Читать книгу Пролог - Игорь Кокареко - Страница 5

– Такое ощущение, что ты нам не рад.

– Чему радоваться? Вы тогда столько бед наделали, цех мне сожгли. Не думал, что снова вас увижу.

– В смысле – не мечтал уже, потерял надежду? – заметил Могулька с подоконника.

– Конечно, два раза! Я вам обещал помочь? Обещал и помог – здесь я вам ничего не должен.

– Типа: брак, заключённый в Вегасе, действителен только в Вегасе? Не-ет, он везде действителен!

– Об этом должно быть написано на всех упаковках!

– Каких ещё упаковках?

– Это шутка такая. Я вам ничего не должен!

– Могулька, он шутит! – Нехай повернулся к подоконнику, – это хороший знак?

– Обожди, – отмахнулся тот от Нехая и повернулся ко мне: – Конечно ничего! Мы просто забежали поздороваться, по пути. А заодно может покажешь, где здесь тоннель?

– Какой?

– Какой-какой, к центру Земли!

– Нехай, не наседай на Малыша. Ты как-то рассказывал, что в этих краях есть место силы – там на вершине горы и деревья растут по кругу, и тоннель внутри.

– А, так это железнодорожный тоннель! Его начали строить пятьдесят лет назад, да так и не достроили. Да, там и горка с деревьями по кругу, только вам я ничего не рассказывал!

– Не придирайся к словам, покажешь?

– А вам зачем?

– Да какая тебе разница? Проводишь нас туда и больше нас не увидишь!

– Как и в прошлый раз? Пришли трое, попросились ребёнка перепеленать, хватились – пианины нету!

– Ну себе хоть не ври – тебе же понравилось!

– Нет!

– Ребята, он сейчас всё равно не сознается! – в комнату не то вплыл, не то вошёл – проник третий, – Привет! Как ты там на берегу декламировал: «"Ад и рай – в небесах", – утверждают ханжи. Я в себя заглянув, убедился во лжи: Ад и рай – не круги во дворце мирозданья, Ад и рай – это две половинки души…»

– Я знаю! – перебил его Нехай, – когда-то автор говорил по-другому, правда, в тот момент у него в руках была пиала с водкой: «Так как истина вечно уходит из рук – Не пытайся понять непонятное, друг! Чашу в руки бери, оставайся невеждой, Нету смысла, поверь, в изученье наук…»

– Ты на него внимания не обращай – утром сводишь нас к тоннелю? Очень надо! И выше голову, парень, не расстраивайся! Помоги и мы тебе поможем! Как в прошлый раз – ведь было весело!

– Как в прошлый раз, говоришь?.. – я содрогнулся.

– Да не пугайся ты так! С тех пор прошло много времени, мы повзрослели и избавились от всякого шлака, наполнявшего нас тогда. Можно сказать, что мы теперь взрослые люди…

Я люблю просыпаться с восходом солнца, но не в такую же рань! На рассвет не было даже намёка, когда эта троица меня разбудила и мы двинулись в путь. Я налегке, только с небольшим рюкзачком для бега, ребята были экипированы по-взрослому – к каждому была привязана маленькая тачка наоборот…

Я всю жизнь мечтал о производстве таких одноколёсных тележек: от багажника сложной формы, установленного на маленьком колесе, тянулись две длинные алюминиевые оглобли и крепились к широкому поясу, так что их практически не надо было держать в руках. Сверху была надёжно привязана поклажа. Горная обувь, плотные пыльные штаны и куртки – сейчас ребята производили впечатление опытных путешественников, совсем не так, как в прошлый раз.

– Классные тележки! Я бы только сделал багажники съёмными, чтобы на них можно было ставить всю конструкцию.

– Зачем?

– Тогда было бы удобно не только по тропинкам, но и по снегу, как на санях.

– Ну так и здесь так же! Только снимать не надо – просто повернул вверх ногами, ручки прикрепил под другим углом – и готово! Веди, Сусанин!

