Читать книгу Полицейский патруль - Игорь Ревва - Страница 18

* * *

«Отбой» стартовал после захода солнца. Тур обожал такие вот поздние старты – когда на планету уже опустилась ночь, погасло бархатистое марево в небе, облака ещё подсвечены, но воздух уже тёмен. И тут поднимаешь гравитационным лучом корабль над стартовой площадкой, Пригород отпрыгивает вниз, во всё сгущающуюся тьму, а горизонт начинает выгибаться дугой и небо над ним вновь светлеет – разгораются облака, вспыхивают светлыми полосами пылевые вихри в вышине. И крошечный солнечный диск выскакивает над линией скал. Тур всегда в такие моменты наводил курсограф на солнце, и чёрная метка его точь-в-точь перекрывала сверкающий кружочек, оставляя по краям крошечные, едва заметные змеящиеся сполохи. Тур говорил, что это очень похоже на настоящее солнечное затмение, какое он видел однажды на Земле – Тур специально отправился туда в отпуск, посмотреть, что же это такое. И с тех пор Земля у него чётко ассоциировалась с солнечным затмением – единственным, что запомнилось и понравилось ему на прародине человечества.

На высоте пяти миль Тур включил систему внутреннего оповещения и объявил:

– Внимание! Наш корабль оживает! Просьба оставаться на месте хотя бы несколько минут. Выжившие после выхода на орбиту смогут продолжить свои дела.

А затем Тур запустил двигатели.

Чудовищное ускорение вдавило его в спинку кресла. Дышать сразу стало трудно, лицо одеревенело. Но Туру нравились такие старты, он экономил на этом горючее, которого вечно не хватало на самых важных операциях.

Туру приходилось быть очень внимательным. Кресло второго пилота пустовало, и в случае чего подменить его будет некому. Но и к этому за полгода он уже успел привыкнуть. И потом, пустовало не только кресло второго пилота – в расположенной прямо над головой стрелковой рубке оставалось незанятым и кресло второго стрелка.

«Отбой» (как и все полицейские патрульные корабли Золотого Треугольника) был рассчитан на экипаж из семи человек – командир, два пилота, два стрелка, врач и радист. Но в полиции редко бывает, чтобы кто-либо позволял себе роскошь быть специалистом узкого профиля. Кроме первого пилота – Тура – управлять кораблём могли ещё и Изя с Филом. С обязанностями стрелка могли справиться вообще абсолютно все (хотя Стрелка – первый стрелок – и не имела себе равных в этом деле). Обязанности радиста кроме Изи могли исполнять ещё и Тур с Филом. Единственный, в ком остро нуждался экипаж – врач. Далеко не всякий рейд (или даже обычный патруль) обходился без ранений. К тому же, если быстренько заштопать лёгкую рану умели все, то не каждый разбирался в судебной медицине.

В рубку управления еле переставляя от тяжести ноги вошёл Фил.

– Ты что, совсем рехнулся? – злобно спросил он, рухнув в кресло второго пилота. – Ты на какой скорости стартовал?

Тур удивлённо посмотрел на Фила и молча ткнул пальцем в шкалу на приборной панели. Несколько секунд Фил озадаченно разбирался в показаниях, потом лицо его вытянулось.

– Что-то у меня со здоровьем не то, – пожаловался он. – Мне показалось, что ты рванул раз в пять быстрее, кости все так и болят.

Тур с каменным лицом взял микрофон внутренней связи и спокойно произнёс:

– Внимание! Всем членам экипажа, владеющим неисправными гравитационными поясами, рекомендую их отключить!..

– Ч-чёрт! – выругался Фил. Он торопливо нашарил на поясе пульт управления, отключил его и с облегчением вздохнул: – Вот ведь, проклятая штуковина! Я-то думал, она на отрицательной гравитации будет работать как надо…

– Выкини ты его, – посоветовал Тур. – У нас есть запасные. И очки свои с маской тоже выкини. Нафиг тебе такой мусор?

– Забыл, – признался Фил. – Замотался совсем. Заседание это, вылет, всё в спешке… Держи, – Фил протянул Туру конверт из плотной серой бумаги.

– Что это?

– Задание, – коротко ответил Фил.

– Почему в таком виде?! – опешил Тур. – Почему не прямо на комп?

– Секретность, – проворчал Фил. – Вскрывать только в присутствии командира. Я здесь, давай вскрывай. Хотя я и так уже знаю, куда нам лететь – в район северной части Лунного Плато.

