Известная мадера (они чуть напоминают друг друга) появилась на много столетий позже. В Средние века его именовали вином королей и королём вин, ибо пили его взахлёб и короли с императорами, и бароны с князьями, и всё их пьющее окружение. Оно единственное выдерживало долгую дорогу и в Европу поставлялось многочисленными бочками. А сухие вина – скисали. Делают это вино из вяленого винограда, уже почти изюма. А время выдержки на воздухе точно описал ещё Гесиод (одиннадцатый век до нашей эры): десять дней – на солнце, пять – в тени, а после можно разливать по кувшинам (и восемь дней выдерживать) и бочкам. Есть коммандария, которую выдерживали в бочках (переливая, кстати, для чего-то из одной в другую) – двадцать лет, но на такую выпивку я пока деньжат не накопил. А то, что на разложенный по крышам и дворам виноград садится пыль и липнут насекомые, – это детали производства, никого они и никогда не волновали.

Настолько знаменито это вино, что есть даже маленький музей коммандарии, где хранятся разных веков прессы и давильни, бурдюки из овечьих шкур, всякие другие причиндалы винного изготовления и перевозки. Нас туда возили и давали пробовать это крепкое (добавляется толика спирта) душистое вино. Смотрителем музея оказался бывший москвич, бывший джазист, бывшая богема, знающий несколько языков Алексей Голованов. Женат он на художнице-гречанке и невероятно симпатичен. Заметив, что оценить десертное вино я не сумел, он налил мне маленький стаканчик некоего иного, поистине божественного напитка. Я немедля попросил добавить. Вообще, на Кипре пьют спиртное, именуемое «зивания» – это довольно крепкий самогон из того жмыха, который остаётся после выделки вина. По вкусу это напоминает грузинскую чачу или итальянскую граппу, но куда нежнее и забористей (именно от вспыхнувшей во мне любви к зивании жена увезла меня с Кипра ранее намеченного срока). Только это был напиток ещё более высокий. В желтоватую влагу были добавлены какие-то травки, а рецепт добавки – тянулся от солдат Белой армии, что в двадцать первом году ожидали здесь отправки в большую Европу. Тут моя великорусская гордыня (а ничуть она не рассосалась от четверти века жизни в Израиле) так явственно взыграла, что чуткий Алексей мне тут же подарил две маленькие бутылочки великого напитка. Я через час их прятал в чемодан, чтоб угостить друзей, когда приеду. Делить блаженство с друзьями – это ведь особое удовольствие.

А в городском парке Лимассола стоит на высоком постаменте бюст – угадайте кого, читатель! – Александра Сергеевича Пушкина. И это вовсе не случайно. Когда Ричарду Львиное Сердце срочно понадобились деньги для оплаты его войска, он продал остров Кипр некоему Гюи де Лузиньяну (бывшему королю Иерусалима). В этом «Гюи де» вы не слышите ли имя «славного Гвидона», о котором написана пушкинская «Сказка о царе Салтане»? А сколько раз упоминал поэт имя Афродиты! Он называл её Кипридой, как издавна именовали её греки. О духовной связи Пушкина с тенями Кипра собирается написать целую книгу историк и эрудит Фёдор Лавриков. Но тут мне нужно небольшое, чисто личное отступление.

Дорогой Фёдор Васильевич, извините меня, старого насмешника, что я то называл Вас «отец Фёдор», то ехидно интересовался, нет ли у Вас свечного заводика. Герои Ильфа и Петрова с детства в меня впитались. А Вы только смеялись – густо и великодушно. Простите заезжего фраера. Вы, как и Ваша сестра Катя, – дивные и настоящие знатоки острова. И пожалуйста, напишите задуманную Вами книгу.

Не буду я писать про сохранившуюся церковь двенадцатого века или про роскошную сюжетную мозаику на полу огромного поместья, ныне раскопанного из-под наслоения веков, или о прочих многочисленных преданиях древнего острова – и так уж получается у меня беглый путеводитель. Но есть нечто, занимавшее мой тусклый разум во всё время между выпивкой и любованием.

Сорок лет тому назад могучим наступлением армейским Турция захватила север этого острова. Под предлогом защиты интересов местного турецкого населения (приветы Гитлеру и Путину). И сколько бы Организация Объединённых Наций ни выражала своей «озабоченности» этим наглым захватом, Турция на эту озабоченность клала и кладёт. И тут не вспомнить об Израиле никак не мог я. Почему мы не берём пример с этой дерзновенной державы? Нет, всё-таки многовековой миф о нашей жестоковыйности (а на Кипре нельзя не думать о мифах) изрядно нами подрывается в сегодняшнее время. Интересно эту тему обнажили совсем недавно главари израильского преступного мира, сидящие сейчас в тюрьме. Эти крутые паханы (человек восемь, точно не помню) подали судебный иск против управления тюрьмами. Эти граждане Израиля требуют, чтобы условия их заключения были не хуже, чем у палестинских террористов, отбывающих свой срок за убийства евреев. И тут прибегну я к цитате из прочитанной статьи, поскольку лучше и полнее мне не написать:

«Управление тюрем в растерянности. Ведь если суд удовлетворит это требование уголовников, в их камерах придётся установить кабельное ТВ с десятками каналов, а заодно прикупить стереосистемы, соорудить полочку для фонотеки, увеличить количество свиданий с друзьями, разрешить покупать в тюремном киоске овощи и фрукты, создать в каждом блоке спортзал (с тренажёрами! – И.Г.) и сделать много чего другого, что недоступно для обычных заключённых, в частности – резко увеличить долю свежей баранины в рационе».

Эх, евреи, думал я сокрушённо и горестно. Остальные мысли излагать не буду. А с Кипра уезжал я, полный благодарности и зивании.