Читать книгу Две жизни лейтенанта Деливрона - Илья Дроканов - Страница 15

– Здравствуйте, господа!

– Здравствуйте, сэнсэй!

– Господа, – поморщившись, медленно проговорил Деливрон. – Вы занимаетесь в группе по изучению русского языка. Поэтому прошу вас научиться сразу говорить мне не по-японски, а по-русски. Вам следует на мое приветствие отвечать «Здравствуйте, господин учитель!». Запомнили? Прошу повторить!

Так началось одно из первых занятий с новой группой студентов. Как и в первом потоке, перед ним навытяжку стояли пять человек: трое худеньких юношей и два человека в возрасте около тридцати лет, в гражданском платье, под которым легко определялись гимнастические фигуры и строгая выправка офицеров японской армии. Один из них при знакомстве представился, как капитан Ояма, другой – как лейтенант Ямагути. Оба передали учителю поклон от господина майора Тагаки, который воюет на фронте, но нашел возможность прислать письмо, в котором обращался с просьбой к господину Деливрону уделить по возможности наибольшее внимание обучению студентов-офицеров. Андрей согласно кивнул и сказал, что постарается выполнить просьбу майора, который запомнился ему как очень старательный ученик.

Биографические данные обоих офицеров и их характеристики Андрей передал шифровками в Шанхай.

Во второй группе занималась одна молодежь – четверо юношей и одна девушка, появление которой было довольно неожиданно. Деливрон знал, что во всех группах по изучению русского языка до сих пор занимались одни мужчины. Но по поводу появления девушки коллеги-преподаватели предупредили его, что она – дочь одного из руководителей университета и включена в группу в порядке исключения, и именно к Деливрону, который успел получить негласное звание лучшего преподавателя на «русском» отделении.

Наступила осень 1904 года.

Военные дела у русских на Дальнем Востоке шли скверно: после боя в Желтом море сорвалась попытка Тихоокеанской эскадры уйти из Порт-Артура во Владивосток, в осажденной крепости Порт-Артур бои продолжалась без надежды на победу, а в Маньчжурии армия Куропаткина получила от японцев ощутимые удары в сражениях у города Ляоян и на реке Шахэ. Такое положение дел удручало.

В ответ на отправку данных на японских офицеров в Шанхай русским разведчикам Деливрон вдруг получил первую депешу в свой адрес. В ней «Моряку», то есть ему, выражалась благодарность за информацию о японских разведчиках и контрразведчиках и прилагалась целая инструкция по дальнейшему разоблачению офицеров японского Генерального штаба. Разведчик ликовал: впервые за полтора года тайной работы он получил оценку своего труда. Ему, лишенному возможности сражаться с японцами в открытом бою, было крайне важно понимать, что отправленные им в Россию разведывательные сведения изучают в Петербурге и находят им применение для противоборства с сильным и опасным противником.

Раза три он с профессиональным интересом перечитывал то, что писали его коллеги о секретных службах Японии. Это был поистине научный труд, основанный на хорошем знании предмета:

«Комплектование контингента японских агентов в России для японских разведывательных органов прежде проходило довольно сложно. Это было связаны с тем, что вплоть до начала XX века знание русского языка в Японии не имело широкого распространения. С другой стороны, появление японцев в России, вследствие их значительных внешних отличий от коренного населения, не могло не привлечь к себе внимания и не вызвать подозрения о подлинных целях этого появления. Не случайно при подготовке кадров для работы в России Японии приходилось проявлять значительную изобретательность и гибкость».

Андрей читал и соглашался с авторами. Действительно, изучение русского языка, можно сказать, началось у него на глазах. Сначала лишь немногие интересовавшиеся Россией находили частных преподавателей и учились у них. Примером в этом может стать его любимая девушка Коико. Потом заинтересованных людей стало больше, и для них была создана система обучения в университетах. В группах стали учиться и офицеры японского Генерального штаба. Он и сам их учил.

«Подготовка квалифицированных разведчиков, способных руководить работой рядовых шпионов, в Японии осуществлялась специальными отделениями, находившимися в непосредственном ведении Генерального штаба. В эти отделения, находившиеся в Токио и в Шанхае, ежегодно набирались молодые японцы. Поскольку появление японца в России сразу же привлекало ненужный интерес, ставка японских военных властей была сделана на “превращение” занятых шпионажем японцев в китайцев, которых, вследствие хороших отношений России и Китая, находилось в Российской империи огромное множество. Пройдя длительный путь обучения в усвоении внешних китайских навыков, эти будущие шпионы становились мало отличаемыми от китайцев. Такие разведчики направлялись для организации шпионской работы в Китай, Маньчжурию, Корею и Россию».

О том, что происходило в Китае, Деливрон, вынужденно запертый на островах, знать не мог. Но с тем, что писали о Японии, он был согласен. Воодушевленный моральной поддержкой с родины, русский офицер планировал продолжить работу по вскрытию тайных устремлений врага, но столкнулся с возникшим препятствием.

В жизни иногда бывает, что охотник неожиданно меняется ролью с дичью. Особенно, когда идет охота на крупного и сильного хищника. Случилось подобное и с Андреем.

Выработанным профессиональным чутьем он определил, что вокруг него зреет некая незнакомая ситуация. Эта мысль пришла к нему в тот момент, когда его новые студенты Ояма и Ямагути с видимым почтением на лицах пригласили учителя в ресторан. Ояма пространно объяснил этот поступок желанием отблагодарить учителя за большую помощь в изучении русского языка. Майор Тагаки так не поступал, подумал Андрей, хотя долго ходил на дополнительные занятия. Новые молодые офицеры, видимо, решили сразу взять быка за рога. Что же, посмотрим, как все сложится, во всяком случае, надо быть настороже.

