Читать книгу Грань добра. Сборник рассказов - Игорь Владиленович Голубев - Страница 17

-Не ехал бы ты, богатырь, неспокойно больно на лугах, да полях, – седой старик обернулся на иконы и широко перекрестился, – русальная седмица наступает. В седмицу эту русалки из воды выходят, да любого мужчину, будь то старик али юнец безусый, в себя влюбляют. И в воду утаскивают. Так и губят. Никто устоять от чар этих не может.

– Слово я дал, – Василий, богатырь муромский опоясался мечом, – потому и идти должен. А тебя, старче, благодарю за доброту твою, прощай, коли что не так.

– Погоди, ужо – старик потянулся за холщовым мешочком, – вот, полынь возьми, от русалок, говорят, защищает.

…

– Сказали мне, что тебе, князь, заступник в деле важном нужен, – Василий стоял в горнице служилого князя Андрея, осматриваясь по сторонам. (Служилыми князьями (вотчинниками или подручниками) на Руси называли князей, которые вынуждены были служить у более владетельных князей, что бы сохранить свои земли – вотчину. Прим. автора). В княжьей горнице творилось запустение. Пыль да паутина по углам, будто и не жилой терем, а лачуга заброшенная.

– Слыхивал и я о тебе, Василий Ильич, от князя Муромского, – князь Андрей, немолодой уже тучный мужчина тяжело поднялся из кресла навстречу богатырю, – говаривал он, что человек ты верный. Потому и помощи твоей прошу.

Князь Андрей подошел к окну, выглянул во двор и дрогнувшим голосом начал:

– Десять зим тому, овдовел я, жена моя простудилась, заболела, да ушла в мир иной. Только доченька моя, Аленушка, и осталась мне на радость да на старость. Да правду говорят, седина в бороду – бес в ребро. Встретил я женщину приезжую. Красотой нездешней, тонкими бровьми, да волосами рыжими, грудью своей высокой покорила она меня враз. Травень (месяц, когда цветет трава – май, прим. автора) не успел минуть, как сыграли свадебку. Все бы хорошо, да, видать Аленушка моя, стала мачехе поперек горла. А я, дурак старый, возьми, да и выгони дочку. Пропала с тех пор Аленушка. Да и радость вся с ней ушла.

Только чую я, недолго мне уже на земле этой хаживать. Жена всю дворню выгнала, все со свитками какими-то да свечьми в светелке запирается. Все мечтает, как хозяйством после смерти моей распорядится. Ни наследника, ни памяти доброй по себе не оставил. Разыщи, Василий Ильич, Аленушку, очень тебя прошу. Говаривают люди, что у озера лесного ее видели. Ночью. Ничего не пожалею в благодарность.

…

На темный лес спускался влажный вечер. Что-то шуршало и потрескивало в придорожных кустах. От лесного озера пополз клочьями густой зябкий туман. Луна, выглянув из-за облаков, засеребрила и зарябила стоячую, как зеркало, воду. Справа от тропинки послышался легкий вздох. Василий резко обернулся.

На берегу, опустив босые ступни в воду, сидела девушка. Бледная и грустная. В длинной белой рубахе.

– Не меня ли ищешь, богатырь, – томным грудным голосом спросила она, бросив взгляд, полный обещаний.

– А может нас? – послышались сзади задорные голоса. На тропинке, по которой только что проехал Василий, прислонившись к березке, стояли две смазливых девушки. Красные юбки, пшеничные косы. Сестренки загадочно улыбаясь, шагнули вперед и взяли коня под уздцы. Конь послушно потянулся за предложенной горбушкой.

– Нет, девоньки, не серчайте, простите за беспокойство, Аленушку мне сыскать надобно, – Василий пытался говорить дружески, да ласково.

Вмиг все кругом изменилось. На луну наползли черные тучи, засвистел злой ветер, деревья зашуршали и застучали сухими ветками. Пошел ливень. Ударила молния и в ее свете Василий увидел вкруг себя десятки призрачных силуэтов.

