Читать книгу Зона преступности - Илья Бушмин - Страница 3

Несмотря на время – было только около 10 вечера – Филина клонило в сон. Сказывалось то, что перед выездом на заявку он не успел глотнуть кофе в отделе. Косясь из окна ползущего по ухабам фургона «дежурной части» на проплывающие мимо темные покосившиеся домишки и слушая урчащую рацию, он не заметил, как задремал. Разбудил его голос водителя, который буркнул в микрофон рации:

– Слушаю, Тайга-2.

– Вы где? – захрипела рация голосом диспетчера.

– С заявочки возвращаемся. По Инструментальной.

– А, вы рядом, – сообразил диспетчер. – Короче, Магистральная, 13. Избили кого-то сильно, уже два сигнала было. ППС выслал.

– Понял, Тайга-2, – взгрустнулось водителю.

– Филину скажи, пусть определится, на что похоже. Если тяжкие телесные, пусть свистнет.

Повесив микрофон, водитель обернулся на Филина:

– Слышал?

– Пусть не учит папу любить маму, – проворчал Филин.

Белая с синей полосой полицейская «Газель» свернула на ближайшем перекрестке и поползла на адрес.

Промышленный район всегда был самым криминогенным в городе. В прошлом веке, в расцвет индустриализма в стране, здесь, тогда на окраине, отгрохали несколько заводов. Половина из них уже давно закрылась. Но тогда заводы стали обрастать жилыми кварталами, где оседали работяги и их семьи. Застройка велась абы как, и половина улиц района до сих пор имеют странные изгибы. Они петляют змеей, разве что в узел не заворачиваясь. Дополняют картину железнодорожные пути, испещряющие районную карту – «железки» тянутся от ворот предприятий к общему полотну в несколько рядов, которые через несколько километров упираются в городской вокзал. Чем дальше вглубь Промышленного, тем более темные улицы, грязные дороги, убогие дома и угрюмые люди.

Криминальная обстановка в Промышленном районе всегда была паршивой. Нигде в городе нет столько судимых, наркоманов, алкашей и маргиналов, как в Промышленном. Преступления – соответствующие. Заказух – единицы, причем часто их сразу забирает городской главк. Какие-то крупные ОПГ – тоже. Зато угонов и краж, гоп-стопов и разбоев, поножовщин и бытовух по пьяной лавочке – столько, что угрозыск Промышленного ОВД (или, как теперь это называется, ОМВД №3) буквально захлебывался.

Поэтому, когда много лет назад Филин пришел в ментуру и был направлен по распределению именно сюда, в Промышленный, то первые пару лет он мечтал лишь об одном – выбраться отсюда. А потом… Выучил район и свою «землю», к которой он, как опер-территориал, был прикреплен. Даже завел агентуру. Обзавелся квартиркой неподалеку от ОВД. Да и привык, как это всегда бывает.

В эти сутки Филин дежурил от оперов. С вечера – вал заявок в отделе. Возвращаясь домой, люди видели, что квартиры, дома или гаражи вскрыты. Одновременно начали поступать пассажиры от ППС – в основном перепившие бедолаги. Последней заявкой был очередной семейный мордобой. Соседи вызывают ментов на адрес минимум раз в неделю. Мужа Филин отправил проспаться в отдел, жена с красочным фингалом пообещала подойти и написать заявление. Филин знал, что этого не будет. Не впервой.

Когда фургон дежурки добрался до дома 13 на Магистральной, во дворе уже стояли машина ППС и «скорая». Люди в синих мундирах и синей униформе фельдшеров неотложки возились на грязном пространстве перед домом, которое когда-то было детской площадкой. Когда Филин выпрыгнул из «Газели», к нему шагнул ППСник Самохин.

– Здорово, Филин. Ты сегодня по заявочкам?

– Нет, чисто на тебя полюбоваться заскочил. Что тут?

– Чувачку знатно рыло начистили.

Филин обернулся на дом. Около одного из подъездов судачили две пожилые женщины, с любопытством наблюдая за возней около избитого.

– Дэн, поговори с теми двумя леди пока, вдруг они видели что.

Хмыкнув, Самохин направился к дому.

Двое фельдшеров с помощью самохинского напарника перекладывали терпилу на носилки. Подойдя к ним, Филин увидел распухшее от синяков и побоев лицо молодого человека. Он был без сознания. На его шее он заметил извилистую татуировку.