– Так что, не вскрывать? – спросил Тур.

– Вскрой, пожалуй, – поморщился Фил. – Кто его знает, что они там – в прокуратуре – придумали…

Лететь действительно предстояло на Лунное Плато. Там нужно было опуститься до уровня верхних атмосферных слоёв, сбросить скорость до минимума, затем снизиться ещё больше – до трёх миль – и идти к экватору строго по границе между Лунным Плато и Землёй Ксанта. Достигнув Каньона Гидры предписывалось совершить там посадку. Дальнейшие инструкции – на усмотрение командира корабля. Программа маршрута прилагается. Всё.

– Какой идиот писал это? – Тур потряс в воздухе листом бумаги и кристаллом с программой.

– Кто-то из прокуратуры, – пожал плечами Фил. – А что?

Тур хмуро ткнул в гнездо кристалл, загрузил программу полёта и вывел её на экран.

– Кретины! – взорвался он. – Чтобы попасть в эту часть Лунного Плато, мне нужно совершить виток вокруг планеты! Я не разгоню корабль на таком участке! А чтобы снизиться до этой высоты, мне придётся совершить ещё один виток – гасить скорость, чтобы не поджариться в атмосфере!

– Да? – недоверчиво спросил Фил.

– Да! – с вызовом ответил Тур. – Они там, в прокуратуре своей, что, пользуются данными ещё до терраформирования Марса, что ли?! Они не знают, какая у нас плотность атмосферы? Да пошли они… – Тур отшвырнул листок в сторону и уставился в экран.

Фил тоже посмотрел на экран – любому было понятно, что совершить предписанный манёвр не удастся.

– Короче, так! – решил Тур. – Выходим в Ацидалийскую Равнину, а оттуда уже – на Лунное Плато. Иначе никак!

– Да делай ты, что хочешь! – воскликнул Фил. – Можно подумать, я тебя не прикрою в случае чего перед прокурором! Давай, работай! По времени только уложись.

– Есть, сэр! – ответил Тур.

И как раз в этот момент ожил передатчик: это вызывал корабль «Ласточка».

– Тур, это ты в рубке? – раздался голос пилота «Ласточки».

– Господь бог! – ответил Тур.

– Ты задание видел?

– Видел…

Фил понял, что сейчас опять начнётся возмущение составленной программой полёта – уже дуэтом, – недовольно поглядел на своего первого пилота и вышел из рубки управления. Тур даже не оглянулся, он превосходно знал, куда направился Фил: в стрелковую рубку, перекинуться парой слов со Стрелкой, которой в виду отсутствия видимого противника абсолютно нечего делать, а затем потащить её готовить и проверять флаер. Хотя, готовить там уже нечего, Стрелка всё приготовила. Значит, проверять. Потому что сейчас командиру, как и стрелку, делать тоже нечего. Командир корабля занят, в основном, ожиданием. Если, конечно, он хороший командир, у которого хорошая и исполнительная команда. Когда всё работает как надо, командиру остаётся только принимать решения в критических ситуациях. Которые, опять же, при хорошей команде и благоприятном стечении обстоятельств могут вообще не возникнуть…

Наругавшись вволю с пилотами «Ласточки» и «Морды», Тур удовлетворённо перевёл дух. Он превосходно знал, что эта частота никем не прослушивается, и поэтому мог спокойно высказывать свои мысли относительно происхождения на свет работников прокуратуры, сочинивших эту бестолковую программу перелёта. В котором, по сути, ничего сложного и не было. Тур, например, за минуту на пальцах рассчитал, куда и как надо идти, чтобы оказаться в нужном месте и в нужное время… ну, в почти нужное, скажем так – не суть. Главное, что полёт начался, корабль рвался ввысь и можно было пока что расслабиться и понаблюдать за искусственным солнечным затмением на экране. И правда, было очень похоже.

Однажды, когда Тур в баре рассказал об этой своей забаве, один из астронавтов – Мэрси Крантон, майор, судмедэксперт и корабельный врач «Рассвета» – сделался необычайно серьёзен и настойчиво принялся выспрашивать у Тура о его посещении Земли. Тогда Тур услышал очень много новых терминов: ностальгия на генетическом уровне, память предков, естественная среда обитания и так далее. Как вскоре (прямо тут же, в баре) выяснилось, Мэрси Крантон занимался научной работой в области завершения терраформирования Марса, и в лице Тура нашёл поддержку своим, прямо скажем, не всеми одобряемым идеям. Возложить свой живот на алтарь науки Тур не позволил – опять же, в том самом баре, которому и суждено было стать могилой надежд Мэрси Крантона.

