Читать книгу Гражданин Империи Иван Солоневич - Игорь Воронин - Страница 2

Предисловие к первому изданию (2013 г.)

Всех выдающихся русских консерваторов можно разделить на два условных типа: люди при власти и, так сказать, власти не имущие.

С первой категорией все ясно: Сергей Уваров, Василий Жуковский, Федор Тютчев, Константин Победоносцев прекрасно совмещали долг службы и веление сердца. Пограничное положение занимает Михаил Катков, который никаких государственных постов не занимал, но влияния на российскую политику оказывал поболее, чем иной министр.

Во второй категории почти все – мыслители-публицисты. И в то же время каждый из них наособинку. Если Иван Ильин, говоря грубо, «кабинетная мышь», то Алексей Хомяков – церковная, а Константин Леонтьев вообще практически монах в миру. Николай Данилевский – это чистое естествознание, Михаил Меньшиков – такая же чистая публицистика.

Двое других, Лев Тихомиров с «Монархической Государственностью» да Иван Солоневич с «Народной Монархией», представляются фигурами не столь однозначными.

Тихомиров привнес в монархическую идеологию академизм, некие законченные формы, которых не смогла всерьез поколебать даже такая вселенская катастрофа, как «русская революция». Его продолжателем стал Солоневич – но продолжателем своеобразным. Не апологетом и не критиком.

Православие – Самодержавие – Народность. Эта уваровская формула, известная также в качестве боевого лозунга «За Веру, Царя и Отечество», так или иначе присутствует в творчестве всех вышеперечисленных, если так можно выразиться, классиков монархизма. Последняя составляющая этого триединства – Народность – была, пожалуй, наименее проработанной в русской консервативной мысли. Усилий одних славянофилов оказалось недостаточно, и не зря, наверное, большевики потом так издевались над «официальной народностью». Иван Солоневич сделал эту народность неофициальной, простой и понятной каждому – сначала эмигранту, а в последние десятилетия – и любому русскому человеку, неравнодушному к судьбе своей Отчизны.

Антимонархическая мифология сильна, безусловно, и в наши дни. Противопоставление свободы и единоличной власти, надуманное и лукавое, бередит гордыню современников.

Но Солоневич – не только ярко выраженный народник, он еще и представитель того типа державников, для которого «ловля счастья и чинов» была презренна и ничтожна. А во главу угла ставилось именно общественное служение, и личная свобода ценилась по-новому.

На грани фола выразился Пушкин: «Я готов быть верноподданным, даже рабом, но шутом гороховым не буду и у Царя Небесного».

Сравним с высказыванием Солоневича: «Я – монархист до мозга и от мозга костей моих, но это никак не значит, что я собираюсь быть чьим бы то ни было рабом. Совсем наоборот: мое личное монархическое чувство – в молодости это было, конечно, только чувство или, точнее, только инстинкт, – базируется как раз на моем личном чрезвычайно обостренном чувстве свободы. Рабом я не чувствовал себя и в 1912 году – хотя в России, где царская власть была отгорожена дворянской властью, – мне нравилось далеко не все»1.

Солоневич – это настоящий гражданин Империи. После эпохи революций быть подданным уже мало. Исполнители приказов – они тоже нужны. Но что они будут делать, когда приказывать станет некому?

Незавидна судьба писателя даже в самой читающей стране. Увы, даже и условно «своей» аудитории нужно в большинстве случаев объяснять, кто такой Иван Солоневич и почему о нем вдруг понадобилось писать книгу. В Минске накануне Первой мировой войны, в среде советских физкультурников в конце 1920-х или в Русском зарубежье, начиная с середины 1930-х годов только переспросили бы, о каком именно из Солоневичей идет речь. Все-таки и отец политического мыслителя Лукьян Михайлович, и младший брат Борис, и даже сын Юрий свой след в истории оставили.

Но все равно, я глубоко убежден, что если не знать в точности детали, то, по крайней мере, слышать об этом человеке каждый культурный гражданин России элементарно обязан.

