Читать книгу Эволюция G.A.N.Z.A. - Илья Александрович Глазков - Страница 9

В долине, в негустом лесу, прямо у грунтовой дороги, уходящей через холмы в горы, был организован временный лагерь для координации операции. Несколько десятков быстросборных помещений-контейнеров из термопластика и полсотни длинных серых палаток, полевых казарм. Стояли ряды машин для пехоты и броневики. За дорогой, на расчищенном от деревьев участке, были развёрнуты мобильные посадочные площадки для квадрокоптеров. Высилась навигационная вышка для телеметрии. Несколько летательных машин стояли с замершими винтами и отрытыми люками. Мелькали фонари специалистов обслуживающего персонала. Доносился металлический лязг. Шла дозаправка и перезарядка. Часть посадочных площадок пустовала. «Птички» были в деле. Проблесковые желтые маячки по краям темных квадратов вяло вспыхивали, вертелись, вспыхивая ожидая возвращения машин, чтобы показать им место приземления.

Несмотря на ночь, лагерь жил военно-полевой жизнью. У палаток и контейнеров ходили часовые. Быстрым шагом, колоннами, перемещались солдаты под командой офицеров. Операция была в разгаре, поэтому темп боевой работы не ослабевал все последние дни. Подразделения техобслуживания ставили новые тарелки связи, машины-мехоруки таскали грузы. То там, то здесь доносились громкие команды, что-то шипело, стучало, сигналило. Отовсюду несло металлом, резким запахом термо-изоляции, машинами, потными телами и топливом.

В лагерь с дороги въехала колонна машин в сопровождении тяжелого транспортера и, съехав в кювет, остановилась у казарм. Солдаты спрыгивали на землю, офицеры подгоняли их. Одна машина, не останавливаясь, свернула в сторону контейнеров с тарелкой связи на крыше. Черная эмблема на двери одного из зданий указывала на расположение штаба. Туда сходились все линии управления. Машина, подъехав, резко затормозила у пропускного бокса, но ровно настолько, насколько было положено это делать перед командным пунктом. Сантиметр в сантиметр. Часовые у дверей хмуро смотрели на водителя. С переднего сиденья, слез лейтенант в хорошо подогнанной форме, чистой и выглаженной, что сильно отличало его от солдат и офицеров в полевом лагере. Дополняла прилизанный вид причёска с расчёсанными и уложенными волосами, чуть длиннее, чем нужно по уставу, но не настолько, чтобы вызывать гнев кросс-старшины. Ровно в точку, для вида бывалого служаки. Ну, или чтобы казаться таким. Лейтенант подхватил кепи, пригладил и без того зализанные волосы и, достав из кармана пропуск, аккуратно приклеил его на нагрудный клапан мундира. Он забрал из машины плоский черный скреч для файлов, и, только тогда захлопнув дверь, махнул водителю. Тот злобно посмотрел на него, так газанул назад, что пыль, поднявшись из-под колёс, быстро осела на припомаженных волосах офицера.

Часовые ухмыльнулись. Лейтенант, вроде и не заметив их реакции, проводил взглядом отъезжавшую машину, поворочал языком, сплюнул заскрипевший на зубах песок, надел кепи, пальцем протер глаза.

Проверив у него документы, солдаты пропустили лейтенанта в штаб.

Когда за лейтенантом закрылась дверь, они с товарищем переглянулись:

– Очередной павлин из центра…

– Точно.

– А этот, видимо, водитель, терпел его всю дорогу.

– Оторвался.

Их повеселила сцена.

Лейтенант, зайдя в штаб, остановился, привыкая к полумраку. На улице было светлее. Здесь обстановка напоминала забитый коробками шкаф. С людьми в придачу. Везде провода и аккумуляторы, на столах и под ними. Проекторные линзы, передающие координатную сетку геометрии зоны полётов, открытые металлические шкафы с наваленными боксами и торчащими файлами. Бронелаты, накинутые в куче в углу, криво висящий флаг Сообщества наций, кофемашина на бочке из-под концентрата, ещё какое-то барахло. Офицеры ловко маневрировали в бардаке узких проходов. Связисты, сидящие за аппаратурой, даже не заинтересовались тем, кто зашел. Мимо протиснулся офицер, лейтенант козырнул и открыл было рот, но тот прошел мимо, даже не подняв на него глаза от экрана планшета.

