Читать книгу Переплетение жизненных дорог - Илья Бахмутский - Страница 10

Лена напомнила Вовику, что ей скоро надо быть дома, и они, тепло попрощавшись со всеми, ушли. Перед отъездом Вовик сказал:

– Миша, у меня неприятности намечаются, надо бы посоветоваться…

– Завтра воскресенье, позвони ближе к вечеру, поговорим. Такси остановилось почти сразу, и они без приключений добрались до дому. Зайдя в подъезд, Вовик взял Лену за руку, и она, прильнув к нему всем телом, сама его поцеловала. Он нравился ей всё больше и больше, было в нём что-то настоящее, надёжное. Как-то спокойно всё, без суеты, без понтов, без ненужной загадочности. И за спиной угадывалось что-то непростое, серьёзное, опасное – и это тоже влекло неосознанно…

На следующий день Вовик позвонил Мишане, и они договорились, что он подъедет. Миша сидел за столом, попивая чай из большой фарфоровой чашки. Он был в майке, и было заметно, как под чуть смугловатой кожей бугрятся хорошо развитые мышцы, а на плече синела немного поблёкшая наколка «ВДВ».

– Вовка, бери шоколад, такого в магазине не купишь, настоящий, прямо с кондитерки, – и он придвинул к Вовику тарелку с почти чёрными кусками горького шоколада. – Ну так какие у тебя неприятности?

Селиванов рассказал ему всю историю с самого начала – с эпизода «бросания камней» до разговора в вестибюле бара. Миша слушал очень внимательно, стараясь ничего не пропустить и всё более и более мрачнея по ходу рассказа. Вовик закончил и замолчал, ожидая каких-нибудь слов от своего собеседника. Пауза затягивалась. Вовик невольно залюбовался Мишиной мускулистой фигурой, вспомнив, как тот, бывало, частенько выходил во двор с двумя двухпудовиками и жонглировал ими к радости дворового народа, сильно охочего до любого происходящего действа. Наконец тот сказал изменившимся голосом:

– Ты даже себе не представляешь, как я эту уличную шпану, эту мразь подзаборную ненавижу. Я об этом никому не рассказывал, тебе первому… Я тогда перед призывом болтался, больше двух месяцев оставалось. Другие бухали в полный рост, а меня это дело никогда не радовало. Я кроссы бегал, на самбо ходил, железо таскал – уже знал, что в десант попаду, ну и готовился, соответственно… Как-то матери нет и нет с работы, я уже и беспокоиться начал – на улице темнотища, – думаю, пойду встречу. Только к двери подошёл – и тут она. Мне на шею с плачем как кинулась, всхлипывает, задыхается, слова сказать не может. Я её до кровати дотащил, воды дал, валерьянки накапал. Смотрю – у ней всё лицо в красных пятнах, щека и глаз дёргаются, и одежда как ножницами на полоски порезана, а где и куски прямо вырваны. А так ни синяков, ни ссадин, ни крови не видно, только на шее красная полос ка, как от верёвки, что ли. Что за лажа, думаю, напал кто-то? Она немножко очухалась, переоделась и со всхлипами и плачем попыталась рассказать. А говорить не может, лицо дёргается, руки трясутся. Тогда я к соседке – Валентина, медсестра, у нас тут жила. Та прибежала со шприцем, укол ей успокоительный вкатила – мать и заснула. Только на следующий день смогла рассказать, что случилось… Задержалась допоздна на работе, заказ срочный дошивала, и решила путь сократить – пошла проходными дворами. Тут эти двое её и прихватили. Один – её же шарфиком – придушил её, став сзади, а другой кольцо обручальное с пальца сдёрнул. А кольцо это, Вовка, – единственная вещь, от моего отца оставшаяся. Когда в эвакуации с голоду пухли – и тогда ни в какую его на хлеб не меняла, а тут мразь пьяная этот светлый кусочек памяти на хрусты рваные завтра у барыг обменяет. Потом – за сумку. Из кошелька всё вытрясли. А у ней с собой ещё ножницы портновские – как раз точить носила. Ну, те, как увидели, – давай изгаляться: «Ах, так ты портниха! Ну мы тебе щас костюмчик по моде справим». И давай на ней одежду на полоски резать. На груди, сверху на кофте две большие дырки вырезали, на юбке – спереди дырку и сзади. Потом из двора на улицу вытолкали – иди, мол, покажись, какая ты вся из себя модная. Мать, кое-как руками прикрываясь, до дома добежала. Стыд, он, как известно, хуже боли бывает. Ну, я пошёл на следующий вечер искать гадов по проходным дворам да по тёмным улицам. В левый карман кастет зарядил, под куртку – кусок кабеля электрического приспособил и песок в кулёчках тоже положил. В первый вечер двоих встретил, как раз кабель испытал – проводимость замечательная. Кастет пока не трогал, он – штука опасная: если по запарке в верхнюю часть головы попадёшь, тогда точно искать станут. Убийство – это уже для ментов ЧП. Одним кабелем отработал. Всё у них из карманов выгреб – чтобы видно было, что не просто так развлекаюсь, а с корыстной целью, да и деньги никогда не лишние. Пошёл опять через вечер, упаковался так же – в карманах, под курткой все приборы с собой. Ходил, ходил – ну никого: обычные граждане подгулявшие ходят, а тех, кто мне нужен, – ну как назло. Пошёл уже домой не спеша, и тут выходит девка из подворотни, лыбится и на меня смотрит. Ну, я тоже на неё взгляд кинул, приостановился. Тут же за её спиной две рожи обозначились такие, за которыми я весь вечер скучал, и говорят: «Проходи быстро, не по тебе товар». Ну, я и пошёл вроде как, а сам за дерево стал, жду, кто следующий будет. Смотрю – выплывают два мужика интеллигентного вида: один с портфелем, а другой с папкой подмышкой. Видно, что под бухом – весёлые, идут, ржут и всё каких-то Галю с Катей вспоминают. Девка выходит перед ними, и кофту – нараспах. Они, как увидели, ещё сильнее заржали – и к ней. Тут эти две рожи из-за её спины: у одного молоток, а у другого – кусок трубы. «Кино, – говорят, – посмотрели? С вас по червонцу с рыла за просмотр». Ну, тут уже я из-за дерева вышел, и к ним тихонечко, на цыпочках. Думаю: надо сразу валить, без разговоров; раз они уже с инструментами – значит, моральное право имею фамилию не спрашивать, да к тому же и цену сильно завысили… Одного сразу положил, а другой успел таки молотком махнуть. Еле его руку перехватил – и кабелем по рёбрам, аж хрустнуло. Он как взвоет, а тут и девка из ступора вышла, завизжала как резанная – и во двор. Смотрю – оттуда уже трое метутся, и не с пусты ми руками. И не один за другим на меня пошли, а веером разбежались, и с трёх сторон. Как раз песок и пригодился: одному и другому по жмене в морду – они и тормознулись от неожиданности. Слышу за моей спиной звук – как бутылка разбилась. Отскочил, оглянулся – третий лежит, чем-то облитый, а тот мужик, что с портфелем, в руке разбитую бутылку за горлышко держит. Второй интеллигент свою папку с земли подымает, а из неё нож торчит – насквозь пробил вместе со всем, что там было. Одна рукоятка – красивая, наборная – наружу. Тут эти двое после песка прочухались – и опять на меня. Пришлось кастет задействовать.