– Погодите-ка, – Филин присмотрелся к избитому. – Опа. Так это же Буч.

– Рады за вас, – съязвил фельдшер. – Можно его грузить?

– Секундочку. – Филин принялся шарить по карманам Буча. – И что с ним?

– Побои, колото-резаных и проникающих нет, это уже хорошо, – отозвался фельдшер. – Но били от души. Вряд ли голыми руками. Может, бита, может, кастет. Сотрясение, возможно черепно-мозговая.

В карманах Буча Филин нашел ключи от дома, кошелек, телефон – ничего интересного. Прихватил лишь ключи. Отступив, Филин поинтересовался:

– Куда вы его?

– Третья городская, они сегодня дежурят.

– Вы им там про телефонограмму скажите.

Кивнув, фельдшер махнул рукой коллеге, и вдвоем они загрузили Буча в «скорую». А Филин направился к подъезду, где Самохин расспрашивал пожилых женщин.

– Вот, это Марья Петровна, она в дежурку звонила, – поведал Самохин, указывая на одну из старушек.

– Я только домой пришла, слышу крики за окном, – возбужденно зажестикулировала женщина. – Как будто убивают кого-то. Я к окну, так не видно же ничего. А там все кричат и кричат, и крики такие… такие жуткие… ну, знаете, как будто…

– Как будто убивают кого-то? – догадался Филин.

– Вот-вот!

– Говорите, домой только пришли? А откуда шли, если не секрет? Поздно же.

– Так из соседнего подъезда, от подруги. Что, думаете, я по ночам шарахаться по улицам буду? Совсем что ли дура?

Пряча улыбку, Филин указал на выползающую со двора «скорую».

– Этого знаете? Бучельников. В вашем доме живет.

– Так это он, – протянула старушка. – Доигрался, значит?

– Ну-ну, – многозначительно поддержала ее вторая.

– Когда домой возвращались, видели его во дворе?

– Видела! Он тут вот рядом стоял, – старушка махнула рукой в сторону, – Говорил с кем-то. Даже не говорил, ругался. Громко, с матом. Докричался, значит?

– Ну-ну, – поддержала вторая старушка.

– А с кем ругался, видели?

– Смутно, – поспешно подчеркнула старушка. – Узнать точно не смогу.

– Конечно, – не стал спорить Филин. Заявлять, что сможешь опознать преступника – дело еще более дурное и опасное, чем шарахаться по ночам по улице. – Ну а вот даже смутно? Как примерно выглядел? Толстый, худой, высокий, низкий?

– Бугай такой. Да, бугай. Высокий, здоровый такой лоб, знаете.

Буч жил в соседнем подъезде. Отработав в районе не год и не два, Филин отлично знал Марата Бучельникова. Сидящий на героине мелкий барыга с двумя условными сроками. Как он умудрился дважды получить условку за наркотики – Филин не знал. Подозревал, что Буч просто сливал кого-то в обмен на максимально мягкое наказание. Прощелыга он был еще тот. Хотя когда ему ничего не грозило, Буч всегда гнул пальцы и строил из себя крутого.

«Достроился. Ну-ну», – невольно подумал Филин, заходя в грязный подъезд. Пятиэтажка-хрущевка, лифта нет. Хорошо хоть, квартира Буча была на третьем этаже. Старая и шаткая деревянная дверь с дешевым замком. Филин позвонил в дверь. Тишина. Тогда он открыл квартиру ключами Буча.

Филина встретили вонь и темнота.

– Есть кто-нибудь дома? Полиция.

Достав телефон, он включил фонарик – хвала разработчикам за эту функцию. Посветив себе, увидел мусорные пакеты у стены, разбросанную обувь, пустые бутылки. Настоящий бардак, и это только прихожая.

– Есть кто-нибудь дома? Ау? Полиция.

Филину никто не отвечал. Но он уловил какие-то странные, далекие и близкие одновременно, звуки. В этой темноте и вони было жутковато. Филин достал пистолет, снял с предохранителя. И, светя перед собой, побрел внутрь. Надо было взять с собой Самохина, запоздало подумал он.

Продираясь в темноте вперед, Филин оказался на пороге гостиной. Заглянул внутрь. Жуткий бардак. Почти никакой мебели и никакой техники, кроме полуразбитого ноутбука на грязном матраце. Пустые бутылки, какие-то кастрюли. Повсюду тряпки. С потолка свисали гирлянды, от которых все выглядело сюрреалистично и еще более жутковато.

