Читать книгу Любовь да будет непритворна - Игорь Михайлович Арсеньев - Страница 23

Накануне отъезда в Эрланген – географический атлас 1976-го года – кальтенхофцы просто-напросто у нас отобрали как «хлам и позор». Взамен нам выдали новый, подробный, глянцевый, однако уже восстановленной, объединённой Германии. До Киля мы добрались без помех. По городу, как некогда, уже не блуждали. Киль проскочили легко тем же маршрутом. И смело рванули на Юг – теперь уже дальний!

Встречный, обжигающий зной пронизывал наши, избалованные городской негой, тела. Вслушиваясь в пьянящее пение птиц, мы навёрстывали упущенное время, наматывая на колёса веломобиля, точно магнитофонную ленту на перемоточной скорости, перспективу дороги. Раздолье, ухоженные, вольные поля с рапсом и цветущей гречихой, леса, пастбища, добротные, керамические крыши коттеджей мелькали по сторонам шоссе. Мы с удивлением наблюдали за повадками диких, рогатых оленей, которые совсем как ручные буднично паслись на полях. И словно дети, мы восхищались лебедиными стаями. Птицы размашисто били крыльями, поднимаясь ввысь, таяли в небесной лазоревой дымке на наших глазах. И казалось, что эти летучие создания, точно некие ангелы, сшивали границы стран незримыми нитями своих перелетов за горизонтом мечты.

От полдневного, раскаленного эфира, асфальт блестел как застывшая, стеклянная лава. Порой, было видно, как воздух колеблется, искажает дорожный ландшафт, вытягивая из нас остаток последних силёнок. На закате жар спал, справа по ходу мы заметили прямоугольный, скорей всего, искусственный водоём с камышом по периметру. Вокруг пруда гундосили жирные гуси, а пестрые утки-нырки соревновались в пожирании алого ариллуса.

– Всё! – вырвалось, наконец, у Людмилы, хотя до этого она, молча, вращала педали, как бы усиленно перемалывая свой внутренний мир общения. – Незнакомые, посторонние люди приняли, помогли с ремонтом, кормили нас бесплатно – три дня, предложили остаться, а тебе хоть бы хны!

– Людмила, мы должны ехать.

– Куда?!

– Сама знаешь – в Эрланген; нас для этого пригласили.

– Ха!

Людмила упрямо кивала головой, подтверждая внутренний взрыв отчаяния.

– Тебя отговаривали – хором! Почему не прислушался? Немцы определенно дали понять, что ехать на веломобиле в такую даль – небезопасно! Оглянись! Что видишь? Игорь, мы в поле! Где ночевать? Где голову преклонить? Где помыться, приготовить еду? На костре, как в каменном веке? Тебе никто не позволит…

– У нас есть письмо…

– Игорь, да пойми же ты, наконец, мы не в России! Здесь Европа! Здесь живут люди, у которых совершенно иные порядки! Кошки, коровы, утки, олени – и те под присмотром, а мы?..

Тем временем к нам подошел щуплый, плешивый мужчина среднего роста. Казалось, что его сучковатый нос и плохо выбритый, неопрятный кадык, скрывали в нем образ местного фавна. Бруно сказал, что прочёл о нас в газете еще утром, и спокойно указал место нашей ночевки посреди поля, на котором разгуливал его скот. Жена моя тихонько посмеивалась, пока я возился с палаткой, но когда Бруно принес ведро с холодной водой, а с ним целую корзину сырых яиц, Людмила как запоёт:

Резвым козликом, перескочив через женский кочедыжник по гипотенузе, фермер ретировался к себе, зато через четверть часа у нас были, и вареные яйца, и масло, и хлеб…

Под звездами смиренно щипали траву симпатяги бараны, а голая задница щербатой луны, как «клинический случай запущенной эротомании», нисколечко уже никому не мешала.