Рука лейтенанта, отдававшего честь, вяло поползла вниз. Он растерялся. Никто не обратил на него никакого внимания. Считая, видимо, что, если он здесь, – это важно и он знает, что делать.

В глубине помещения за нагромождением ящиков отсвечивал большой стол планирования операций. Расправив поникшие плечи, лейтенант браво поднял подбородок. Там должен был быть кто-то из командования. Он сконцентрировался и слишком резко, вызвав улыбки у всех присутствующих, козырнул:

– Лейтенант Йозеф Дворжак, – и, прокашлявшись, уже тише добавил: – скреч-файл от командования из центра.

На шум в проход вышла чья-то фигура, очерченная зелёным свечением от планировщика. Подтянутый вид, шеврон полковника на закатанных рукавах, в правой руке – кружка с дымящимся кофе. Полковник только взмахом головы пригласил его, и спросил у одного из офицеров, следящих за данными на экране:

– Есть связь от Метиса?

– Пока пусто, – помехи и только.

Полковник нахмурился и пошел к столу. Зелёный отблеск лёг на его лицо. На вид ему было лет 50. Но морщины были глубокими и грубыми. Глаза говорили о пройденных испытаниях, а два шрама входного и выходного отверстия на шее – о тяжелом ранении, когда-то полученном в бою. Он поставил кофе на край стола и руками развернул объемную проектировку горных вершин. Увеличил взмахом проекцию ущелья, вывел пальцем зону поближе и секунду ждал какого-то изменения. Но ничего спутники не показали. Свернув карту, он привычными движениями убрал все развернутые диаграммы, и когда лейтенант подошел к нему и встал навытяжку, протягивая скреч-файл, на столе высилась только проекция базы, где они находились. Старый служака уже по запаху крови определял допуск: кому и что можно видеть.

– Вы свободны, – сказал он лейтенанту, забрав документы. Полковник хмурился, читая содержание. – Предтечи? – он поднял глаза. – Какого чёрта им тут надо?

– Не могу знать, – ещё больше подтянулся лейтенант под прицелом глаз полковника. – Задача – встретить.

Полковник не дал ему договорить, махнул головой:

– Болтайтесь пока здесь. Вы свободны. Выпейте кофе. У нас настоящий…

Лейтенант отдал честь и повернулся кругом, хотел отойти от стола строевым шагом, но пространство не позволяло. Он протиснулся в проход и смылся.

Полковник проводил его взглядом удава, взял свой кофе и с прищуром вдыхал аромат:

– Туарте… Мураками – позвал он.

Два офицера управления, появились из полумрака, молча, оказавшись рядом с полковником.

– Коды и обновления данных с сети SAF, – он приложив большой палец к окошку идентификатора, перекинул файлы на планшеты офицеров.

Они кивнули, просмотрев содержание, и также молча вернулись на свои места. К столу подошел ещё один офицер в звании майора, зевнул, опёрся на край, и посмотрел на часы.

– Ждём, – сказал он задумчиво.

Они с полковником несколько секунд молча смотрели на вновь открытую проекцию гор. Зелёный свет корежил их лица. Они буквально погружали головы в горные зазубрины, напряженно ища то, чего там не было видно. Настойчиво гудевший вентилятор вытяжки в потолке, гипнотизировал внимание, как и зелёный свет, и приглушенные голоса. Майор на секунду закрыл глаза, скривил лицо, скрывая зевоту.

– Поспи, – сказал полковник, – я всё равно буду здесь.

– Нет, – майор покачал головой, – выпью ещё кофе. От энергетиков болит всё в животе, – он поморщился. – Надо бы перекусить, но сначала дождусь группы.

Полковник, протянул ему скреч-файл, которую привез лейтенант. Майор быстро пробежал взглядом все файлы от командования и остановился на одном, выделенном эмблемой.

Он поднял брови, посмотрел на Тито.

