Читать книгу Баловень богов - Игорь Шахин - Страница 7

В подобающем случаю зале, торжественном, с тщательно продуманной акустикой и всевозможными подсветками, усиливающими впечатление святости места, собрались Хранительницы Незыблемых Законов, представлявшие все расы планеты – желтую, черную, белую и красную.

Спинку трона каждой из них венчали уходящие к высокому потолку каменные прямоугольные колонны из желтого, черного, белого и красного камня. На них в первый день сотворенья Ангельи появились тексты Незыблемых Законов, повторенные четырехкратно, на каждой колонне – на своем языке. Этих языков теперь никто, кроме самих Хранительниц, не знал и не помнил. Современный способ обмена информацией был гораздо проще и удобнее. Зачем и кому нужны все эти многотрудные, многочисленные слова, когда так легко было мыслить картинками, кадрами обо всем, происходящем вокруг?! И еще легче и проще мысленно всем этим обмениваться!..

Тексты на колоннах своим содержанием были схожи, как четыре капли воды, кроме одного-единственного закона – Закона Постоянного Пребывания. Желтой расе предписывалось жить на материке каменистых и песчаных пустынь, черной – на экваториальном материке солнечных дождей, белой – в нижних и высоких широтах лесов и снегов, красной – в глубоких долинах продольных гор.

Еще в центре зала возвышался сиреневый трон и такого же цвета колонна, но на ее гладкой, почти зеркальной поверхности не было ни единой буквы. Но странность того, что она вообще в этом зале наличествовала, никого не будоражила, не провоцировала на создание гипотез и теорий о ее предназначении, на поиск ответа на вопрос: «Для чего она?».

Это безразличие объяснялось тем, что на каждой из колонн среди тысяч строк была и такая: «Возжелавший открыть дверь в необъясненное Незыблемыми Законами откроет путь в гибель цивилизации». А гибели всем своим сородичам никто, естественно, не желал, поэтому не открывали ни эту «дверь» сиреневой колонны, ни многие другие двери…

На Совет приглашены Спортсмены, Творцы, Производители Благ, им предписывалась роль – наполнить содержанием первое и главное действие Совета, который собирался четыре раза в год, чтобы вынести на всеобщий, всепланетный обзор эту, незыблемо повторяемую тему «Всепланетная Премия».

Три месяца художники, поэты, музыканты, драматурги, актеры, спортсмены состязались, выявляя лучшего из лучших созидателей Радости и Света. Спортсмены, а ими были почти все жители Ангельи, не стремились к рекордам высоты, скорости, силы – все рекорды соревнований за многие тысячи Спартакиад достигли пределов человеческих возможностей и были стабильны. Следовало пробежать, прыгнуть, поднять, выполнив все свои действия каким-то особым образом. Только так можно было стать Победителем.

Победители спортсмены получали право перехода в сословие Силовиков или Творцов. Победители творцы выбирали себе или быть низшим сословием, чтобы снова заняться спортом, или сословие Ученых, что бывало так редко, или уйти в Производители Благ, чтобы ни с кем и никогда уже не состязаться в спортивных играх. Оставалась возможность продолжать заниматься творчеством, но это – не на всю жизнь, а лишь до той поры, пока не наваливалась телесная усталость. То же самое происходило и в сословии Силовиков. Телесная усталость означала конец жизни.

Производители Благ, среди них тоже случались победители Лучших Благ, получали возможность перехода в сословие Творцов, но они традиционно оставались зрителями, и лучшие из них – те, что уже много раз побеждали, входили в жюри Спартакиады.

Призвали на Совет лучших Ученых и главных Силовиков-спасателей. Они являлись всего лишь зрителями первого акта. Для их действий был приготовлен второй акт, тайный для планетян, – «Донорши и космический катаклизм».

С момента кометной трагедии это был уже четвертый Совет года. Его на этот раз вела Хранительница Незыблемых Законов красной расы. Образы, которые она излучала на всех сопланетян, звучали бы так:

– Девяносто дней мы, очарованные талантами блестящих музыкантов, художников, поэтов были переполнены счастьем сопереживания их неповторимому творчеству! Мы сопереживали каждые новые повороты их мыслей, образов, каждый нюанс их чувств!

Мы радовались веселым фантазиям неподражаемых спортсменов. – Бурные, самые бурные аплодисменты – ангельяне особо ценили юмор, рождавшийся в ходе состязаний атлетов! – И вот, через несколько мгновений станут известны Победители, и мы снова окунемся в непредсказуемое таинство выбранного ими Нового Пути.

Счастливцы, угадавшие в лотерею всех Победителей, будут введены в сословие Хранителей Незыблемых Законов, и когда-нибудь кто-то из них окажется на одном из этих четырех тронов…

Последнее являлось большой ложью во имя большого блага.

Красная Хранительница произносила речь традиционную, составленную кем-то давно и навсегда из одних и тех же слов, образов. Но всякий раз миллионы телезрителей планеты воспринимали ее как в первый раз. Они вновь и вновь волшебным образом умудрялись наполнять эти речи своим свежим, неповторимым смыслом. Еще бы! Три месяца, изо дня в день они с огромным напряжением чувств следили за телетрансляциями фантазий, не переставая любить и любить их авторов, ведь все эти фантазии в те моменты были частью каждого ангельянина.

