Читать книгу Волк - Игорь Валентинович Фёдоров - Страница 10

Учеба в институте, наконец-то, закончилась. Наступили долгожданные каникулы. Правда, через неделю нас ждали экзамены. Но это будет потом. В этот торжественный день яркое солнце на чистом небе решило поздравить всех учеников и студентов, и щедро дарила направо и налево жару, духоту и витамин D. Мы загораем на песчаном пляже, возле речки, которая выше по течению, за десятки поворотов и изгибов от этого места, проходила и через мой родной поселок. Так что, в принципе, она была мне почти родной, можно сказать – землячкой. Естественно, в город она приносила воду чистую, кристально прозрачную. Зачерпни кружкой и пей, не боясь болезнетворных микробов и последствий для своего драгоценного здоровья. Из города она вытекала уже грустная, печальная, усталая. Как женщина средневековья, которую из гуманных соображений не сожгли, а с позором выгнанная за главные ворота. Будто городские сознательно хотят уничтожить это прекрасное творение природы. Не знаю, если это так, то у них должны быть веские на то причины. Причины ненавидеть эту речку. А также леса, поля, воздух. И если на то пошло, то и океаны, горы, пустыни. Скоро на Плутоне найдут угли от костра, ржавые консервные банки и россыпь сигаретных окурков вокруг. И все потому, что на Плутоне нет ни одной урны для мусора.

Паха прервал цепь моих мыслей:

– Серый, а тебе какие девушки нравятся?

Разморенный на солнце, говорил он тихо, неторопливо, будто вот-вот уснет.

– Хвостатые, – так же тихо и неторопливо ответил я.

Минут пять Паха молчал, я уже было решил, что он уснул, как вдруг послышалось:

– Русалки, что ли?

Я удивленно приподнял голову:

– Ты все это время анализировал мой ответ?

– Ну да, – ответил он с самодовольной улыбкой, – люблю кроссворды отгадывать. Сразу не врубился, кто такие. А вот дошло.

Наступит ли когда-нибудь тот день, когда я перестану удивляться этому человеку? Доживу ли до этого времени? При всей своей кажущейся простоте, Тряскин Павел Викторович был далеко не простым человеком. Презирая любых писателей, и классиков и современных, у него порой открывались очень даже энциклопедические знания. Будучи сыном не очень бедных, скажем так, родителей, он всей душой презирал «золотую молодежь», высокомерно смотрящую на всех, у кого не было нового очередного «айФона». Ненавидел клубные тусовки, фейсбуки, твиттеры и гламурных парней. А вот гламурные девчонки ему нравились. Он видел в них «что-то такое эдакое». То, что другие не видят. Короче, он сам не знал чем, но они ему нравились.

Непростой человек. Вот и сейчас он удивляет меня.

– Да, русалки, – ответил я, даже не думая смущаться своей детской мечты – они, родимые.

– А ты их видел?

– Видел одну. Даже если ты мне не веришь…

– Да что ты, – возмутился Паха, – видел, значит видел.

Он завел руки за голову, одну ногу положил на другую. Обычно люди в такой позе о чем-то размышляют. Наконец он произнес:

– А вот если задуматься, то русалка – это всего-навсего обыкновенный мутант.

Я приподнялся на локте:

– Русалка? Мутант? – я с интонацией выделил оба слова, – Ты сам-то слышишь, ты такое несешь?

– Ну посуди сам, – у Пахи было такое умное лицо, что ему не доставало лишь очков и книги по психологии в руках, – откуда взялись русалки? Явно не из-за любви человека к рыбе. Я сейчас говорю о рыбе не как о еде, а как о самом красивом и прекрасном существе во всей Вселенной. Для какого-нибудь конкретного мужика. Вот он влюбился в рыбу, и все тут. Пропал человек, как я пропал однажды в седьмом классе. Но не будем о грустном… И вот через какое-то время у счастливых молодых рождается полу-девочка – полу-рыба. Так вот, уважаемый коллега. Это физиологически не-воз-можно. Гибрид, в данном случае, природой не предусмотрен.

Мимо нас прошли три длинноногие девушки в купальниках. Мы проводили их долгим взглядом.

– Вот, полюбуйся, – Паха показал рукой в сторону девушек, – какие замечательные создания тут ходят, и это не смотря на то, что у них нет рыбьих хвостов, даже самых скромных. А если бы им хвосты, да еще и лебединые крылья приделать…

– Идиотина, – вздохнул я. Паха захохотал и весь его профессорский вид исчез.