С двери с тихим шорохом упала какая-то тряпка. Филин невольно отскочил назад, вскинув оружие. Выматерился. И, выйдя в прихожую, побрел по коридору в другую сторону. Пистолет не убирал. О квартире Буча ходила дурная слава. Если здесь кто-то из обдолбанных корешей-клиентов Буча – можно и между ребер перо получить.

Теперь звук приближался. Двинувшись вглубь квартиры, за углом Филин наткнулся на другую дверь. Железная и надежная, с мощным замком. Из-под нее пробивался свет. Звук шел изнутри. Лишь теперь Филин сообразил, что это за звук. В комнате за железной дверью, словно ведущую в тайный бункер, мирно работал телевизор.

С облегчением выдохнув, Филин постучал в дверь.

– Откройте, пожалуйста. Полиция.

– Кто это? – раздался из-за двери настороженный голос. Женский. Этот голос Филин пару раз уже слышал. Мать Буча.

Теперь все встало на свои места. За дверью была спальня. Отгородившись от собственной квартиры железной дверью, там жила мать Буча.

Еще одна социальная трагедия. В Промышленном таких историй тысячи.

– Полиция. Уголовный розыск, капитан Филин.

– Что вам нужно? Как вы вошли?

– Вашего сына сильно избили во дворе. Его увезли в больницу.

После паузы дверь приоткрылась. Тощая и изможденная женщина, ей было не больше 50, но выглядела она значительно старше. Филин показал ей удостоверение. Убедившись, что это полиция, Бучельникова с облегчением пропустила его в комнату.

Кровать, стол, холодильник, телевизор, шифоньер – и все это в крохотной клетушке три на три метра.

– В больницу?

– В третью городскую. Во дворе Марат с кем-то ругался. Я хотел спросить, к нему вечером заходил кто-нибудь? Может, вы слышали, видели?

– Да что я могу слышать, – горько усмехнулась женщина, садясь на кровать. – У него постоянно кто-то отирается. Они слушают музыку, ржут до утра, дерутся, – чего у них только не бывает. А я прихожу домой с работы и сразу закрываюсь тут. Сижу, включу телевизор, чтобы не слышать ничего. В туалет даже боюсь выйти. Вдруг какой-нибудь наркоман из его дружков прибьет меня. В собственной квартире… Житья с ним нет никакого…

Но Филин не сдавался.

– А кто из его дружков чаще всех бывает? Может, вы хоть кого-нибудь знаете?

– Ерофеев Федька, – подумав, отозвалась Бучельникова. – Одно время часто заходил. Сейчас не знаю… Я от этих наркоманов бежать готова на край света, лишь бы рожи их не видеть. Знали бы вы, каково это живется. В собственной квартире боюсь спать. Только дверь железная и спасает. Это не жизнь, а…

Она попыталась найти сравнение, но, вероятно, не смогла. Потому что, подняв на Филина потухшие глаза, произнесла:

– Лучше бы его убили…

Социальная трагедия. Возражать женщине было невозможно, а соглашаться – неправильно. Филин был с ней согласен. Но он промолчал.

Вернувшись в «Газель», Филин первым делом спросил у водителя:

– Сигналы еще были?

– Был один, но там ложный оказался. Пока голяк. Поехали в отдел, а? Я жрать хочу, не могу.

– Поехали, – согласился Филин. – Только давай крючок сделаем по Западной.

Заводя двигатель, водитель помрачнел и выматерился.

– В кабак этот зайти хочешь? Опять? Филин, каждое твое дежурство мы в этот кабак…

– Это работа, – возразил Филин. – Тут три квартала до кабака. А Буч наркотой банчил. При нем ничего нет. Рожу ему начистил кто-то знакомый. Если он разжился бабками, почему бы ему в ближайшем кабаке пивка не хряпнуть, а?

Водитель лишь вздохнул, выезжая со двора.

Охранник на входе встретил Филина настороженно и недружелюбно.

– Опять вы?

– Какие-то проблемы, Локоть? – процедил Филин.

– Нет, никаких проблем. Заходите.

Энтузиазма в его голосе не было, но Локоть сразу же отступил в сторону. Провожая опера недобрым взглядом, снял с пояса рацию.

– Скажите боссу, этот мент снова здесь.

Когда Филин шагнул внутрь, в ушах сразу загремела клубная музыка.