К тому времени, когда кончилась дорога, стало светать.

– Вон наша цель! – указал я на гору прямо по курсу. – Казалось бы рядом, но вот это поле придётся обходить вокруг.

– Здесь же всего полоса сто метров! А обходить придётся больше километра! – недовольно проворчал Нехай.

– Поле недавно запахали, вдобавок позавчера дождь прошёл – увязнем!

– Позавчера – это не вчера! – я пойду напрямик и подожду вас… прямо возле той просеки, где столбы в лес входят, идёт?

– Может он прав?

– Нет, – у меня не было настроения что-то объяснять и доказывать, – под столбами так под столбами.

Через несколько минут, отойдя на приличное расстояние, мы обернулись. Нехочуха с рёвом, доносящемся и до нас, вырывал из земли ногу, как будто это было дерево с корнями, переносил её немного вперёд и вытягивал вторую, чтобы потом попытаться подтащить телегу, увязшую в грязи до половины колеса.

– Может подождём?

– Зачем? – ответили они в унисон. – он не вернётся, будет идти до конца. Почему ты не сказал, что будет так плохо?

– Я сказал.

– Что так плохо – не сказал!

– Если бы я был один, и усталый возвращался домой, я бы тоже пошёл напрямик. Правда, я не знал, что тележка будет так проваливаться.

– Да, колесо узкое, надо было на сани ставить.

– Надо было в обход идти!

Странное дело, но когда мы пришли к точке нашей встречи, Нехай почти выбрался. Он был весь в грязи, практически по уши. Очевидно, что ему приходилось падать, и не раз – поле пересекал ров глубиной в полметра.

– Всё нормально, – прохрипел он, выползая на траву, – там только в одном месте топко, а в остальных грязи только по колено. – Потом попытался было сесть, но упал плашмя: – ты почему не сказал, что будет так плохо?

– Я сказал! И тебе, и им – два раза!

– Что так плохо – не сказал!

Падая, он отцепился от тележки, поэтому пока он стирал с себя грязь, мы пытались вытащить на твёрдую почву почти намертво застрявшее колесо, и при этом не запачкаться.

Наконец, он более-менее почистился, отдышался и повернулся ко мне: «Смейся, смейся. Когда человеку доставляет радость беда другого – это низко!»

– Да я…

– Да ты, – передразнил он.

– Да я совсем по-другому поводу! Вон, ещё полкилометра вверх и ваш тоннель!

– И ты от этого прямо счастлив?

– Да, и мы с вами попрощаемся! Вам – внутрь или куда там, мне – домой!

– Мы так не договаривались! А вдруг там охрана, тупики или пропасти – мы же ничего не знаем, а ты практически местный!

– Я там не был ни разу!

– Рассказывай! Ты же сам писал в какой-то статейке – гора, на верху деревья ровными кругами – и это на крутых склонах! Дождя неделю не было, а деревья стояли мокрые, ну? Телефон и фотоаппарат ещё у тебя сразу отказали – не писал, скажешь?

– На горе был, а в шахте этой вашей – ни разу!

– Так мы быстренько заглянем в неё, осмотримся, и сразу потом на гору полезем, мы же так договаривались!

– Тогда пошли быстрее!

– Не рад ты нам, ой – не рад! Такое впечатление, что в прошлый раз мы встречались совсем с другим человеком.

– Да, молодым, задорным…

– Придурковатым, – подсказал я.

– В хорошем смысле слова!

– А у этого слова есть и хороший смысл?

– У всего есть хороший смысл… вот говори первое, что в голову взбредёт.

– Пожар в цеху!

– Ме-е-е…

– Бе-е!

– Между прочим, он оказался хорошей проверкой! Тебе самому, пожарным, да всем соседям, которые прибежали помочь! Ну вот скажи: не будь пожара, ты бы смог собой гордиться? С одной рукой и ломом в зубах, перелетая как вихрь над осыпающимся шифером с одной балки на другую, гася пламя и срывая рубероид – ты мог даже в самых своих ярких фантазиях предполагать, что так сможешь? А пожарные, которые приехали быстро и не дали тебе сорваться с крыши в огонь – разве они не подарили тебе веру в человечество?