– Предтечи? За что нам такая честь? – переспросил он с плохо скрываемым сарказмом.

– Надень кепи и причешись, – сыронизировал полковник, – теперь приказов хватит на месяц вперед.

– Уверен, я найду себе дело, чтобы меньше попадаться им на глаза…

– Эй-эй, – полковник прицелился в него указательным пальцем, – дальше не стоит, здесь не место для политики. Наша задача – выполнять своё дело.

Майор с разочарованым видом от новости покачал головой. Посмотрел опять на часы.

– Проверю обновление статусов. Команды настроены, ждём вестей и можно, – он провел растопыренными пальцами над проекцией гор, – накрывать.

Полковник хмуро смотрел на горы. Спутник держал под прицелом эту область, но стрелять было некуда. Диагностика не показывала ни своих, ни чужих.

– Я считаю, – продолжал майор, – для более эффективного планирования нужно именно сейчас предпринять какие-то шаги. Кто знает, какие после этого маскарада, – он показал на скреч-файл, намекая на сообщение, – последуют указания.

– Сейчас не будем ничего предпринимать. Всё двигается. Ждём полчаса, – полковник тоже посмотрел на часы. – Скоро сеанс связи с Центром. Узнаю у О-бэна, зачем сюда едут предтечи.

– Может, действительно, генерал избавит нас от этого. Поговорите с ним. Ваш друг и однополчанин поймёт…

– Не всё зависит от него, – оборвал его полковник, – он сам под прицелом сверху.

Нарастающий гул дошёл до его ушей. Он перестал говорить и склонил голову на бок. Приглушенный отзвук ночной жизни лагеря стал перекрываться пульсирующим отголоском чего-то большого, приближающегося к лагерю.

Майор тоже услышал. Они одновременно повернули головы друг на друга.

– Они здесь, – губы полковника тронула едва заметная улыбка. Нарастающий звук принёс ему облегчение.

– Возвращается эскадрилья псов, – сказал связист за пультом.

Прозвучал сигнал, и по громкой связи весь штаб наполнился звуком передачи.

– Внимание! – говорит эскадрилья R —101.

И голос ясно и четко ещё раз произнес:

– Внимание! 101 на подходе! Готовьте теплый прием!

Связисты одобрительно похлопали друг друга по плечам. Майор взмахом руки перевел связь на себя и ответил:

– Слушаю, первая, майор Лок на связи, приветствую вас!

– На подлёте, господин майор!

– Принял, 101.

Майор показал полковнику большой палец, и тот утвердительно кивнул.

Гул стал неимоверно громким. Вибрация от пульсирования перешла в пик, и весь штаб завибрировал от звука. Связисты коротко, восторженно взвыли, подняв лица к потолку, и, несмотря на такое количество офицеров, безболезненно позволили себе такую вольность. В штабе все ощутили мощь пронесшихся квадрокоптеров. Домик выдержал и не развалился. Рёв двигателей переместился дальше, заглушая команды офицера связи, отдававшего распоряжения обслуживающему персоналу на посадочных площадках.

– Вот наглые ублюдки, – одобрительно ухмыльнулся полковник хамству пилотов и допил остатки кофе.

Лейтенант со страхом посмотрел на потолок, словно в нем образовалась дыра. Он только что налил себе кофе и затряс обожжённой рукой.

– Их кто-нибудь вообще учил по инструкциям? Такие низкие проходы могут угробить всех. Полное наплевательство на дисциплину.

Под косыми, презрительными взглядами связистов он протиснулся в проходе и вышел через тамбур на улицу, осторожно поднимая ноги, чтобы ничего не зацепить.

