Читать книгу Реквием по вернувшимся - Игорь Вереснев - Страница 4

Солнечная система, 3 день экспедиции

Экспедиция начиналась в полном соответствии с полётным заданием. «Христофор Колумб», корабль-разведчик класса МГ7 вышел в исходную точку Манёвра Перехода. Собственно, никакой определённой «точки» для этого не требовалось. Проколоть 3-брану[2] можно в любом месте, где её кривизна больше пороговой. Другое дело, погрешность при определении координат точки выхода была обратно пропорциональна кубу этой самой кривизны. Но и вплотную к Солнцу не подойдёшь, – ресурсы бортовой защиты корабля не безграничны. «Точка» определялась разумным балансом между возможностями корабля и способностями навигатора (Точность прыжка зависела от его мозгов в такой же мере, как и от электронной начинки навигационного оборудования). Навигатор «Христофора Колумба» считал вполне достаточным расстояние в ноль две астрономические единицы от центра масс локального пространства G00000001, то бишь, от Солнца. Потому командир Круминь уже объявил двухчасовую готовность начала Манёвра.

Елена ещё раз обвела взглядом химотсек. Двухчасовая готовность предписывала проверить закреплённые служебное и личное помещения и занять место согласно распорядку. В служебном помещении, закреплённом за космонавтом-разведчиком первого класса, химиком-планетологом Еленой Коцюбой – в корабельной экспресс-лаборатории, – проверять было нечего. Всё проверено-перепроверено три дня назад, в орбитальном доке. Место космонавта-разведчика согласно распорядку – в стасис-капсуле, обязанности на время Манёвра – спать сладким сном (или не сладким, это уж кому как на роду написано). Так что на ближайшие полтора часа Елена была свободна и собиралась отправиться в «личное помещение», – в каюту под номером пять, вторую от края в левом крыле жилой палубы. И заняться полным, абсолютным бездельем. Этот гиперпереход будет девятнадцатым в её жизни – обыденность. Конечно, первые два можно не считать, первые два – это ещё в академии. Или наоборот, именно их и стоило считать? Потому что их Елена провела осмысленно, в отличие от всех последующих, когда она путешествовала к звёздам и обратно чурбачком с заторможенными чуть ли не в ноль процессами жизнедеятельности. Дурных снов в стасис-капсуле ей не снилось ни разу, но всё равно, Елена не отказалась бы вновь испытать те подзабытые за пять лет ощущения – ощущения гиперперехода, жуткие и сладостные одновременно. Да только навигатором «Колумба», а значит, полновластным хозяином на время Манёвра, был господин Буланов, и этим всё сказывалось. Педант и зануда, Буланов всю свою жизнь сверял по уставам и должностным инструкциям. И раз членам экипажа, не занятых Манёвром, предписано находиться в стасис-капсулах – во избежание! – значит, там они и будут находиться.

Елена собиралась выйти из лаборатории, когда дверь за спиной, тихо зашелестев, растворилась. Кого там принесло? Она обернулась, удивлённо приподняла брови. Стёпка? В дверном проёме, радостно лыбясь, стоял бортинженер.

– Тебе чего? – спросила.

– Да вот зашёл узнать, помощь не требуется?

Он сделал шаг вперёд, позволяя двери захлопнуться. Высокий голубоглазый блондин, Маслов прямо таки лучился уверенностью в своей неотразимости. Даже едва заметная родинка на мочке его левого уха, казалось, самодовольно пыжилась: «погляди и на меня – я тоже самая красивая, самая обаятельная и привлекательная».

Елена в который раз подивилась, насколько разношёрстный экипаж у них подобрался. Ничуть не странно, что разбегаются кто куда, как только турникет космовокзала остаётся за спиной. Наоборот, удивительно, как психологическая служба космофлота на такую «разношёрстность» сквозь пальцы смотрит. Всё из-за командира, он на особом счету и у руководства, и у психологов. Непонятно как, но Круминь умудрялся на время экспедиции превращать их в команду, и неплохую команду, в общем-то. Да, команда хорошая, профессиональная, слаженная, но каждый по отдельности…

Навигатор Буланов – человек не то, что в футляре, в трёх футлярах вместе взятых. Пять лет вместе летают, и за всё это время Елена от него десятка слов не слышала, которые бы работы не касались. А жадина, – не приведи господи, над каждым евриком трясётся. В общем, принеприятнейший тип. Но профессионал, этого не отнять.

Стёпка Маслов – полная противоположность навигатору. Нет, профессионал он тоже хороший, спорить с этим трудно. Но… в остальном он тоже «профессионал». О таких говорят: «в каждую задницу без масла влезет». В любой компании этот красавчик мгновенно оказывался в центре внимания. И затмевал её, Елену Коцюбу, своим… Называть эту черту характера обаянием ей не хотелось, предпочитала употреблять слово «наглость». Елена иногда злилась на бортинженера, но Стёпка был таким пронырой, что и рассердиться по настоящему на него не получалось.