Допустим, ни самбо, ни гиревым спортом вы не интересуетесь. Скрепя сердце соглашусь, что среди культурных русских людей не все монархисты (а быть монархистом и не ознакомиться с солоневичевской «Народной монархией» – совсем уж странно). Но если вас никогда и никоим образом не интересовала, говоря казенным языком, история политических репрессий в СССР – то какой же вы русский и о какой культуре может идти речь? Если же в тех исследованиях, что попадались вам на глаза, имени Солоневича не упоминалось, то вы читали не самых компетентных авторов. Только не надо, пожалуйста, думать, что я собираюсь обличать Солженицына. Он-то как раз и не имеется в виду: «Архипелаг ГУЛаг» писался в СССР, где с «Россией в концлагере» Солоневича могли ознакомиться только на оккупированных территориях во время войны, а потом по понятным причинам не торопились делиться прочитанным с окружающими.

Но – как бы то ни было – Иван Лукьянович явился одним из основоположников целого жанра литературы, который нам известен под привычно неудачным названием «лагерная проза». И именно Солоневич вытащил на свет Божий из чекистских бумаг аббревиатуру ГУЛаг и сделал ее, как это принято говорить, достоянием общественности.

К сожалению, автор «России в концлагере» (которая все-таки не является классическим образцом мемуарной литературы) подробной автобиографии нам не оставил. Сведения о своей жизни он, будто нарочно, раскидал по тысячам своих публикаций. Да и внешние обстоятельства, прямо скажем, не давали покоя – и политический деятель победил писателя. Хотя нет-нет да и прорывалось заветное: «Если мне удастся когда-нибудь написать, как Короленко, „Записки моего современника“ – это будет книга!»2.

Ваш покорный слуга не уверен в своих писательских талантах в такой же степени, как Солоневич. Все-таки между журналистикой, «которую я в данный момент представляю», и литературой есть какая-то никем точно не измеренная дистанция. Была даже компромиссная во всех смыслах идея ограничиться почетным званием составителя. Подозреваю, что впоследствии найдется зацепившийся за предисловие критик, который воскликнет: «Да, именно так и надо было поступить». Между прочим, сама идея «автобиографии» (собрания цитат из книг, статей и писем И. Л.) неоригинальна. Ее задумывал составить еще полвека назад Всеволод Константинович Левашев-Дубровский, продолжатель дела Солоневича.

Честно говоря, я почти уверен, что не газетная рутина помешала редактору «Нашей Страны» осуществить свой замысел, а практическая невозможность воплощения. В своих попытках сложить мозаику мы с ним располагали примерно одинаковым набором смальты. Сомневаюсь, что имевшиеся в распоряжении Дубровского письма Солоневича содержат какие-то сенсационные и не преданные огласке факты из жизни моего героя. И вовсе не отсутствие возможности ознакомиться с этими образцами эпистолярного жанра, хранящимися по сей день в далеком Буэнос-Айресе, толкнуло меня на скользкий путь биографа. Выстругивать компиляцию из текстов, имеющих свою собственную ценность, – даже для видавших виды акул пера это все-таки безграничный цинизм.

Само собой, должна была появиться спасительная соломинка, выросшая в один поистине прекрасный момент в непобедимую оглоблю: кто, если не я? Победила, в конце концов, эта самая оглобля.

В 2007 году, когда была сделана примерно треть работы, возникло последнее препятствие – даже скорее последнее сомнение – вышла в свет книга Нила Никандрова «Иван Солоневич: народный монархист»3. Первая развернутая биография нашего героя построена, главным образом, на документах, которые достались автору от ветерана НКВД Ю. А. Маркова. Работая в 1950-1970-х годах в Секретариате ЦК КПСС, Марков собирал материалы для брошюры об идеологических диверсиях и планировал включить в нее главку о Солоневиче. Главку «зарезала» цензура, а собранные материалы уже в годы перестройки перекочевали к Никандрову. Особо ценные документы – отчеты агентов и директивы иностранного отдела ОГПУ-НКВД.

Говоря откровенно, некоторый «шпионский уклон» стал одновременно и плюсом, и минусом книги Никандрова. С одной стороны, изумительной ценности данные об одной большой чекистской провокации, которая окружала Солоневича и отравляла все его эмигрантское бытие. С другой – вехи жизненного и творческого пути Ивана Лукьяновича (как минимум, «до побега») представлены подчас весьма схематично, есть нестыковки по хронологии, фактические ошибки, иногда – к счастью, нечасто – и авторские домыслы. Последний упрек, впрочем, обусловлен особенностями жанра, который выбрал Никандров: беллетризированная биография.