Чтобы передняя часть моего красивого тела не превратилась в уголь, я подставил солнцу спину. Профессор философии последовал моему примеру.

– Может русалки появились вместе с другими зверьми в Эдеме? – предположил я, – Когда Адам с Евой ели запретные яблоки и давали всем имена.

– А лошак там тоже был? А мул? Тоже, между прочим, смешанные существа. И, по-моему, они появились чуть позже. И они являются результатом скрещивания, чего не скажешь об русалке. Но и гибриды и мутанты, в любом случае, получили свои имена после остальных.

Я уж и не знал, что и сказать.

– И вот еще – ты сказал, «с другими зверьми»… Ты считаешь, что русалка – это зверь? – поймал Паха меня на слове.

– Русалка – не зверь.

– Тогда – человек?

– Русалка – это чудо природы, – по-моему красиво сказал я, – сказочное чудо природы.

– Все правильно, – согласно кивнул Паха, – русалка, она же – мутант, это чудо природы. Чудо из чудес. Как и кентавр, и человек-паук. А вот птица Сирин с подругами возле райского сада постоянно ошивается. Вполне возможно, что она изначально была такой, как исключение. Черепашки-ниндзя даже не скрывают, что являются мутантами. И большинство их славных противников тоже подверглись влиянию радиации, научных экспериментов, вмешательству инопланетных сил, и стали два в одном, то есть – мутировали.

Лекция была впечатляющей. Знал ли Паха мифологию и современную фантастику или нес отсебятину, но я проникся. Что и не удивительно. При таком отце, Паха просто обязан иметь хорошо подвешенный язык. Он продолжал:

– А таких, как Минотавр и Горгона, прокляли боги. Тоже не повезло. Есть еще такие товарищи, которые в себя собрали три и больше разновидностей, но я в это не верю.

– А в остальных, значит, веришь?

– Я их собственными глазами видел, по телевизору. В «Мире животных», например.

– Даже если русалка и мутант, то уж точно необыкновенный, – сказал я, – и слышали бы тебя сейчас Пушкин и Андерсен, порвали бы за такую ересь.

– Да, – мечтательно согласился Паха, – литераторы, они идейные. Они на все способны. Их хлебом не корми, лишь дай им кого-нибудь порвать. Даже если пишут для детей.

Я решил оставить этот спор. Тягаться с Пахой иногда бывает не с руки. Особенно если он в ударе, как сейчас.

Но Паша продолжал блистать эрудицией:

– Продолжаем дальше…

Я обреченно вздохнул.

– … В мифологии западных и восточных славян, русалка есть не что иное, как утопленница. Обыкновенная среднестатистическая утопленница. Без хвоста. Их основным занятием было расчесывание своих длинных волос рыбьим скелетом и завлекать мужиков, с благородной целью топить или щекотать до смерти. Зачем – никто не знает. А уж кто наделил этих несчастных женщин рыбьими хвостами, Андерсон там, или Толстой с Лермонтовым, или кто еще – это науке неизвестно. Но наверно тот, кто видел этих мутантов, как и ты.

– Ты же книг не читаешь, – прервал я его размышления.

– Книг не читаю, а вот в Википедию периодически заглядываю.

– Интересно пишут?

– Да хрень всякую.

– И все же читаешь?

– Ага. Надо как-то просвещаться. А то спросит кто-нибудь о русалках, и не сможешь беседу поддержать.

Я наивно подумал, что наш разговор можно считать оконченным, но Паха был иного мнения.

– А с какой это радости ты решил, что Адам с Евой ели именно яблоко?

Я пожал плечами:

– В Библии так написано.

– В Библии упоминается плод, – так мы от сказки плавно перешли к вере, – то есть мудрый, но подлый змий мог искушать прекрасную, но наивную Еву и яблоком, и грушей, и бананом.

– Арбузом, – предложил я.

– К сожалению, арбузы на дереве не растут, – печально констатировал Паха, – даже если это дерево Познания Добра и Зла.

Я нащупал возле себя гальку и швырнул его в эту ходячую электронную энциклопедию. Камешек попал в спину, отпружинил, и поскакал дальше, по своим делам.

– Хватит умничать, – бросил я Паше вслед за галькой.

Довольный Паша опять лег на спину.

– Так все-таки. Какие девушки тебе нравятся?

– Хвостатые, – ответил я.

А через три дня поезд вез меня в родной поселок, против течения реки. Покачивались вагоны, весело и радостно стучали колеса, а ушах все еще стоял голос Васильева:

– Егорыч умер, приезжай.

Так я стал круглым сиротой…