В это время художник Белль шел вдоль ночной прибойной волны, слушал ласкающие его душу сложные ритмы прибоя, пытаясь мысленно оформить их в воображаемую картину, составленную из зигзагов математических функций. И это временами ему почти удавалось, но всякий раз линии, сбрасывая с себя буквенную и цифровую кожуру формул, быстро извиваясь, словно змейки, выскакивали из мысленной оси ординат.

Наконец-то картина линейных извивов и буквенно-цифровых кружев выстроилась в общий ритм, но осмыслить ее целиком пока не удавалось, мешала телетрансляция Совета.

Белль решил загадать, если ночные тучи три раза подряд закроют одновременно три луны, свисающие над морем и бегущие своими отраженьями по волнам тремя сверкающими дорожками, которые сходились конусом в его сторону, то он станет Победителем. Станет… И это будет означать то, что его Новый Путь будет реализован в сословии Ученых – этих легендарных исследователей абстрактной жизни символов, превращающих абстрактное, нематериальное в реальные заводы, фабрики, машины, автоматы, приспособления, необходимые Производителям Благ… Легендарных Ученых… Никогда не транслируемых на глазные экраны ангельян.

Одновременно с пеной прибоя, с искрящейся в зеленоватом свете мокрой галькой он видел и происходящее в зале Совета, как видел раньше и Спартакиады, и чествование былых Победителей, и множество иной информации, ежесекундно транслируемой на сетчатку глаз каждого жителя планеты. Никто ни разу за всю жизнь не пропускал ни одной трансляции по одной простой причине: ангельянским ученым удалось удлинить жизнь каждого на треть за счет сна.

Никто давно уже не спал и не знал, не помнил, что это такое – сон. Но каждый знал, что много лет назад в скрижали Незыблемых Законов, впервые за всю историю человечества, была добавлена строка: «Во снах разум и чувства рождают чудовищ». Содержание слова «чудовище» было равнозначно содержанию слова землян «смерть», но и слово «земляне» было близко по значению ангельянскому слову «чудовища», которые раньше являлись во снах и смущали счастливых людей своей непонятностью.

– Я – Победитель… Я – Победитель, – машинально вслух произнес Белль, и трижды луны вошли в тень облаков и вышли из них. И змейки линий, означавшие самые разные математические функции, замерли в осях ординат, сложившись в осознанную, прочувствованную, до конца понятую картину.

То, что высказал вслух Белль, явилось глубоким откровением его души, и оно тут же было уловлено электронным мозгом Всепланетного Интеллекта.

Именно так все всегда и происходило. Каждые три месяца этот электронный мозг улавливал неосознанные откровения участников состязаний всех сословий, расставлял их по рангам и – никаких жюри! – называл Победителей. Но об этом не догадывались ни Белль, ни его «соперники», ни все те, кто во все времена был до них. О Всепланетном знали только Хранительницы и некоторые посвященные из ученых. Кого из них посвящать или нет – выбирал сам Интеллект по правилам, издавна вложенным в его электронный мозг.

– Победитель – художник, – объявила Красная Хранительница, – Белль из Приморья! – Овации… о! какие овации… И далее: – Выбор художника не угадал никто!

Тишина благоговения охватила и зал, и всех жителей планеты. «Не угадал никто» означало лишь одно – этого ангельянина ощутить, почувствовать во всем его громадном масштабе или математически обозначить, вычислить было не под силу не только самым ушлым, но и всем вместе взятым жителям планеты. И это означало, что отныне Белль введен не просто в само сословие Хранителей Законов – Управителей, но и в верховную группу, в которую редко когда попадали представители мужского населения.

Белль на своем берегу споткнулся ни обо что и тут же, в одно мгновение, мысленно легко перетасовав в мозгу змейки математических функций, все для себя объяснил: «Все мои картины объединяла тонкой, неосознанной паутиной чьего-то замысла Вселенская скука».

Последняя картина, родившаяся в мыслях и чувствах, пусть не успевшая попасть на холст, объединила все его предыдущие реализованные и нереализованные замыслы, приобрела сиреневые оттенки и уже не означала Скуку. То, что было ему неведомо секунду назад, стало в одночасье обыкновенным, привычным, словно он жил с этим годы и годы.

«Суть всех Хранительниц, – думал он, – Вселенская тоска и скука со всеми оттенками зеленого цвета. Как же они себя до такого состояния довели?» На это ему еще предстояло ответить, а пока… Пока волновал вопрос, который надо было разрешить именно в эти мгновенья: «Почему нигде, и никогда, и никем на планете не использовался сиреневый цвет? Запрета прямого не было. Лишь порой излучали его из себя во время штормовых разрядов воды океана. Так-так… Ясно! Магия сиреневой колонны! Ее таинственность!»

Необъяснимых тайн на планете не то что не любили, но всегда остерегались.