Читать книгу Хорса Кидронец - Игорь Валерьевич Мерцалов - Страница 5

«Ну и сброд», – подумал Эриной, оглядывая своё маленькое войско. Вместе с ним получалось восемь человек – как раз малое копьё. Однако назвать их даже разбойной ватагой значило сильно похвалить.

Каждый держался сам по себе. Белайха тянулся к Энкилону, но тому никто не был нужен. Плотник молча и, кажется, бездумно выполнял всё, что поручал ему Эриной, в остальное же время ничего не делал, только сидел на месте, устремив затуманенный взгляд в никуда.

Ксенобий, не привыкший к нагрузкам, едва держался в седле. Нынче, добравшись до места привала, он с лошади не слез, а рухнул. Однако, отлежавшись, опять принялся разглагольствовать.

– В сущности, что суеверие, что религия – суть одно мракобесие. Религия полезнее лишь тем, что позволяет держать под контролем толпы простонародья. Великие учёные давно доказали, что предания о богах – такая же выдумка, как вера в сон и чох. Все эти сказки только отражают тайную мечту слабых людей сделаться сильными – ради этого они ищут тайных знаний и ждут откровений от богов. Быдло не понимает, что истинная сила человека – в государстве! Только учение Солнца Благословенного ведёт нас по истинному пути, выбивая из тупых голов дряхлые предрассудки и создавая тот народ, который необходим сильному государству…

Эриноя позабавило, с каким почтительным вниманием Лимма слушал болтовню господина. Обычно никто больше не обращал на него внимания, поэтому было очень странно, что Энкилон вдруг открыл рот и прокаркал:

– Всему виной нечистая кровь.

– Что ты имеешь в виду? – удивился Ксенобий.

За несколько дней молчания горло Энкилона словно окостенело. Он прокашлялся, но всё равно слова его звучали жутко и неразборчиво:

– Когда-то Ликены были городом чистой крови, а теперь в нём собираются ублюдки со всей страны. Ардское семя… колхидорцы… тиртяне… Все они смешались тут, и Ликея стала страной ублюдков без чести и совести. Забыли, на ком всё держалось! Апилохен такой же, поэтому он всюду свой.

Карис с беспокойством поглядел на Эриноя, ожидая вспышки гнева. «Когда-то», без сомнения, значило – до гипарейского завоевания. Однако копьеносец промолчал. Его не трогало мнение какого-то плотника.

Зато Ксенобий не промолчал.

– Воистину, чистота крови – это основа крепости государства. Как дерево тем выше, чем глубже уходят в землю его корни, так род человеческий тем крепче, чем дальше в прошлое уходит его история. Мы, гипареи, по праву гордимся своими предками, хотя и не обожествляем их, подобно диким ардам. Каждый из нас может исчислить деяния предшественников, начиная от самого Прародителя. Это, конечно, касается только знати…

В обычном состоянии даже не блиставший интеллектом Энкилон понял бы намёк на своё низкое положение. Однако он поглядел на Ксенобия с таким недоумением, словно тот говорил на гвирском – языке страны, которая, как известно, лежит на самом краю света. Эриною стало смешно: плотник будто искренне попытался, но не смог понять мальчишку.

– Ведьма – мерзкая полукровка, – словно желая уточнить свою мысль, пояснил Энкилон.

«Если так, она взяла себе лучшее, что есть у всех народов», – подумал Эриной и вздрогнул, осознав, что, вообще-то, намеревался мысленно произнести «худшее».

Что такого в этой стерве, из-за чего он не может спокойно думать о ней? В последние дни Эриной почти не вспоминал об Алайе: голова была занята поисками Кидронца. И теперь её образ, словно оскорблённый невниманием, властно захватил воображение.

Он не заметил, как стиснул кулаки. Перед глазами стояло прекрасное лицо ведьмы с дерзкой усмешкой и безумными глазами. Он покажет ей, ох, как он подробно ей объяснит, что можно, а что нельзя говорить гипарейскому воину! Он поставит её на колени…

Чтобы отвлечься, он обратился к Филону:

– Что скажешь о Ксенобии?

– Я не слушаю. У меня уже в ушах звенит от его болтовни…

– Я о другом. Погляди-ка – он давно уже выдохся, а всё равно не сдаётся.

– Да, упрямство в нём есть, – согласился Филон. – Но солдатом он бы никогда не стал. Мы идём, как на прогулке, а он – именно что выдохся. Меня больше удивляет Белайха. Бугаи редко бывают выносливыми, а этот и на привале старается.

Оба посмотрели на кожемяку, который хлопотал у костра. В первый день каждый ел что придётся, и вообще, всё делали вразнобой. Эриной решил это переменить, и назавтра назначил Белайху кашеваром, а Энкилона – ответственным за лошадей. Когда ведёшь людей в походе, нужно, чтобы они привыкали отвечать друг за друга.