Когда двери открылись, шум от двигателей оглушил его. Часовые у дверей, подняв над головой винтовки, подвывали, провожали взглядом четыре тяжелые боевые машины, которые пронеслись над лагерем и теперь, развернувшись, зависли над землёй. Отовсюду неслись вопли солдат, приветствовавших прилёт. Подняв над головой сжатые кулаки, салютовали прибывшим с боевого задания. Летательные машины, выстроившись в цепочку и приподняв носы, поочередно одна за другой стали опускаться на посадочные площадки в 300-х метрах от штаба. Оранжевый пульсирующий свет маяков окрашивал их днище. Обслуживающий персонал, присев на корточки, в клубах разлетающейся пыли, прикрывался от струй винтов в круглых гондолах. Коротко взвыли сирены, и к квадрокоптерам начали сразу подъезжать машины. Двигатели, один за другим, снизили свою мощь. Бешенство их вращения замедлялось, шум турбин затих, машины прочно сели на свои квадраты, люки открылись, и стали слышны звуки ночного лагеря, взбудораженные таким прибытием. Разогретый воздух колыхался невидимым жаром. Открылись люки, на землю начали выпрыгивать солдаты, увешанные оружием и амуницией.

Часовые угомонились, закинули винтовки на плечи, зашлепали друг друга по плечам. Лейтенант, не разделяя их восторга, пальцем поковырял в оглохшем ухе. Несколько раз широко открыл рот, стараясь убрать противный писк. Солдаты, заметив его, переминались с ноги на ногу.

– Это 101? – спросил он.

– Так точно, сто первая. Рота псов под командованием капитана Метиса. Прибыли. Весь лагерь ждал их ещё пару часов назад.

– Ходили в горы, – сказал другой, – охота была… это точно.

– Все вернулись, – часовой всматривался, разглядывая машины и людей вокруг них, – вроде без повреждений.

– Смотри, – часовой дернул товарища за рукав, – на второй машине следы… на броне от попадания.

Они пригнулись и прищурились, стараясь разглядеть в мигании оранжевого света росчерки на броне.

Лейтенант тоже прищурился, но ничего нельзя было рассмотреть с такого расстояния. Он покачал головой и хотел указать часовым на недостойное поведение на посту, но повернулся, услышав, как от посадочных площадок быстро двигается машина. Тот же водитель, с которым он ехал сюда, не разбирая дороги, вырулил из кювета и на скорости перемахнув дорогу, лихо подкатил к штабу. Машина резко остановилась. Его довольное лицо мелькнуло за бронестеклом. Он повернулся к пассажиру и что-то сказал. Тот протянул руку, крепко пожал и вылез устало из кабины. С задних сидений слезли ещё двое.

– Капитан Метис, – зашипел часовой, узнав первого, и они с товарищем расступились. Их примеру поневоле последовал лейтенант, разглядывая капитана и его сопровождающих.

Три фигуры в серой поношенной форме. Капитан – чуть впереди. Двое – сзади, почти сомкнувшись. Всегда настороже, даже в лагере, ещё не привыкнув, что они прибыли на охраняемую территорию, эти люди, привыкшие к опасности, воспринимали её, как постоянное чувство, мотивирующее всегда и везде охранять свою жизнь. Пружинящей походкой они следовали за капитаном. Лейтенант с прилизанными волосами оценил их неряшливый вид. Винтовки, косо свисающие через грудь, бронелаты с убранными наплечниками, что запрещено было по уставу, напичканные в карманы обоймы, навигатор, портативные аптечки, зарядные элементы, торчащие отовсюду, детонаторы, еле пристегнутые к ремням, спектр-очки, цепляющиеся за изношенные обручи коммутаторов. Но всё это было гармонично прилажено и функционально распределено. Удобно в бою. А эти люди бывали в нём не раз. Усталые обветренные лица обрамляли короткие бороды. У всех троих на правом рукаве отсвечивала эмблема оскаленной собачьей морды. Всё это не напоминало образцовых солдат. Это напоминало убийц. Спокойно и размеренно шагающих в штаб.

Когда капитан приблизился, часовые с непроницаемыми лицами молча отдали честь. Он холодным взглядом посмотрел на уставившегося на него лейтенанта. Тот уставился на оскаленную морду пса на эмблеме на рукаве капитана. На самом краю эмблемы, незамеченная, засохла капля крови. Не рисунок, а темное бардовое пятнышко. Капитан смотрел на кружку с кофе в его руке. Молчаливый вопрос и завораживающий тусклый взгляд подтолкнули лейтенанта невозмутимо протянуть ему бокал. Из кружки поднимались струйки пара. Капитан вдохнул аромат и сипло произнес:

– Спасибо.