– Слазь с коня, князь, побеседуем, – раздался жесткий голос и несколько влажных сильных рук резко стащили Василия с лошади, бросив на прибрежный мох. Над ним склонилось бледное безглазое лицо, и закапала тухлая вода – пришел твой час, ответ держать будешь за поступки твои непотребные.

Влажные мягкие руки на горле вдруг стали сухими и твердыми. Острые когти впились в шею богатырскую.

– Стой, не папенька это, – не убивай без нужды – раздался нежный голос.

Василий почувствовал, что холодные руки уже не держат его. Встал, отряхиваясь.

– Зачем искал? – юная девушка была прекрасна той истинно русской красотой, которая заставляет из века сгорать от любви наших русских мужчин, – о, и букетик сушеный принес, – повертела она в руках мешочек с полынью и отбросила в сторону.

– Князь найти тебя просил, жалеет, что выгнал, – Василий грустно проводил взглядом полынь-оберег.

– Выгнал? – вспылила Аленушка, – да он проклял меня!

…

–Ты соврал мне князь, а ну, говори все, как на духу, а то, не погляжу, что князь, за вранье душу из тебя и выну – Василий склонился над старым князем.

Князь вздохнул.

– Прости богатырь, не было сил признаваться, в глупости, да грехе своем, – миловались мы с женой молодой, и входит Аленушка. Корить меня начинает, что, мол, година смерти матушки сегодня, а я непотребством занимаюсь.

Осерчал я дюже, ногами топать начал, выгнал то дочку. Да проклятие вслед прокричал. А жена то нахваливает меня, мол, правильно, детей в почтении к родителям держать надобно.

– И впрямь непотребен ты, князь, да невежествен, – Василий горько вздохнул, – али не знаешь, что коли родители девицу невинную проклянут, русалкой она становится, к утопленницам жить уходит? Хватит у тебя духу да силы исправить все али, как басурман, на погост пойдешь непрощенным?

…

Озеро манило к себе черно-зеленоватой глубиной. Луна разливала липко белесый сироп тумана. Пахло сладковатой ряской и мокрой землей.

– Дочка, прости меня, – князь Андрей с помощью Василия слез с коня и бухнулся на колени. Руки погрузились по локоть в вязкую воду, – хочешь, прокляни меня в ответ, только не серчай на отца.

– Будет тебе, – призрачная рука опустилась на голову князя, – к жизни меня это не вернет, но душу освободит.

– Ты что это удумал, муженек, – сзади у сосны, хищно усмехаясь, стояла рыжеволосая зеленоглазая женщина. К девкам по ночам бегаешь, хрыч старый? Ну, раз уж пришел к озеру, мне же легче, тут и сдохнешь.

Василий, выхватив меч, шагнул вперед, загораживая князя. Ведьма махнула рукой и отбросила богатыря в воду. Тяжелая кольчуга тут же потянула на дно. Меч выпал из руки и серебряной рыбкой пошел на глубину. Обеими руками ведьма подняла князя за горло в воздух. В этот миг озеро вспенилось зеленоватыми силуэтами. Они облепили рыжеволосую женщину, как саван и потащили к воде. Ведьма начала дергаться всем телом и истошно закричала.

…

Мокрый, до нитки, богатырь сидел на берегу озера, поддерживая кашляющего князя. Меч, обернутый тиной, как ножнами, аккуратно лежал рядом.

– Я прощаю тебя, живи без боли, – Аленушка присела перед отцом, держа его руку в своей, – а твое прощение освобождает мою душу от этого озера.

Девушка начала таять, растворяться в воздухе и легким дымком поднялась вверх, прямо к освещенным луной облакам.

– Вот тебе наука, княже, на старости лет, – проговорил Василий, – слово проклятия, сказанное чаду твоему в сердцах, всю жизнь ему погубить может, да душу навечно ранит. Дети твои – плоть от плоти твоя, рода твоего продолжатели. Любить их надобно. Прости их, и прощенье к тебе любовью вернется.