Читать книгу Спартаковские исповеди - Игорь Рабинер - Страница 1

С предложением написать третью книгу о «Спартаке» издательство обращалось ко мне давно. Первые две – «Как убивали "Спартак"» и ее сиквел – вызвали резонанс. Вокруг них ломались копья, велась бурная полемика. Соответственно, росли тиражи.

С того момента книги на спартаковскую тему стали появляться как грибы после дождя. Интерес к ним обеспечивала популярность «Спартака», не сравнимая ни с одним другим российским клубом. А книгоиздателя, что там скрывать, в первую очередь интересует тираж. Бизнес есть бизнес.

Но для болельщика-то «Спартак» – не бизнес, а религия!

Возглавив «Спартак», Валерий Карпин на встрече в редакции «Спорт-Экспресса» произнес: «Вокруг клуба много негатива. Не знаю, смогу или нет перевести его в позитив. И чтобы кто-то, например, Игорь Рабинер написал книгу «Как возрождали "Спартак"».

Карпин и не подозревал, что произведение с таким названием в это время уже версталось – за другим, правда, авторством. Что скоро выйдет в свет том «Как убивали Россию». Что подсуетится кто-то с книжкой «Как возрождали "Зенит"»…

Глядя на все это, я осознал одну горькую вещь. Трагедия, которую я вкладывал в название своей первой книги, – как разрушались многолетние спартаковские идеалы миллионов людей (и мои собственные!) – окончательно и бесповоротно превратилась в фарс.

Поэтому никто больше не заставит меня озаглавить книгу – «Как убивали…» или «Как возрождали…». Даже если взаправду убьют или возродят. Потому что это – уже не названия. А мертвые штампы.

Но и другими названиями порадовать издательство я долго не мог. Становиться акыном, пишущим о «Спартаке» в стиле: «что вижу, то пою», желания не имелось. Смаковать скандал, как две капли воды похожий на предыдущие – смену тренера, изгнание игрока и т. д. – не хотелось тоже. Даже ради тиража.

Хорошую книгу можно написать, только если она поглощает тебя без остатка. Если ты дышишь ею. Может, и есть прожженные профи, «гиены пера», которые сбацают душещипательный текст на любую тему. Я так не умею. Я должен верить в то, о чем пишу.

У каждой книги должна быть идея. Если писать о сегодняшнем дне «Спартака», то идею, боюсь, взять неоткуда. Потому что в текущей жизни красно-белых не видно вектора, пути из точки А в точку Б. Каждый год – как бы сам по себе, в нем не чувствуется логической взаимосвязи с предыдущим и последующим. Есть калейдоскоп событий, но отсутствует сюжетная линия. Может, она появится, но пока ее нет.

А зачем тогда книга? О чем она может сказать? К каким выводам привести?

Обо всем этом я думал, постепенно отметая для себя мысль о подобной книжке-однодневке, книжке-газете, которая живет один день.

Мне хотелось написать книгу, а не книжку.

И не давала покоя еще одна мысль.

Как ни крути, в двух моих первых книгах о «Спартаке» акцент был сделан на негативе. По сей день не жалею ни о чем из того, что в них написано; в конце концов, я никогда не работал в самом «Спартаке», а потом, воспользовавшись былым служебным положением, не выносил наружу грязное внутриклубное белье.

Содержание тех двух книг – результат честной журналистской работы, стремления снаружи разузнать то, что держится под ковром. Да, мне самому это было неприятно и больно, поскольку речь о любимой команде детства. Но в том-то и беда, что «Спартаком» моего детства, «Спартаком» моих идеалов она быть перестала. Понять, как и почему такое произошло – вот в чем состоял смысл обеих книг.

Тем не менее после выхода второй меня не покидало чувство дискомфорта. Своими книгами я, возможно, и раскрываю болельщикам глаза на многое, что творилось в недрах «Спартака». Вот только становится им от этой правды не лучше, а хуже.

В какой-то момент я понял, что задолжал «Спартаку» позитива.

Нет, не сегодняшнему ФК «Спартак» с ромбиком, «беременным» футбольным мячом. Не его владельцу, руководителям, игрокам или работникам офиса на Краснопресненской набережной. Не оголтелым фанатам, для которых главное – не футбол, а ОНИ в футболе, «героям» постыдного шабаша в Словакии, едва не приведшего к срыву матча Лиги чемпионов. Не тем, кто в момент, когда все игроки подошли к их трибуне с просьбой остановиться, начали скандировать: «"Спартак" – это мы. А вы – х…я!» И уж тем более не коричневой чуме, громившей в декабре 2010-го Манежную площадь и, к стыду настоящих спартаковцев, в значительной своей части выряженной в красно-белые шарфы.