Взяв кофе, он пошел в штаб, со своими солдатами. Невозможно было разглядеть их звание. От них несло потом, грязью и какой то химией.

– Выпейте кофе, – коротко приказал капитан.

Связисты сидящие за мониторами с одобрительными улыбками встретили вошедших.

– Полковник? – тихо спросил капитан.

Ему показали рукой по проходу. Он снял с головы обруч спикерфона и пошел к столу управления. Солдаты двинулись к кофейнику, цепляя стволами винтовок за столы.

Пока капитан шел, ему кивали от каждого стола. Каждый хотел поприветствовать командира роты псов. Он отвечал в ответ, уважительно замечая каждое приветствие. Не торопился, привыкая к полумраку. Он сразу заметил, что полковник ведет разговор по стереосвязи. Не заходя в комнате за перегородку, остановился в полумраке прохода, отпив кофе.

Полковник, несмотря, что стоял к нему боком, почувствовал его присутствие. Его лицо было напряжено. Он внимательно смотрел на изображение. Только косо сдвинутая бровь и легкое движение кисти послужило для капитана знаком: подождать с докладом. Они понимали друг друга очень хорошо. Как всегда бывает в среде профессионалов.

Связь только установилась. Капитан облокотился на какой-то ящик и на несколько секунд закрыл усталые глаза.

– Есть новости? – спросил генерал с экрана.

– Договорились на связь в случае удачи, – ответил полковник. – вернулась группа с гор.

Генерал ухмыльнулся и прервал:

– Доложишь позже…

Он посмотрел на Тито строгим взглядом и громко объявил:

– Полковник Тито, господа, командир 101-го особого корпуса.

На экране сменилась картинка. Два человека с непроницаемыми лицами, без бровей, в белых костюмах смотрели внимательно на полковника. Высокие воротники с загнутыми концами приподнимали кожу на блеклых скулах. Волосы, собранные в полосатые клубки на затылке, словно удлиняли головы. У обоих были голубые глаза. И эти искры смотрели спокойно на Тито и оценивали его. Лицо полковника, отдавшего честь, изменилось. Он принял подчеркнуто внимательный и холодный вид.

Пауза длилась несколько секунд.

– Полковник Тито, – сказал один из служителей церкви Предтечей. – Мы рады видеть вас.

– Свобода и вера вашим делам, – вторил ему другой служитель культа.

Тито опустил подбородок в уважительном приветствии. Подняв глаза, он посмотрел через них на генерала за спинами предтечей. Тот, едва заметно, пожал плечами, оставаясь на месте.

– Чем обязан такой честью? – спросил Тито.

– Полковник, благодаря достопочтенному генералу О-бэйну, – предтечи сделали поклон в сторону генерала, который переступил с ноги на ногу и сложил руки на груди, – мы получили возможность засвидетельствовать наше уважение командиру передовых частей войск. Вам всем, непосредственно выполняющим операцию «Пылающее копьё», дается великая честь и храбрость, в делах искоренения зла. Это важная и ответственная задача для всего общества. Мы – лишь слуги веры, которая движет миром в его процветании. И как прискорбно, что в цветущем саду появляется гнетущая саранча, пожирающая ростки. Эти поганые еретики, червоточины на благодатном плоде усилий всего общества. Эта миссия – защитить созданный миром продукт, достойный истинной веры. Вы – скальпель в её руках. Быстрый и точный, избавляющий мечту от опухолей и червоточин, гнилью оскверняющей великое начало. И, как это бывает, нельзя избежать следа на коже ради оздоровления. Капля крови – как знак очищения…

– Только иногда капля превращается в реку, – сказал полковник и замолчал, остановленный предупредительно поднятой рукой генерала.

– Незыблема и нерушима вера врача в излечение больного, и только он решает, куда укажет его рука со скальпелем. Мы – лишь наблюдатели, благодаря вам, полковник. Не испытываете ли вы недостаток веры?