Во всей округе «Саванна» был единственным развлекательным заведением, не считая пары убогих и грязных пивных. В «Саванне» можно было не только выпить, но и перекусить и даже потанцевать самому или посмотреть на то, как это делают другие. Например, танцовщицы «Саванны». Конкурентов у «Саванны» не было, проблем тоже. Здесь никто не пытался бить окна, воровать, дебоширить и позволять себе прочие выходки в стиле Промышленного района. Почему? Ответ был прост. Хозяин «Саванны» Геннадий Артюков. Более известный в узких кругах как Генка Штык.

На сцене извивалась полуголая танцовщица, по телу которой бегали лучи светомузыки. В свете вспышек на танцполе перед сценой резвились человек 10. Идя мимо них, Филин скользил взглядом по лицам танцующих и сидящих за столиками и потягивающих пиво людей. Несколько знакомых. Здоровых «лбов» не было. Но Филин был уверен, что избивший Буча громила не нарисуется здесь. В «Саванне» опер появился по другой причине. По той же, что и всегда.

За залом с танцполом было второе помещение, с барной стойкой и столиками. Здесь было тише, светлее и благороднее. В этом зале отдыхали те, кто мог позволить себе не только пиво. Идя через зал, Филин видел, как бармен сверлит его глазами. Но при приближении опера бармен улыбнулся.

– Господин капитан. Как обычно?

Филин кивнул, присаживаясь к стойке. Пока бармен колдовал с кофе-машиной, делая эспрессо, Филин осматривался в зале. Взгляд зацепился за типа, который выпивал в компании с размалеванной девицей. Рожа типичного урки. Наколка на пальце. Наш клиент.

– Все спокойно?

– У нас всегда спокойно, господин капитан.

– Не сомневаюсь. Здоровый лоб на нервах не заскакивал?

– Я не видел, господин капитан. Ваш кофе. Это за счет заведения.

А вот и Штык. Уже предупредили. В дорогом костюме, но без галстука. Рубаха расстегнута на верхние пуговицы, демонстрируя золотую цепочку. На запястье швейцарские часы. Выйдя из служебных помещений, Артюков, натянуто улыбаясь, направился к Филину.

– И снова вы. Никак мимо проехать не можете, Алексей Борисыч.

– Работа такая… Штык.

Улыбка на миг слетела с холеной физиономии Штыка. Но он тут же взял себя в руки и снова натянуто и фальшиво, при этом даже не пытаясь это скрыть, улыбнулся.

– Мы полицию не вызывали.

– Это кто? – Филин кивнул на урку.

– Клиент, Алексей Борисыч.

– Тут неподалеку одного типа избили. Около часу назад.

– Этот человек сидит здесь уже давно, минимум два часа, – поспешно вставил бармен.

Филин снова оглянулся на урку.

– Графин почти полный. Или это второй? По нему не заметно, что он уже вылакал пузырь.

– Алексей Борисыч, – после паузы сказал Штык. – Давайте не будем мешать друг другу жить, хорошо?

– Мешать друг другу? – сухо хмыкнул Филин. – Штык, не переоценивай себя. И кстати. Если уркаган вроде тебя открыл кабак и прикинулся, он не перестал быть уркаганом.

Штык-Артюков с удовольствием врезал бы Филину, Филин видел это по его лицу. Филину нравилось злить ублюдка.

Филин направился в туалет, – они располагались напротив служебных помещений и двери в кухню «Саванны». Но перед тем, как зайти в кабинку, Филин проверил соседние. Пусто. Тогда он достал телефон и набрал заученный наизусть номер дежурки.

– Это Филин. Я в «Саванне», тут какой-то мутный чел водяру хлещет. Пришли наряд, который поближе. Только оформи как звонок от анонима, понял?

Дежурный знал, что делать. Поэтому Филин не спешил. Зайдя в кабинку, он сделал свои дела. Неторопливо помыл руки. Оторвав бумажное полотенце, Филин вышел из мужского туалета.

В это время из женского туалета вышла девушка. Она невольно вздрогнула при виде Филина.

– Ой…!

Это была одна из танцовщиц клуба – стройная девушка лет 20 с небольшим, в покрытых стразами шортиках и лифчике. Первое, что заметил Филин – испуганный, даже какой-то затравленный взгляд. И причина была не в Филине. Но было что-то еще. И почти сразу Филин сообразил, в чем дело. Несмотря на толстый слой косметики, он наметанным взглядом успел разглядеть синяк под глазом и припухшую скулу.