Сейчас, механически отмечая курс корабля и внося необходимые корректировки, Тур усиленно размышлял, а может ли майор с «Рассвета» оказаться прав? И приходил к выводу, что не может.

На Землю Тура не тянуло совершенно, далась ему эта Земля! Ведь кроме солнечного затмения (явления, по сути своей, безобидного и даже красивого) на Земле существует ещё и такая, совершенно незнакомая жителям Марса штука, как дождь. А так же непонятным образом сопровождающие это явление природы боли в простреленных когда-то давно плече и груди. Сыплющаяся сверху водяная пыль или крупные капли сами по себе не так уж неприятны, с этим ещё можно как-то смириться. Но вот боли… А земляшки – ничего, не переживают. Узнав об этой беде, они понимающе так кивают: «А, ну это перед дождём…» Совершенно ненормальное население. И совершенно ненормальная планета. Сыро, тяжело, жарко, холодно… да-да – холодно! И это несмотря на то, что температура воздуха там намного выше. Но насыщенный влагой воздух делал любой ветерок холодным, продирающим до костей. Или горячим, выжимающим ручьи пота из каждой поры. Прибавьте к этому силу тяжести, постоянно равную стандартному режиму гравитационного пояса, опьяняющее количество кислорода в атмосфере… нет, только сумасшедший согласился бы жить на такой планете. Иное дело Марс. А уж тем более для пилота.

Даже представить себе невозможно, как управляются со своими кораблями земные пилоты. Повышенная гравитация, невероятно плотная атмосфера, высокая облачность… Совсем другое дело здесь…

Тур ощутил дрожь волнения. Он не был новичком, но это происходило с ним всегда, когда предстояло выполнить сложный манёвр. В такие минуты пилот словно бы превращался в корабль, сливался с ним, каждым нервом ощущая свою машину. И Туру всегда казалось, что в этот момент в бездушном железе каким-то необъяснимым образом пробуждаются самые настоящие жизнь и разум.

Почти каждый пилот испытывал подобные ощущения. По кабакам и барам ходило множество легенд на эту тему. Разбираться, какие из них являются правдой, а какие нет, ни у кого не было желания. Да это и так чувствовалось – глаза у пилота, рассказывающего о своём корабле, становились иными, словно речь шла о любимой женщине, о её капризах и привычках. И все эти разговоры велись вполголоса, словно рассказчик старался не обидеть ненароком родной корабль. И если он обходил молчанием какие-то моменты или не замечал неуместного вопроса, это всегда понималось и принималось. Никто не обязан вываливать о своей любимой всю подноготную, да ещё посторонним людям, в кабаке…

Тур невольно улыбнулся, видя на экране приближающуюся поверхность планеты. Она уже погрузилась во мрак ночи и висящая над поверхностью пыль слабо светилась, отражая солнечные лучи. Это было красиво.

Корабль нырнул в призрачное сияние, опустился ниже, и теперь уже не стало видно ничего, только показания радара давали возможность определить, где ты сейчас находишься. Зато теперь уже можно было полностью отключить маршевые двигатели и идти на антигравах.

Тур развернул корабль и повёл его на юго-запад. Что бы там ни думали о себе в прокуратуре сочинители программ, а управляться с кораблём Тур умел гораздо лучше них. И через полтора часа – ровно на десять минут позже предписанного срока – «Отбой» уже летел над Лунным Плато. А ещё через двадцать (вместо сорока – как планировали в прокуратуре) минут его невидимый гравитационный луч упёрся в дно Каньона Гидры – громадной впадины, глубиной почти в пять миль. Облака пыли, поднятые силой гравитационного луча, заволокли каньон от края до края и вздулись над ним едва видимым в ночи куполом. Внезапный ветер подхватил их и уволок на юг, в сторону Корпат. Но порыв ветра был несильным и недолгим, после него Каньон Гидры напоминал гигантскую чашу, наполненную лениво шевелящейся густой жидкостью. Корабль замедлил ход; пилот уменьшал напряжение гравитационного луча очень осторожно, готовый в любую секунду вновь увеличить мощность, едва возникнет хотя бы слабое ощущение крена, хотя бы предчувствие его. Пальцы Тура едва касались рычагов, ловя малейшее нарушение в привычной и никому кроме него самого незаметной мелодии вибрации корабля. Тур доверял приборам, но себе он (как и всякий настоящий пилот) доверял не в пример больше.