– Нет, не испытываю, – ответил полковник, всем своим видом показывая, как тягостен для него нудный монолог предтечи.

– А когорта ваших солдат нуждается в укреплении веры?

– Уверен, что каждый, кто сейчас находится под моим началом, прекрасно осознаёт то, что он делает. Мы – солдаты и чтим наш долг. Мы выполним поставленный приказ.

– В этом нет никаких сомнений полковник. Мы прекрасно осведомлены о проведении операции и знаем, что благодаря вашим навыкам серьёзные проблемы решены. А та горстка еретиков, кто скрывается в горах, не уйдет от праведного гнева. Кара неизбежна, и меч уже сверкает в ваших руках. В этих преступниках лишь сумрак и ненависть, боль и злоба отчаянья. Они загнаны, как звери, и должны быть подвергнуты правосудию до конца. Вы в курсе принятых решений. Вы не должны нести эту ношу. Пусть она не будет вам преградой. Не вы решили их судьбу.

– Конечно, – вздохнул полковник. – Этот документ зафиксирован.

– Но насколько верно вы его понимаете?

– Целиком и полностью понимаю и говорю именно на основании этого приказа. Речь не идёт об уничтожении, а о возможности…

– Это уже даже не наша юрисдикция, – настойчиво сказал служитель, словно цепляясь за полковника голубыми глазами. – Мы все слуги… Мы хотели именно подчеркнуть, что всё, что решит судьба, не в наших силах изменить.

Немного повысив голос, служитель вынудил полковника не говорить более ни слова. Хотя больше на него повлиял прищуренный буравящий его насквозь взгляд генерала, которого также тяготил данный разговор.

Предтечи гордо задирали подбородки вверх.

– Мы рады посодействовать вам, полковник, и направим в помощь двоих служителей – ксенонов. Они не будут мешать вам, а лишь избавит от юридических проблем. Все, кто будет пойман вами в горах и не будет готов говорить, ими займутся ксеноны. Чтобы принести веру в сердца отступников.

– Как прикажет генерал, – ответил полковник с каменным лицом. – Это – военная операция, и боюсь, у меня нет условий для встречи таких особ.

– Вас никто не будет отвлекать, полковник. Только немного содействия в транспорте и прикрытии.

– Безусловно, – ещё раз кивнул полковник, посмотрев на утвердительно кивнувшего генерала.

– Желаем вам мира и добра, полковник Тито, – предтечи склонились, и картинка вновь сменилась на генерала, смотревшего в сторону, куда уходили предтечи от передающего устройства. Взгляд был долгим. Видимо, пока они не отошли, генерал не хотел говорить.

– Именно поэтому, я знаю, ты отказался от перевода два года назад. Я запомнил. Чтобы не чувствовать себя так, как это происходит здесь, на раскаленной жаровне сидя голой задницей.

Полковник тяжело вздохнул и молча отдал честь.

– Давай потом обсудим это, – махнул рукой генерал.

Его позвали. Он повернул голову и с кем-то кратко переговорил. Повернул лицо к экрану и прищурился:

– Ты сказал есть новости?

Тито показал два пальца.

Генерал посмотрел на часы:

– Доклад через 15 минут, – он не договорил, бросив взгляд в сторону и потом на полковника, и ещё раз, оскалившись, показал ему свой волосатый кулак, отключил связь.

Тито постоял перед потухшим коммутатором, задумавшись. Потом вспомнил о капитане. Повернулся к нему. Тот невозмутимо пил кофе. Молчал и ждал, когда заговорить.

– Потери? – начал разговор полковник, с лёту переключившись на другие дела.

– Трое раненых. Пустяки.

– Что со связью?

– Полный штиль. Торчим, как в банке. Там какая-то аномалия, хоть голубей запускай.

– Докладывай.

– Есть что показать, сэр. Нужно прогуляться.

– Ок. Выйдем на воздух? – полковник потер рукой нывшую тупой болью грудь.