– Не бойтесь, – сказал Филин, выбрасывая в урну полотенце и не сводя глаз с девушки. – Или вы не меня боитесь?

Девушка попыталась изобразить улыбку, обозначавшую «Очень мило, но отвали» и ретироваться, но Филин взял ее за локоть.

– Кто это вас?

– Что?

– Синяки. Кто вас избил?

– Отвяжись от меня, – буркнула девица, попытавшись забрать руку. Филин настойчиво повернул ее к себе, потянув за локоть.

– Эй, я из полиции. Если есть проблемы, я могу помочь.

– Нет у меня никаких проблем, ясно?

Голос девушки говорил об обратном. Она была на взводе и у нее были проблемы. Нахмурившись, Филин смотрел на девушку. Подрагивающий подбородок. Она нервно и с откровенным страхом покосилась на коридорчик, ведущий в зал с баром.

– Штык? Его боишься? Это он?

– Вы меня вообще слышите? – девица была на грани истерики. – Мне надо работать! Отпустите!

– Как знаешь, – Филин не отпускал ее локоть. – Но если вдруг передумаешь…

Свободной рукой он достал из куртки визитку и протянул ей. Девушка едва не вздрогнула при виде визитки, глядя на нее, как черт на ладан. Новый нервный взгляд в коридорчик. Но Филин не отпускал ее руку. Чтобы отвязаться от него, девица выхватила визитку.

– Хорошо, я взяла, теперь все? Отпустите меня!

– Успехов.

Филин выпустил ее руку. Девушка тут же исчезла в дверях служебных помещений. Последнее, что увидел Филин – ее зажатую, скованную спину. Так выглядит страх сзади.

Когда Филин вернулся к барной стойке, в зал как раз заходили двое ППСников. Филин кивнул им на уркагана за столиком. ППСники тут же направились к нему.

– Добрый вечер. Ваши документы.

– А что такое, мужики? – оторопел уркаган.

– У вас есть документы?

Филин уселся за стойку и принялся за свой кофе. Сжав зубы, Штык наблюдал за ППСниками. Бармен старался не смотреть ни на Филина, ни в зал, ни на хозяина заведения.

Уркаган наконец сдался и достал из кармана бумажку, буркнув:

– Справка у меня.

Справка об освобождении. Шикарно, мысленно хмыкнул Филин. Учитывая нападение на Буча, которое, возможно, являлось разбоем, подозрительных личностей следовало доставить в отделение. Только что откинувшийся уркаган, неизвестно на какие шиши распивающий водку в не самом дешевом кабаке, был личностью подозрительной.

Когда ППСники уводили уркагана, притихшие гости бара провожали их глазами и перешептывались. Вечер для некоторых был испорчен. То, что нужно. Филин степенно допил кофе, достал из кармана полтинник и, небрежно бросив на стойку, поднялся.

– Удачи, Штык. Не прощаюсь, как-нибудь еще заскочу.

Филин двинулся к выходу из «Саванны», спиной ощущая всю ярость Штыка-Артюкова. Филин был доволен. Вечер не прошел насмарку.

В дежурной «Газели» выяснилось, что надо ехать на очередную заявку. Когда они двинулись в путь, водитель не выдержал.

– Дался тебе этот Штык.

– Дался, – мрачно кивнул Филин. – Он рецидивист с тремя ходками за разбои. После его последней отсидки в городе вдруг убивают коммерса и уносят из его офиса больше 15 миллионов. А через полгода Штык открывает самый дорогой в районе кабак и начинает корчить из себя бизнесмена. Выродок драный.

– Ты точно знаешь, что это он того коммерса замочил?

– Только слухи по линии агентуры. Была бы доказуха, давно бы закрыл ублюдка…

– Пусть другие этим и занимаются, тебе-то что? – пожал плечами водитель.

– А то, что Штык открыл свой долбанный кабак не где-то, а на моей земле. Взял голимых бандюганов в охрану – и хрен знает, чем он там занимается, в этом кабаке. Показываться там моя работа. Чтоб Штык не расслаблялся. Такой упырь, как он, не может разом перевоплотиться в законопослушного коммерса, понимаешь?

Водителя разговор начал уже утомлять.

– Да мне плевать, – буркнул он.

– Вот и знай рули себе, – буркнул Филин в ответ и отвернулся к окну.