– Во что?

– Ну ладно – просто веру в то, что всё может быть хорошо?

– Ну подарили.

– Вот… а ты – цех, цех… Сколько хороших и ярких воспоминаний и всё из-за одной искорки, которую мы прозевали. Да случись это опять, мы бы просто не смогли бы уже вести себя иначе и тщательно тушить всё что можно! Чтобы не лишать тебя радости! Понял?

Ладно, мы уже пришли к огромной чёрной дыре в горе, поэтому про пожар расскажу как-нибудь в другой раз, сейчас не время.

Мы стояли на старой заброшенной площадке перед тоннелем. Его распахнутая пасть, казалось… Шутки-шутками, но на самом деле казалось, что это чудовище, которое замерло перед прыжком. Ещё секунда, другая – в общем, мы не стали дожидаться, когда оно на нас бросится и сами пошли вперёд, чтобы… ну вот представьте, что это на самом деле разинутая пасть, и нам надо куда-то в желудок. Ведь правильным решением будет быстренько проскочить мимо зубов – мало ли чего?

Через минуту свет от входа стал небольшим светлым пятном сзади. Пол был ровным и без какого-либо мусора. Лампочки наши в фонариках светили хоть и исправно, но особой радости не приносили. До потолка было не достать, стены, вдоль которых мы шли, становились всё темнее и теплее… странное ощущение, стало казаться, что их обшили бархатом. Если сначала у них и был какой-то цвет, то вскоре они стали непроницаемо чёрными, сжирающими весь свет, который ещё пытался выбраться из фонарей. Но вскоре и в них ничего не осталось, мы оказались в кромешной темноте. Я зацепился за переднюю тележку, чтобы не потерять равновесие попробовал ухватиться за соседа, но промахнулся и со всей силы ударился лбом об пол. Искры целым снопом высыпали из глаз, но их также мгновенно поглотил бархат. Наверно, тоннель слегка поворачивал, потому что, обернувшись назад, я не увидел даже малюсенькой точки света.

– Ты цел?

– Цел…

– Тогда вперёд, не останавливаемся! Может что-нибудь споём? – спросил Могулия, и, не дожидаясь ответа, затянул красивым тенором: – Снова долгий этап, снова смрад лагерей…

Через несколько секунд остальные дружно подхватили: «А над лагерем ночь, а над лагерем ночь, облетает листва…»

– Ребята, где вас эти двадцать лет носило? – с каким-то даже ужасом подумал я, а мне в ответ со всех сторон донеслось:

– И не в силах тебя

Отобрать у меня

Даже сволочь судья

Знаю, как тяжело

Когда в сердце тоска

Знать, такая судьба…

Эха не было, света не было, клаустрофобии у нас тоже не было – все наловчились по звуку определять, кто где идёт и не наступать друг другу на пятки. Или, как говорят велосипедисты – сидеть на колесе. Я, так как слов не знал, замыкал колонну.

Наконец, песня закончилась.

– Душевно-то как, – казалось, что со слезинкой в голосе сказал кто-то.

– А давайте ещё раз! – И они затянули по новой.

К четвёртому повтору я уже выучил слова и бодро шагал в середине группы.

Вскоре впереди появился свет. Это не был тот самый «свет в конце тоннеля» – или туннеля – как правильно? Впрочем, без разницы – где-то перед нами появилась тоненькая светящаяся ниточка, которая плыла и не давала себя догнать.

Ребята насторожились и перестали петь. Вскоре нить исчезла, зато где-то далеко, очень далеко появилась другая светящаяся точка, которая росла, росла, пока не превратилась в наш долгожданный выход! Казалось, что впереди нас к себе манили несколько солнц – настолько ярким был выход. Мы ускорили шаг, а под конец вообще чуть не бежали. Вскоре тоннель закончился…

Лучше б он не кончался!