Капитан развернулся и, цепляясь в узком проходе, пошел на выход. Связисты провожали его взглядом. Все знали, что полковник в тесной связке работает с передовыми подразделениями, и рота псов – одна из его основных единиц. Он ценил этих солдат. Они были его личной гвардией и затычкой в каждом деле. Когда полковник вышел следом за капитаном, двое из роты, стоявшие у кофейника, с полным вниманием и почтением отдали ему честь. Внимательно проследив за капитаном, они ждали команды. Тот только взглядом приказал им следовать за ними, вышел на улицу.

Полковник остановился на секунду, посмотрел на посадочные площадки, потом на звездное небо, вдохнул воздух, провонявший лагерем. Часовые расступились, козырнули. Он пошел следом за капитаном, который вел его к одной из высоких блочных палаток. Рядом со входом сидели на ящиках несколько солдат из роты. Фонари вокруг казарменного блока были выключены. Только поблескивали светомаяки на груди бойцов.

Все обернулись, когда они подошли, и, что-то пережевывая на ходу, резко попрятали куски, вытянулись, отдали честь. Грязные и усталые. Они с интересом смотрели на полковника. Капитан буркнул что-то негромко. Солдаты, быстро разбежались в разные стороны, и встали по периметру.

– Никого не подпускать! – приказал капитан.

Кулаком ударил по кнопке, открыл двери и жестом пропустил Тито внутрь. Они прошли через тамбур. Внутри никого не было. Непроницаемый материал глушил звуки с улицы. В помещении горели только несколько ламп. Койки и боксы были отодвинуты в сторону.

Недалеко от входа лежали два вытянутых предмета, завернутые в армейские термоодеяла. Фольга отсвечивала над чем-то упакованным внутри. Они подошли, и капитан, нагнувшись, откинул край. Устало разогнулся и встал рядом.

На полу лежал труп человека, застывший в предсмертной агонии. Сгустки крови запеклись на простреленных ногах. Из-под разорванных темных штанов торчали осколки костей. Простреленная голова была запрокинута. В перекошенном рту темнела бездонная пропасть смерти.

Полковник присел на корточки, внимательно разглядывая лицо убитого.

– Знаешь, кто это? – поднял он глаза на капитана.

Тот пожал плечами.

– Варран Хол, – сказал Тито и встал. – Командир спецотряда еретиков. Седьмой по счету в нашем списке. Ценный трофей, – хмыкнул он, – и вовремя. Его группа делала прорыв?

– Да. Вчера мы зажали их у селения. Они потеряли 12 человек, часть ушла, и мы гонялись за ними. Скорее, это была разведка. Я даже смог бы предположить, что целью была попытка выйти на связь со своими, минуя наш пеленг.

– Что во втором мешке?

Капитан нагнулся, откинул ткань со второго тела. Полковник осмотрел бородатого мертвого мужчину.

– Этого не знаю. Это всё?

– Остальные в горах под камнями, тихие и спокойные.

Тито повернул голову к хламу, который кучей лежал рядом с трупами. Он рассмотрел детали оплавленного оборудования.

– Передатчик, – вскинул брови полковник, – интересно. Это они сделали?

– Термитная граната. Я видел вспышку сверху.

– Вопрос: что и куда передавали?

– Забрали наудачу спецам, – Метис поковырял в ухе.

– Шанс невелик, – полковник носком ботинка ткнул по деталям, скрученным от жара в причудливый клубок железа и пластика, вонявших гарью. – Дам распоряжение.

– Отвечали? – уточнил он, кивнув на убитого.

– На переговоры не было времени, – сказал капитан. Накрыли сразу из всего, что было.

Тито опять присел на корточки, вглядываясь в лица:

– Живым не получилось?

Капитан приставил палец к виску, изобразив выстрел:

– Это он сам, когда подошли. Ранен был в ноги. Я видел, у него была G.A.N.Z.A.

– Кто ещё в курсе?

– Никто не будет болтать. Тем более, у меня нет в роте фанатиков.

– Ты хотел сказать, их нет в корпусе, – поправил его полковник.

Они молча смотрели некоторое время на труп. Перед ними лежал враг. Но они понимали его поступок в последнюю минуту своей жизни.