Пилот Медведева в чём-то такая же. Тоже умеет ко всем подмазаться, к любому в душу влезет. Разумеется, у неё это совсем по-другому выходит, незаметно и ненавязчиво. Всегда в сторонке, всегда исподтишка действует. А иногда такое выдаст, что задумаешься, – всё ли у пилота с головой в порядке?

Хотя, Вероника, к примеру, в нормальности Медведевой не сомневалась, слушала её сентенции, чуть ли рот не раскрывала. Но Вероника не показатель. Она и сама… Нет, подругой Пристинская была замечательной. Но сами посудите – сначала человек заканчивает Академию Космофлота, однако вместо того, чтобы работать по специальности, выскакивает замуж за первого встречного, рожает ребёнка. Ну ладно, любовь-морковь, то-сё, каждому своё, как говорится. Но не проходит трёх лет, – и всё побоку! С мужем разошлась, дочку – бабушке с дедушкой на воспитание, сама – фьють! – в косморазведку. А ведь это ей нафик не нужно, каждый же видит. Скучать начинает по своему Мышонку, стоит кораблю из орбитального дока выйти. Нормальная, да?

Кто там остался? Витя-кибернетик? Этот вообще ходячее недоразумение. Не человек, а придаток к бортовому компьютеру. Целыми днями сидит у себя в отсеке, шлем нейротранслятора с головы не снимает. В прошлую экспедицию, когда Коновалец у них в экипаже объявился, Елена пробовала с ним пофлиртовать. Не то, чтобы он ей понравился, – как может нравиться парень с козлиной бородкой, редкими усиками и лоснящимися волосами до плеч, завязанными в какой-то невнятный хвостик? Скуки ради подразнить захотелось. Тем более, что природа наградила её весьма впечатляющими «дразнилками» на которые мужики ловились, что окуни на блесну. Кибернетик не повёлся. Не понял даже, что это безобидный флирт, шарахаться начал, будто Елена нимфоманка натуральная. Как тут не усомниться – а мужчина ли он, или мальчик-девственник в свои двадцать девять?

Итак, получалось, что на весь их экипаж единственный нормальный, адекватный человек, – она, Елена Коцюба. Ну, и командир Круминь. Но Круминь – это разговор особый…

…Маслов по-прежнему торчал у дверей лаборатории, загораживая проход. Елена постаралась ответить, не добавляя язвительности в голос:

– Стёпа, спасибо за предложение, но мне помощь не нужна. Шёл бы ты к себе в машинное отделение, проверил, как там и что.

Улыбка бортинженера сделалась ещё шире и обворожительнее.

– В машинное отделение я всегда успею. А пока – дай, думаю, к девушкам загляну. Если не помощь, то, может, поддержка потребуется. Моральная и… всякая-разная.

Маслов просто улыбался, но казалось, что на последней фразе он подмигнул весьма двусмысленно.

– Это ты на что намекаешь? – сразу подобралась Елена.

– Так ведь к гиперперемещению готовимся.

– Подумаешь! У меня это уже девятнадцатый переход.

– У меня – тридцать пятый, что из того? Статистика тут значения не имеет. Представь – нас превратят в хромоплазму и затрамбуют в чёрт знает какие измерения. А когда в нормальное пространство вернёмся, то это ведь будем абсолютно другие мы! От этих нас не то, что молекулы, ни одного протончика не уцелеет. Нынешним нашим телам существовать осталось чуть больше часа. А им ведь хочется напоследок и нежности, и ласки…

– Стёпа, ты меня с Вероникой не перепутал? – перебила его Коцюба. – Это на её ушах подобная лапша очень хорошо повисает.

– Вероника занята, – развёл руками Маслов. – Стасис-установку готовит.

– Тогда не повезло твоему телу. Ничего ему в этой жизни не обломится.

– Да? А в прошлую экспедицию…

Елена почувствовала, как щёки полыхнули огнём. Вот гад! Обещал ведь забыть ту её минутную слабость…

– Прекрати! Это случайность была!

– Случайность? А говорят, что три раза – это даже не совпадение, а закономерность…

Щёки продолжали полыхать. Елена шагнула к двери:

– Разговор закончен. Дай пройти!

– Пожалуйста.

Бортинженер посторонился, предупредительно открыл дверь. Но сам не вышел. И повернулся так, чтобы проём частично перегораживать. Кто другой – та же Ника – прошмыгнул бы в оставшуюся щель без труда. Но Елена наверняка ткнётся «выдающейся» частью своей фигуры прямо в живот этому дылде. Не дождётся!

Стараясь собрать в голосе весь металл, на который была способна, она скомандовала:

– Бортинженер, покиньте помещение экспресс-лаборатории. Немедленно!

Маслов помедлил немного – прикидывал, есть ли какие-то варианты продолжения разговора. Затем, не оборачиваясь, вперёд спиной, шагнул в коридор.

– Слушаюсь и повинуюсь, моя повелительница! До встречи в новой жизни!