«Отбой» мягко опустился на грунт, Тур остановил двигатели, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Сейчас нужно было сделать глубокий вдох. Нужно было, непременно нужно, он всегда так делал. И выдыхая воздух сквозь плотно стиснутые зубы пилот чувствовал, как спадает нервное напряжение, как истончаются и пропадают невидимые нити, связывавшие его с родным кораблём.

Теперь они вновь были порознь – человек и корабль. До того самого момента, когда пилоту вновь потребуется оживлять многотонную махину, усилием воли и мощью двигателей поднимать её над грунтом, делать её вновь послушной, предсказуемой и родной. Сейчас этого ощущения уже не было, корабль опять превратился в спящее существо, готовое лишь отслеживать сквозь дрёму происходящее вокруг.

Тур ещё раз глубоко вздохнул, взялся за микрофон внутренней связи и произнёс:

– На планете. В смысле, сели уже, если кто не понял…

– Перестань паясничать, – откликнулся Кэссиди. – Мы с Изей вылетаем через десять минут. Будьте внимательны и следите за частотой.

– Есть, сэр! – хором откликнулись Стрелка с Туром.

Посидев немного в кресле и понаблюдав за отдаляющимся флаером – яркой точкой на экране радара, уходившей всё дальше и дальше к скалам на юге, – Тур вызвал Стрелку.

– Чем занимаешься? – поинтересовался он.

– В футбол играю, – ответила она.

– Я поднимусь? – спросил Тур.

– Давай, – согласилась Стрелка. – А то одной тут сидеть скукотища смертная…

Тур поколдовал с клавишами передатчика, настроил его таким образом, чтобы следить и за радаром и за связью можно было прямо из стрелковой рубки, и поднялся с кресла. Вообще-то, строго говоря, это было грубейшим нарушением устава – покидать рубку управления. Но устав лётной службы явно писали те, кому никогда не доводилось выходить на патрулирование пространства. Кроме того, наблюдать за флаером скоро станет невозможно – когда тот окажется в Каньоне Кандора, отделённый от корабля сорокамильной полосой скал.

В стрелковой рубке было прохладно. Слишком прохладно. Тур зябко повёл плечами и недовольно пробурчал:

– Чего такой холод установила? Сделай теплее.

– Засну, – возразила Стрелка и широко зевнула.

– Дома надо спать, – наставительно произнёс Тур, усаживаясь в кресло. – Ночью. Желательно – одной.

– Ты чего сюда припёрся? – поинтересовалась Стрелка. – Глупости болтать? Рассказал бы что-нибудь интересное, что ли. Нам здесь ещё долго торчать…

Тур принялся рассказывать о составленной в прокуратуре программе перелёта, но Стрелка перебила его.

– Знаю, знаю, – отмахнулась она. – Слышала уже, не ты один умеешь с частотой шалить. Тоже мне, новость нашёл. Как будто неизвестно, что в прокуратуре ни одного астронавта отродясь не было.

– А в планетарной полиции был, – сказал Тур. – Макс Оливер, лейтенант.

– Почему – был? – поинтересовалась Стрелка. – И как он вообще туда попал? Разжаловали?

– Натворил что-то, – пожал плечами Тур. И подумал, что же такое должен был натворить лейтенант Оливер, чтобы его перевели в нижники.

– Так почему – был? – напомнила Стрелка.

– Смотался он отсюда, – ответил Тур. – На Землю улетел. Придурок.

– Так уж и придурок, – возразила Стрелка. – Просто человеку захотелось сменить место жительства. Мало ли народу каждый год перелетает туда-сюда?

Тур помолчал немного, подумал, и рассказал Стрелке о своей беседе с Мэрси Крантоном.

– Ты уже говорил, – кивнула Стрелка. – Глядя на тебя, как ты до сих пор переживаешь по этому поводу, мне приходит в голову мысль, что Крантон не так уж и неправ.

– Да ну тебя! – обиделся Тур. – Глупая ты баба… Нафига мне Земля?! Я помню, как они меня там встречали – гонору выше крыши. Ах! На Земле совершенно человеческие условия жизни! Ах! Прародина человечества! Ах! Вам здесь совершенно не понадобится гравитационный пояс! И очки тоже! И маска!.. Ну, очки и правда не понадобились, а вот без пояса меня бы там так плющило, что я бы целый день в постели валялся. Только и спасался режимом отрицательной гравитации. Да и без маски я бы всё время пьяный ходил. А воздух там совсем прозрачный, аж страшно делается. Смотришь на дерево, кажется, что оно от тебя ярдах в трёхстах, а на деле – больше полутора миль. Да и деревья там какие-то карликовые и какие-то слишком уж прямые. А закат – словно фонарь выключили, раз – и темнота, почти сразу же!