– Биологический материал, – саркастически хмыкнул полковник, вспомнив слова предтечей. – Им нужны пленные. Такие вот, как этот Хол. Поэтому он и проделал себе дырку в голове. Теперь все, кого мы убиваем, ещё и после смерти служат доказательством того, что решение наградить их клеймом, будет преследовать и после смерти.

– Что они сделают с ними?

– Разберут по винтику. Им важно понять, как они украли то, что может возвысить. А может быть и верным способом понять, как принимать только одну сторону, какая выгодна тебе.

– Всё это дерьмо, сэр. Вся эта хрень с G.A.N.Z.A., – сказал капитан.

– Не только это. А то, что мы делаем, как орудие в их руках. Убивать тех, кто посмел коснуться святого. Всё это – дерьмо, от которого хочется быть подальше. Но, ты – солдат, и я – солдат, и мы выполним приказ. И я очень ненавижу тех, – он показал пальцем на труп, кто заставляет меня быть здесь. Они вне закона.

– Я слышал разговор, – кивнул капитан.

– Тебе нужно было это слышать, чтобы я не повторял. Лучше из их уст, чем потом повторять из моих.

– Генерал? – вопросительно спросил капитан.

Полковник отмахнулся:

– Ему самому не сладко. О-Бэйн, постоянно под прицелом. Думаешь, почему я в этом звании, хотя давно мог бы быть гораздо выше, – он показал пальцем на нашивку звания на рукаве. Потому, что мне легче здесь, – он опять показал на труп, – чем там – в Центре, среди тех живых мертвецов.

– Вы же знаете, как вас уважают солдаты, – ответил капитан и, кашлянув, добавил, – и офицеры.

– Этот корпус – моя жизнь, Метис. Но не всегда я решаю, что будет с нашими судьбами. Именно там, в Центре полно тех, кто не может уяснить и грамм нашего состояния, и понять желания не тратить жизнь попусту. И свою и чужую. Да, хотелось бы быть героями и делать своё дело, но не делать трупы для тех, кому нужен материал для исследований.

– Нас устроит, что вы помните о тех, кто в огне, – сказал капитан. – Иногда думаю, смог бы также выстрелить себе в голову, ради дела, если выхода нет.

– А ты знал, что он служил? – сказал полковник, указав на мёртвое тело.

– Нет.

– Да… я читал личные дела всех, кто в списке… этот служил в 34 корпусе, батальон управления РСУ.

– Ракетчики? – капитан удивился. – Неслабо. Я слышал, там большой конкурс.

– Да – полковник опять потёр ноющую грудь. Не всех допускают к управлению «Парусом». Ракеты сложные. Награждён за операцию «Светлая луна».

– Он участвовал в конфликте с конфедерацией? – ещё больше удивился капитан, и с большим уважением посмотрел на мёртвого. Я тогда был на соседнем материке.

– Я тоже, – сказал полковник и показал на шрам на шее.

Он нагнулся и закинул ткань на лежавшего. Задумался на секунду.

– Теперь от этого типа толку мало. Нам тем более. И так понятно, что против нас не все дураки с палками, как об этом пишет пресса. Скоро связь с центром. Генерал ждёт доклад. Через два часа брифинг. Доложу свои мысли и будем накрывать всех. Время сейчас за нами. Осталась одна точка – старый комплекс в горах. Больше им нигде не быть. Будь готов, что-то дополнить по блокировке и зачистке, ты нужен мне со свежими мыслями. Надеюсь, мы успеем, пока не прибыли предтечи.

Капитан кивнул и показал пальцем на накрытое тело с молчаливым вопросом.

Полковник посмотрел ему прямо в глаза:

– Каждый может найти в себе силы умереть с честью, рассчитывая на уважение. Жаль, что кто-то из братьев не сделал это раньше на своей стороне. Сожженный передатчик сдай технарям. Больше вы ничего с гор не привозили. Пусть ребята сделают всё тихо. Земля всех уравняет.

Капитан утвердительно кивнул головой.

Полковник подошел к выходу и обернулся:

– И да, – он поморщился и ноздрями втянул воздух, – помойся. От тебя воняет, как от пса.

Капитан злобно улыбнулся в ответ.