Я задолжал позитива… самому себе 25-летней давности. Мальчишке, влюбленному в «Спартак», мечтающему прочитать и услышать о нем что-то доброе, вдохновляющее, познавательное.

Их ведь столько и сейчас, этих мальчишек! А также взрослых людей и стариков, которые обожают «Спартак» не меньше, но в поисках хорошего вынуждены отматывать пленку на годы и десятилетия назад.

Туда, где, к примеру, заставлял нас вскакивать со своих мест и срывать голоса от восторга Федор Черенков. Не знаю ни одного настоящего спартаковского болельщика, который рос в 80-е годы и назовет лучшим футболистом мира кого-то другого, даже Марадону. В противном случае это и не болельщик вовсе. А так, «любитель футбола». Для меня и всех моих единомышленников лучшим был Федя и только Федя.

Недавно мне довелось побывать в концертном зале имени Чайковского и послушать музыку Сергея Рахманинова в исполнении знаменитого пианиста, преданнейшего спартаковского поклонника Дениса Мацуева.

В фойе встретил Черенкова с женой Ириной. И вспомнил слова Мацуева: «Люблю романтиков и творцов. На них все держится. Игра Черенкова, моего любимого футболиста, подобна музыке Шопена. Каждая нота у него пропитана утонченным романтизмом, как у Федора каждый пас».

Когда еще до выхода Мацуева на сцену мне удалось сообщить ему о приходе Черенкова, восторгу музыканта не было предела.

На следующий день пианист признался: «Ни на секунду своего выступления я не забывал, что в зале – Черенков. И это придавало моей игре особые эмоции». А услышав о том, что у спартаковца возникли проблемы с местами в зале, воскликнул: «Что же вы мне сразу не сказали? Да Черенкова я бы хоть рядом с фортепиано посадил!»

Можно ли представить такие восторги и сравнения в адрес современных спартаковцев? Можно ли предположить, что лет через 15–20 кто-то из будущих мировых футбольных звезд скажет о них, как голкипер «Челси» Петр Чех: «После Euro-88 я повесил в своей комнате в Пльзене портрет Рината Дасаева. Это был один из лучших вратарей мира, а еще запомнилось, что он был капитаном, хотя стражей ворот такими титулами награждают редко. Родители до сих пор живут в той квартире на первом этаже пльзеньской многоэтажки. А я до сих пор помню то фото Дасаева в красной… нет, синей футболке, в которой он защищал ворота сборной СССР в финале чемпионата Европы»?

Вот он где, позитив-то.

О том, что сбылась надежда Карпина «перевести негатив в позитив», говорить преждевременно. Фрагментами такое и случалось, но… Не помню уже, кто из старых журналистов в начале 90-х предпослал своему очерку потрясающий подзаголовок-разъяснение: «Не о забитом и пропущенном, а о забытом и упущенном».

Такой должна быть и эта книга.

Ближе к осени 2010-го ее идея окончательно созрела.

Еще в начале того года думал чуть о другом – перемежать в книге главы о суровой реальности воспоминаниями о былом. Тогда и состоялась, как выяснилось, моя первая беседа для нее – с лучшим бомбардиром в истории «Спартака» Никитой Симоняном.

Сказать, что я был в восторге – значит не сказать ничего. У меня возникло чувство прикосновения к вечности. И не какого-то святочного, стерильного, искусственно-пафосного. А очень живого, смеющегося и плачущего, дающего потрясающее ощущение времени, в которое Никита Палыч играл и тренировал. С анекдотами и острыми углами, неожиданными откровениями об исторических фигурах и конфликтами, проявлениями высочайшего уровня культуры и здоровым футбольным матерком. И все это было настолько важнее, глубже повседневности…

В конце концов я решил себя не обманывать. Время для детальной хроники сегодняшнего дня еще придет. Позже.

Но сегодня в красно-белой форме нет великого «Спартака». И нет великих спартаковцев.

А раньше они были. И им есть, о чем рассказать.

В начале 2000-х вышла в свет спартаковская энциклопедия, в создании которой автору этой книги тоже довелось поучаствовать. И раньше, и сейчас публиковались автобиографии знаменитых футболистов, в том числе и красно-белых.

А вот книги, составленной из монологов легенд «Спартака» разных поколений, еще не было. Этаких мини-автобиографий.