К сожалению, пропустить всех через рядовые обязанности не удалось. От Ксенобия, конечно, не дождёшься, чтобы поработал, Филон и Карис и без того знают, как себя вести, а что касается Апилохена, так ему вообще на привале делать нечего. Он деньги отрабатывает – значит, некогда ему рассиживаться у костра. Ну, а Лимму вообще можно в расчёт не принимать, его от господина ничем не оторвёшь.

Однако Белайха на удивление оказался отличным поваром, и похвалы ему льстили, так что с тех пор на каждом привале он без напоминаний складывал костёр и подвешивал над ним котелок.

– Да, такому самое место в армии, – улыбнулся Эриной. – Впрочем, не будем об этом. Тиртские походы отбили у меня вкус к военной славе. Служить в городской страже куда приятнее.

– А я бы вернулся. Если будет война – вернусь.

Копьеносец посмотрел на Филона с удивлением. Если подумать, он никогда хорошенько не понимал этого человека. Однако тот был идеальным стражником, сильным, спокойным, исполнительным, и как-то не возникало нужды пытаться понять, отчего он никогда не улыбается и не начинает разговора, даже если ему что-нибудь нужно.

Хотя… Эриной не мог припомнить, чтобы Филон вообще когда-нибудь в чём-то особенно нуждался.

Между тем послышался стук копыт. В распадок, назначенный на сегодня местом сбора, въехал Карис. Энкилон, не оставляя своих дум, подошёл и принял поводья – научился уже.

Приблизившись к командиру, Карис развёл руками:

– Ничего. Этот Кидронец – будто призрак…

– Кидроан! – перебил его Эриной. – Сколько раз повторять? Ты, видно, спрашивал по-нашему?

– Да разве упомнишь? – честно глядя в глаза, ответил Карис. – Может, и обмолвился разок… Что страшного? В нас и так за версту видно стражников, зачем тут хитрить? Когда стражник задаёт вопросы, чернь должна отвечать.

– И много тебе наотвечали, дурень?

– Не ругай его понапрасну, господин копьеносец, – послышалось за спиной.

Эриной едва удержался от того, чтобы вздрогнуть. То, что Апилохен умеет ходить совершенно бесшумно, его уже не удивляло, но как, во имя Светила, он ухитряется добиться того же от лошади?

– А, Оборвыш вернулся! На тебе сегодня был только один посёлок, так что сперва поведай, где тебя носило, а потом уже встревай в чужие разговоры.

Строгий тон копьеносца, как всегда, не произвёл на Апилохена никакого впечатления. Потирая ладони и улыбаясь, он сказал:

– Сейчас расскажу, господин копьеносец, позвольте только горло промочить…

Эриной сделал жест Карису, и тот протянул Оборвышу мех с вином. Апилохен обстоятельно присосался к горловине. Наконец, шумно переведя дух, сказал:

– Я много чего узнал… Твои парни, господин копьеносец, основательно взбаламутили округу. Я задержался, чтобы заглянуть в то селение, где побывал нынче господин Карис. Слух о поединке под Южной стеной уже разошёлся, и теперь никто не сомневается, будто власти разыскивают Хорсу.

Карис ожёг Оборвыша взглядом, в котором читалось: «Дай только вернуться в Ликены…»

– А селяне… Вам это, конечно, неприятно слышать, – как ни в чём не бывало, продолжил Апилохен, – только селяне недолюбливают горожан, а стражу особенно.

– Глупость народа – не секрет. Говори дело, Оборвыш.

– Дело как раз в том, что после стражника Кариса мне не составило труда прикинуться близким знакомцем Кидроана. Я сказал, что собираюсь предупредить его о неприятностях. Мне поверили и указали путь.

– Где он живёт? – напрягся Эриной.

– На какой-то заброшенной вилле в Мигенской долине.

– Проклятье, Мигены – это сплошной лес, как мы будем его там искать?

– Есть зацепочка, – обнадёжил Апилохен. – Если подняться в Мигены от местечка под названием Бетин, и найти ручей, что бежит в тысяче локтей от чёрной двузубой скалы, то, идя по ручью, можно дойти до дома некоего Терши. Это ещё один ардский охотник. У него двое сыновей. И Кидроан с ним в дружбе.

– Хорошо, – кивнул Эриной, стараясь не показать, как он рад. – Ты отлично поработал, Апилохен. Я доволен. Какая там дорога, ты не узнал?

– В Мигены – узкая тропка в скалах. Лошадей придётся оставить в Бетине.

Эриной заметил краем глаза, как Ксенобий закусил губу, чтобы не застонать. Однако что-то ему подсказало: нет, юнец не повернёт назад!