Я знаком с Нилом по переписке несколько лет, даже писал к его книге предисловие. Никандрову оно понравилось, а вот издательство сочло текст слишком «солоневичевским», что ли. Редактор М. сформулировал свой отказ так: «Честно говоря, впечатление двоякое. Нам кажется, что для предисловия к книге он (текст – И. В.) слишком политизирован. Дело в том, что вступая в полемику с теми или иными политическими силами, мы сокращаем, тем самым, круг потенциальных читателей. А так как „Алгоритм“ – издательство коммерческое, то нам хотелось бы расширять, а не сужать этот круг. Поэтому мы решили выпустить книгу без предисловия…» Ничего страшного – большая часть написанного тогда вошла в эпилог моей книги, той самой, что вы держите в руках.

Все мои замечания фактического характера Нилу известны, он обещал учесть их при подготовке второго издания своей книги. Но состоится ли оно – Бог весть. Не принимает Никандров моих аргументов только по одному вопросу: я категорически отказываюсь верить, что у Лукьяна Михайловича Солоневича было две дочери от разных браков с одним именем – Люба. Нил настаивает на своем, не приводя в ответ никаких доказательств.

Существенное отличие двух версий биографии Ивана Солоневича – моей и никандровской – я бы сформулировал так: документальное исследование против беллетристики.

Полное собрание сочинений нашего героя, если бы оно было издано, – это никак не меньше 10 томов. Без ложной скромности должен сказать, что я прочитал если не все их, то больше, чем кто-либо из ныне живущих. Наших современников, знакомых с публицистикой Солоневича за период с 1911 по 1934 год (!) вообще можно пересчитать по пальцам. Да и работы эмигрантской поры – особенно статьи, а не книги – представлены в переизданиях очень скромно. Меж тем Иван Лукьянович утверждал, что именно его статьи являются «человеческим документом».

У книги, которую вы, читатель, сейчас держите в руках, есть один серьезный недостаток: ее автор не профессиональный историк и о работе в архивах имеет самое поверхностное представление. Большинство привлеченных источников принято называть открытыми, хотя, опять же, большинство из них прежде чем открыть, не так-то просто было разыскать. Но, слава Богу, нашлись единомышленники, и с 2003 года в Санкт-Петербурге ежегодно проводится научно-практическая конференция «Иван Солоневич – идеолог Народной Монархии». Материалы этих конференций, в том числе и архивные, сослужили добрую службу при написании книги.

Список лиц, которым я выражаю свою искреннюю благодарность за помощь, и без труда которых эта книга была бы кривой на один глаз, помещается на последней странице – только для того, чтобы не утомлять читателя в самом начале длиннейшим перечнем (все равно ведь пролистаете дальше). Надеюсь, друзья, коллеги и фактически соавторы на меня за это не обидятся.

И. В.

Дополнение 2020 года

За эти минувшие несколько лет имя Ивана Солоневича, слава Богу, стало более известным в России. Этому способствовали два события.

В знаменитой серии ЖЗЛ в 2014 году вышла книга «Солоневич» Константина Сапожникова (именно он под псевдонимом Нил Никандров опубликовал первую биографию писателя). Это по сути второе, исправленное и дополненное, издание книги «Иван Солоневич: народный монархист».

И в том же 2014-м вышел полнометражный документальный фильм режиссера Сергея Дебижева «Последний рыцарь Империи», к которому мне посчастливилось писать закадровый текст. Фильм получил множество кинонаград, но главное не это, а то, что счет зрителей, посмотревших картину, идет уже на сотни тысяч.

Выявились и новые материалы о жизни и творчестве Ивана Лукьяновича. Все это подвигло меня на второе издание «Гражданина Империи». Дополнен не только текст книги. В качестве приложения публикуется полная, на данный момент, библиография И. Л. Солоневича.

И. В.

1

Солоневич И. Л. Народная монархия. – М.: Феникс, 1991. – С. 341.

2

Солоневич И. Л. Пути, ошибки и итоги // Солоневич И. Л. Белая Империя. – М.: «Москва», 1997. – С. 286—287.

3

Никандров Н. Иван Солоневич: Народный монархист. – М.: Алгоритм, 2007. – 672 с.