Впрочем, нет, не автобиографий. Исповедей. Спартаковских исповедей.

Главная идея этой книги – чтобы вы, читатель, увидели всю (ну, или почти всю) историю «Спартака» глазами его выдающихся людей. Чтобы вы хоть немного побыли ими.

Какие-то вещи наверняка происходили несколько иначе, чем здесь описаны. Но я принципиально решил не подвергать эти воспоминания фактологической правке, вымарыванию моментов, в которых память кого-то из них подвела. Потому что тогда это будут уже не исповеди.

То, что вы прочитаете, – не сухой, исторически объективный, выверенный до буквы очерк об истории «Спартака». А коллективный автопортрет команды, вдохновенно написанный ее настоящими героями. Моим делом было лишь переложить их удивительные рассказы на бумагу.

Они не могли и не должны были оказаться елейными, эти рассказы. Потому что жизнь – не молочная река с кисельными берегами. В том числе и поэтому мне важно было поговорить не только с теми, у кого в «Спартаке» все сложилось гладко и счастливо.

Одной из важнейших частей этой книги я видел монолог Анатолия Крутикова – прославленного защитника, обладателя Кубка Европы 1960 года, которому было суждено стать единственным тренером в истории клуба, с которым «Спартак» вылетел из высшей лиги. Конфликтовать с Николаем Старостиным тоже довелось единицам – и он из их числа. Как, почему?

Этого разговора мне пришлось добиваться около двух месяцев. Но его, по-моему, бередящий душу результат – перед вами.

Между самым пожилым и самым молодым художниками этого автопортрета, двумя бомбардирами, Никитой Симоняном и Романом Павлюченко, – 55 лет разницы. Большое видится на расстоянии – и если вы хотите спросить, за какие заслуги в этот список попал последний, то задайтесь вопросом: а много ли в истории «Спартака» людей, дважды становившихся в его составе лучшими снайперами первенства страны?

Между Симоняном и Павлюченко пролегла история не только «Спартака» и нашего футбола, а всей страны. Никита Павлович вспоминает о разговорах с Василием Сталиным и об аресте его отца грузинским НКВД, чтобы заставить его перейти в тбилисское «Динамо». Его друг Анатолий Исаев так детально описывает кошмары жизни москвичей в годы Великой Отечественной, что ты вместе с ним слышишь ночное шуршание крыс в полусгоревшей комнате, где жила вся его семья.

Форвард же «Тоттенхэма» рассказывает о форс-мажорной поездке спартаковцев на метро на матч с «Интером», словно о полете на Марс. И ничего страшного в этом нет. Последующие поколения и должны жить лучше предыдущих, а Симонян с Исаевым годятся Павлюченко в деды.

Но знать о том, как жили их деды по «Спартаку», внуки тоже должны. «Спартаковские исповеди» написаны и для этого. Как и для того, чтобы деды, прочитав сказанное внуками, стали лучше их понимать.

Несколько лет назад мне довелось побывать в Риме (тоже Спартаковское, в прямом смысле слова, место, не правда ли?) у стен Колизея. Вокруг – десятки тысяч камней, древних раскопок, чудес археологии.

Мне безумно повезло с гидом. Часа за три прогулки она оживила все эти камни, поведала о каждом из них массу увлекательных историй – восхищавших, изумлявших, возмущавших. Древняя цивилизация словно восстала из этих руин.

Надеюсь, что «Спартаковские исповеди» станут для когото из вас таким же рассказом того гида. Только рассказчиками будут те, кто эту историю и делал. Рассказчиками откровенными, свободными, яркими. Не уходящими от трудных тем. Избегающими банальщины, общих мест. Порой выясняющими отношения и выплескивающими обиды спустя десятилетия. Иногда бичующими себя.

Ни один из полутора десятков разговоров, продолжавшихся от двух до пяти часов, меня не разочаровал. Надеюсь, не разочарует и вас.

Прошу прощения у многих выдающихся спартаковцев, с которыми я для этой книги не побеседовал, но они этого в полной мере заслуживали, – Алексея Парамонова, Николая Осянина, Юрия Гаврилова, Ильи Цымбаларя и других. Нельзя объять необъятное. И, может быть, в последующие, расширенные издания «Спартаковских исповедей» их монологи еще попадут.

Как и исповедь человека, которого я очень хотел видеть на страницах этой книги, – Олега Романцева, но, увы, не сложилось.