– Сила тяжести, – кивнула Стрелка. – Пыль в воздухе не висит, вот потому и закат такой дебильный.

– Это точно, – согласился Тур. – И как там жить, спрашивается? В таком вот идиотском мире. Нет, если уж человек марсианин, то и жить ему обязательно надо только на Марсе!..

– А слышал про новичка? – вдруг оживилась Стрелка.

– Какого новичка? – удивился Тур.

– Ну, к нам же пополнение, – объяснила Стрелка. – Фил говорит, парень какой-то. Землянин, кстати.

– Ага, своих полицейских уже не хватает, – ворчливо ответил Тур.

– Да нет! – поморщилась Стрелка. – Он сюда переехал, с Земли, насовсем. Жить тут будет. И, вроде бы, к нам в экипаж зачислен.

– Ха! – Тур хлопнул себя ладонью по колену. – Я его как раз на Крантона и натравлю, во! Генетическая ностальгия предков по родине среды обитания, да? Ха-ха три раза!!! Я же говорил земляшкам, что у них на Земле не сладко! А мне не верили, отвечали: завидую.

– Ну, после Апокалипсиса никому особо сладко не было, – заметила Стрелка.

– Э! Когда это было-то! – отмахнулся Тур. – Жить надо настоящим или будущим. Лучше – будущим. А прошлым – это себя в могилу загонять.

– Это точно, – подтвердила Стрелка. – Прилетел давным-давно какой-то урод, перекрушил три планеты и смотался. Просто так, сука, от нечего делать. И ведь, гад какой, начал именно с нас, с Марса! Между прочим, как раз с Долины Маринера – ведь до Апокалипсиса именно тут и был, так сказать, центр цивилизации… Кстати, ты слышал что-нибудь про «Второе Пришествие»?

– Нет. А что это такое? – заинтересовался Тур – упоминание в данном контексте такого явления, как какое-то второе пришествие, его несколько насторожило.

– Да дочка рассказывала, – ответила Стрелка. – Машка моя. У них в школе пацан один всё на эту тему болтает. У него родители, то ли к вере какой-то принадлежат, то ли ещё чего. Короче, говорят они, что «Посланник Ада» вернётся. Типа добивать тех, кто уцелел.

– Шиза, – уверенно заявил Тур.

– Само собой, – подтвердила Стрелка. – Я Машке так и сказал. Объяснила всё, сказала, что это глупости.

– А она? – спросил Тур.

– Она мне поверила, – Стрелка невесело вздохнула. – Поверила и надавала тому пацану по шее, за враньё. И меня штрафанули.

– М-да… – сочувственно произнёс Тур. – Споры на религиозные темы – это такая вещь, которая всегда оканчивается дракой. Потому что каждый верит только в своего собственного бога… ну или, хотя бы, считает, что верит в единого бога, но единственный делает это исключительно правильно. Возьми, к примеру, тех же мертвяков или олимпийцев, – оживился Тур. – У них ведь вся шиза тоже на религии замешана. Одни говорят, что если, дескать, господь распорядился так, чтобы на Марсе жили исключительно в Долине Маринера, то тут и надо жить, и надо сохранять истинно земные (понимай так: истинно божественные) условия жизни. Ну, чтобы люди, созданные по образу и подобию, не менялись со временем… вот… А другие утверждают, что бог специально переселил людей на Марс, чтобы они адаптировались к местным условиям. И именно поэтому они закрыли куполом кратер Олимпа и искусственно создают там первобытные условия существования, низкое содержание кислорода, сильные ветры и так далее… идиотизм какой-то… – Тур замолчал.

– Каким, должно быть, глупым должен быть бог, чтобы иметь таких вот последователей… – задумчиво проговорила Стрелка.

– Не святотатствуй, – хмыкнул Тур. – Это у нас в полиции почти все атеисты, а в Олд-Сити и Нью-Риме – там ведь религиозных храмов до фига, и верующих тоже немало… да и атеизм, наверное, тоже определённая вера в бога – вера в его отсутствие, – глубокомысленно изрёк Тур.