– Что это?

– Кто это?

– Где это?

Не обошлось и без меня: – когда это?

Стоял тусклый день. К нашему тоннелю тянулась неоконченная насыпь. Одна за одной подъезжали маленькие машинки – я такие видел в документальном фильме про строительство не то Днепрогэса, не то ГОЭЛРО – из них высыпали грунт, ловкие рабочие в грязных и рваных бушлатах разравнивали его и кидались к следующей машине, скользя по снегу. Со всех сторон стройплощадка была окружена вышками с наблюдателями в гладенькой новой форме.

Откуда-то издалека донёсся гудок паровоза – я такое тоже слышал в старых фильмах – там, чуть дальше, внизу, стоял эшелон и такие же грязные люди, только маленькие, пересыпали грунт из вагонов в эти машинки, снующие туда-сюда. Наконец, последний вагон был очищен. Именно в этот момент паровоз дал гудок и медленно тронулся куда-то в серый туман. Навстречу ему пыхтел другой, но не с открытыми вагонами, а с теплушками. Вскоре ворота первой распахнулись и из них на землю посыпались люди. Странные, разношёрстно одетые, они по одному перебегали к какому-то административному бараку, быстро строились в колонны по три, и потом так же быстро уходили по дороге, скрывающейся в овраге. Им на смену высыпался следующий вагон, потом другой, ещё и ещё.

– Как-то мне здесь не очень, пойду-ка я обратно, – начал я.

– Если честно, то и я рассчитывал совсем на другое, – добавил Могулька.

– Да ладно! На что? На море, пляж и девушек в бикини?

Нас заметили.

– А ну стоять! – в нашу сторону побежало сразу несколько человек в шинелях и синих фуражках с красным околышем. Все были вооружены винтовками, и только первый, самый крикливый, в одной руке держал револьвер, а второй удерживал поводок, к которому была прикреплена овчарка с оскаленной мордой.

– Стоять, стрелять буду, – кричал он, поэтому мы быстро нырнули обратно в темноту. Прямо добежать они к нам не могли, нас разделял ещё до конца не засыпанная узкая пропасть.

– Прячьтесь, все в укрытие!

– Поздно пить боржоми, через пять минут они перелезут на эту сторону пропасти, а собака ещё раньше. Валить надо!

– Собаку?

– Можно и собаку, но лучше отсюда!

– Уходим.

Но оказалось, что у нас не было и пяти минут. Крики раздались совсем рядом и на площадку перед тоннелем посыпались камни – кто-то спускался сверху!

– Бежим, – крикнул Нехай, и уже на ходу добавил: – закрывай!

Кому он кричал, я так и не понял. Может Могульке с Надолькой, может мне, а может и таинственному Сим-Симу, но позади раздался не то взрыв, не то какой-то натужный выдох, тоннель заскрипел как старик и затих. Свет сзади померк, и мы опять оказались в кромешной темноте.

Почти. Мне показалось, что где-то или над нами, или в моей голове мелькнула крошечная серебряная нить, крутанулась, чуть не завязавшись узлом, и быстро скрылась вдали, как видение.

– Вы видели?

– Нет, что – видели?

– А вы? Вы что – ничего не видели?

– Ничего.

– Серебряная такая, исчезла, растаяла…

– Гав! Гав! – мы все подпрыгнули чуть ли не до потолка, и только Нехай, отсмеявшись, добавил: – Гав!

– Что это было?

– Это я лаял!

– Это и так понятно, что Это было? – я кивнул назад. Хоть меня и не было видно, тем не менее все поняли, о чём речь.

– Ошибка аппроксимации… – и, чувствуя моё недоумение, добавил, а точнее – прокричал, – заменили кривую ломаными, придурки!

Через несколько минут нас буквально выплюнуло из тоннеля – на этот раз мы прошли его гораздо быстрее.

– А где ваши тележки?..