Легендарный спартаковский капитан и тренер в силу своей замкнутости крайне редко появляется на людях и отвечает на звонки только ближайшего круга знакомых. Поэтому я предлагал Олегу Ивановичу побеседовать через его близких друзей. В том числе и тех, чьи монологи в этой книге опубликованы.

Романцев ни на какие уговоры не поддался. Его право. Не знаю, дело ли в его замкнутости вообще или обиде конкретно на меня за ряд нелицеприятных вещей, высказанных в «Как убивали "Спартак"». Но он – выдающаяся и неотъемлемая часть истории клуба. Я осознаю, что без него книга кое-что теряет. Впрочем, о нем очень много рассказывают другие – Ярцев и Ловчев, Хидиятуллин и Черчесов, Тихонов и Аленичев, Мостовой и Павлюченко. И получается пусть не авто-, но все-таки – коллективный портрет.

Впрочем, печаль по поводу не состоявшейся беседы – ничто по сравнению с грустью и скорбью другого порядка. Один из героев этой книги, автор ярчайшего монолога, никогда ее не увидит. Владимир Маслаченко, эффектный и неподражаемый, в сентябре уделил мне пять часов. И никому тогда не дано было знать, что этих самых часов в его жизни осталось так мало…

Обязательно отвезу одни из первых экземпляров «Спартаковских исповедей» жене Маслаченко (язык не поворачивается произнести – вдове) Ольге Леонидовне и его сыну Валерию. Как и диск с записью беседы. Это – мой долг.

Долг спартаковского внука.

А еще один наш с вами долг заключается в том, чтобы ценить и любить тех, кто жив. И не стесняться проявлений этих чувств.

В мае 2008 года мне посчастливилось увидеть такое проявление чувств воочию. На матче, который не имел ни малейшего турнирного значения. Его не будет в статистике, но он отложится в памяти всех, кто на него попал.

Речь о прощальном матче одного из соавторов этой книги Дмитрия Аленичева.

Я не мог себе представить, что в наше прагматичное – особенно в России – время стадион на такой игре может быть заполнен. И пусть не в Лужниках, а на «Локомотиве», но аншлаг все равно выглядел фантастикой. И атмосфера – тоже.

Интересно, кстати, – многие ли из тех, кто провожал из футбола Аленичева, спустя два с половиной года, напялив на лица маски, охотился на инородцев у Манежной площади и в других местах Москвы? Уверен, что ни одного. Ведь Манежка-2010 и Черкизово-2008 – это противоположные полюса отношения к жизни. Дай Бог, чтобы сила притяжения последнего, доброго, – перевесила. Хотя веры в это – все меньше…

Подобные матчи, которые, к сожалению, случаются все реже, делают всех нас лучше. Потому что учат жить не только сегодняшним днем, но и помнить тех, кто дарил нам радость вчера. И не жалеть сил и эмоций, чтобы напоминать этим людям о той любви.

«Спартаковские исповеди» написаны для того же.

Я боялся, что народу на прощальном матче Аленичева соберется немного. Что, по сей день ностальгически скандируя во время матчей нынешнего «Спартака»: «Дмитрий Аленичев!» – болельщики поленятся лично ему поклониться. Мы ведь чрезмерно погружены в текущую жизнь, недопустимо черствы к тем, кто сегодня уже не может принести нам зримой, сиюминутной пользы.

Раз Черкизово заполнилось до отказа – значит, мы еще не безнадежны. Значит, мы остались людьми с живыми душами и благодарными сердцами.

Когда матч завершился, ни один человек не ушел с трибун. Все ловили каждое мгновение. Как Мостовой с Карпиным делают попытки схватить Аленичева, чтобы всей командой покачать его. Как он, застеснявшись, убегает от них, а в этот момент на поле выходит Тамара Гвердцители и начинает петь свою великолепную «Виват, король». Как пела когда-то Блохину, Черенкову, Дасаеву…

Как Аленичев бежит вдоль трибун. Как ему бросают и бросают красно-белые шарфы – а он каждый бережно подбирает и продолжает круг почета. Как потом возвращается к болельщикам и бросает шарфы обратно. И те кричат не «Русские, вперед!», а «Спа-си-бо! Спа-си-бо!»

Тот потрясающий вечер в Черкизове сделал каждого из его участников и очевидцев светлее. Он всколыхнул внутри нас что-то такое, что, казалось, мы давно потеряли. «Я никогда это не забуду», – сказал Дмитрий в микрофон после матча. Не забудем и мы.

И будем ждать новых Аленичевых. Не просто классных игроков, а людей с принципами и честью, какими их учила быть история этого клуба.

Дождемся ли?