Лимма тоже не выразил особой радости, а вот у остальных загорелись глаза.

– С двумя сыновьями, говоришь? – уточнил Энкилон, поглаживая бороду.

– Это будет нетрудно, – улыбнулся Карис.

– Да я их одной левой! – пообещал Белайха.

– Я могу пойти первым, завести разговор, – предложил Апилохен.

– Да, без тебя не получится, – вынужден был согласиться Карис. – Подкрасться к охотникам сложновато. Хотя они ведь ничего такого не ждут…

Буквально в один миг они перестали быть сбродом и сделались если не отрядом, то, по крайней мере, шайкой.

– Главное – дойти, на месте разберёмся, – сказал Эриной. – Теперь отдыхайте. В путь тронемся чуть свет.

* * *

Усадьба была заброшена, по мнению Эриноя, лет двести назад. Лес уничтожил прилегавшие к ней поля и сады, и уже нельзя было догадаться, где проходила дорога. Деревянные пристройки превратились в кучу трухи. Но каменный дом сохранился отлично. Чего не отнять у ликеян – строить они умеют.

Конечно, здесь царило запустение. Дом служил Терше и его сыновьям сезонным жильём, и пользовались они только двумя комнатами: поварней, в которой и ели, и спали, и трапезной, которую превратили в мастерскую, и заодно сушили там растянутые на рамах шкуры, травы и грибы.

Ещё к хозяйству их относился погреб с запасами копчёного и солёного мяса. В остальные помещения охотники, кажется, и не заходили.

– Кто здесь жил? – спросил Эриной у Ксенобия. – Судя по всему, когда-то это был богатый дом – откуда он вообще взялся в Мигенах?

– Очевидно, ликеяне пытались освоиться в Мигенах, – пожал плечами юнец, довольный тем, что впервые за дни погони копьеносец обратился к нему как к равному. – Конечно, это нельзя назвать мудрым поступком. Всем известно, что это дикий, мало приспособленный к жизни край. Вспомните хотя бы Мигарту – город стоит южной оконечности долины, но большим достатком похвастать не может. Всё потому, что здешние дороги трудны и опасны. Так что я не могу объяснить попытку заселить Мигены ничем, кроме глупости…

Из поварни выглянул Белайха.

– Я того, спросить хотел: козлятину готовить, или кабанятину?

– Кабанятину, – сказал Эриной. – И давай, не медли. Старик уже наверняка готовил бы ужин, значит, и дым над трубой должен быть.

Кожемяка скрылся. Эриной подошёл к лавке, к которой был привязан Терша, и ткнул пальцем в почерневший ожог на груди. Старый охотник застонал.

– Всё ещё не хочешь говорить? Ладно, дождёмся твоих сыновей.

– Они не придут, – прохрипел Терша. – Я послал их в Мигарту за солью…

Эриной с силой ударил его под рёбра, и, подождав, когда старик отдышится, сказал:

– Не смей мне лгать. Разжиться солью проще в Бетине, а твоих сыновей там нет. Они где-то в долине, и рано или поздно вернутся сюда. Впрочем, мы не торопимся, и если их не будет несколько дней, это не испортит нам настроения. Другой вопрос, как эти дни собираешься протянуть ты…

Он снова потрогал ожог, но на этот раз Терша сцепил зубы и не проронил ни звука. Однако из-под повязки, которой закрыли ему глаза, выкатилась крупная слеза. Эриной улыбнулся.

Терша, совладав с дыханием, промолвил:

– У вас всё равно ничего не получится. Мои сыновья – настоящие охотники. Возвращаясь, они увидят ваши следы и всё поймут.

– Надейся, надейся, – разрешил Эриной.

Он и не рассчитывал, что ему удастся скрыть следы, и приготовил ловушку попроще: посадил на крыльце Апилохена, а остальным велел не мелькать перед окнами. Что бы ни подумали охотники, заметив присутствие чужаков, вид Оборвыша не вызовет у них опасения. А в передней караулят Филон и Карис.

Чутьё бывалого стражника подсказывало, что Терша врёт. Его сыновья вот-вот вернутся. Посмотрим тогда, что станется с его решимостью.

– Почему ты защищаешь этого Хорсу? – спросил он. – Кидроан всё равно обречён, зачем тебе обязательно следовать за ним?

– Затем, чтобы не было стыдно, когда мы с ним встретимся у дальних костров.

– О, поверь, тебе нечего будет стыдиться! – заверил Эриной. – Тень Кидроана не упрекнёт твою тень в малодушии. Потому что перед смертью он изведает все те же пытки, которые достанутся тебе.

– Мы, арды, не боимся огня! – гордо сказал Терша.