В ресторане Ямагути приказал официанту чаще подкладывать гостю с большого общего блюда кусочки суси и подливать в глиняный стаканчик подогретое саке.

Офицеры приговаривали:

– Мы, азиаты, пьем мало крепких напитков, а вы русские привыкли пить много, так что не стесняйтесь, пейте, сколько пожелаете!

Интересно, думал Деливрон, они всерьез надеются этой фляжечкой напоить допьяна русского моряка? Не буду их мучить, решил он, подыграю и посмотрю, что последует за этим.

Ояма и Ямагути, которые к своим наполненным стаканчикам почти не прикасались, внимательно посмотрели на Деливрона и понимающе переглянулись между собой. Они, скорее всего, решили, что их учитель под воздействием съеденного и выпитого достаточно осоловел и готов без возражений выполнять то, что ему скажут. Андрей действительно делал вид, что перебрал саке, и клевал носом. Ояма предложил уйти из ресторана и пойти попить чаю в спокойной обстановке, где не будет такого количества посетителей, как в ресторане.

Все трое пришли в небольшой дом неподалеку. У вас, господа, все продумано заранее – и ресторан, и пустой дом, про себя отметил Деливрон. Интересно, как вы будете играть дальше?

Японцы вежливо напоили гостя крепким чаем, а потом повели беседу в нужном для них направлении. Прежде всего, они вновь отметили высокий уровень Деливрона как преподавателя русского языка и прекрасное знание японского: «Вы говорите словно истинный японец», – польстили офицеры.

Потом капитан Ояма, тон в беседе задавал именно он, а лейтенант Ямагути лишь поддерживал, отметил, что в Японии очень ценят это и уважают господина Деливрона. Уважение может перейти на новый уровень, если он согласится оказать японской стороне некоторую помощь. Андрей сделал вид, что встрепенулся и воскликнул, что приносит для Японии столько пользы, сколько в его силах. Ояма добавил, что услуги, которые господин учитель мог бы оказывать дополнительно, будут хорошо оплачиваться. Андрей сделал недовольное лицо.

Ояма велел своему младшему товарищу поставить на стол саке, налил всем и предложил выпить за взаимопонимание. К удивлению гостя офицеры на сей раз выпили вместе с ним. Он вспомнил, что в традициях японской армии было правило – выпить порцию саке перед тем, как идти в решающее наступление. Для укрепления духа, так сказать, с иронией подумал Андрей. Что же, дерзайте, господа!

– Мы достаточно изучили ваш образ жизни, господин Деливрон, – голос капитана Оямы стал более суровым, – чтобы обнаружить, что вы располагаете достаточным количеством свободного времени. Часто посещаете рестораны, где много времени беседуете с преподавателями нашего университета.

– Это естественно для любого человека, мне нужно отдыхать, чтобы справляться с нагрузкой преподавателя, – парировал Деливрон.

– Скажите, уважаемый господин Деливрон, – вступил в беседу лейтенант Ямагути, – что вы делаете в посольстве Франции, куда частенько заходите?

Андрей позволил себе незаметно улыбнуться: Леон Гаррос оказался прав, когда предостерегал его насчет японской контрразведки. Но офицерам не известны истинные причины моих появлений во французском посольстве, а на вопрос Ямагути ответ был давно приготовлен и прозвучал возмущенно:

– Я – потомок французского дворянского рода, хотя многие мои предки служили России. В условиях военного противостояния Японии и России вопрос о моей защите со стороны Франции становится отнюдь не праздным. Я решил обратиться в посольство по вопросу предоставления мне гражданства Франции.

Японцы одновременно покачали головами в знак согласия, и Ояма выложил новый козырь:

– Нам известно, что вы состоите в близких отношениях с японской женщиной, медицинской сестрой из госпиталя в Нагасаки, которая часто приезжает к вам и остается ночевать в вашем номере в отеле.

Андрей сделал паузу и показал, что раздумывает над ответом. Офицеры правы, Коико действительно каждый месяц один или два раза приезжает к нему в гости.

– Во-первых, этот вопрос касается только нас с ней. Во-вторых, раз уж вы коснулись этой деликатной темы, то вам я отвечу. Эта женщина вполне самостоятельна и вольна встречаться, с кем пожелает. Разве в этом есть что-то противозаконное? – как можно спокойнее спросил он.

Ояма тоже как можно более миролюбиво пояснил свою мысль:

– Вы – дипломированный юрист, господин Деливрон, и я не сомневаюсь, что вам известно о существовании в японском обществе, помимо законов писаных, законов нравственных, законов традиций. Ваша дама принадлежит к самурайскому роду, и ее родственники могут быть весьма недовольны связью дочери уважаемого человека с чужестранцем. Из-за вашего неосмотрительного поведения может возникнуть неприятный конфликт, подумайте об этом!

Андрей понял, что настал момент, когда следует прекратить сопротивление, иначе он может никогда не узнать, чего же от него хотят эти господа. Устало прикрыв ладонью глаза, он спросил:

– Чего вы от меня хотите?

Ояма вновь налил по глотку саке в три стаканчика. Теперь будут пить за победу, мелькнуло в голове Деливрона.

– Будем здоровы! – совсем неплохо по-русски сказал Ояма.

Когда выпили, он продолжил:

– Господин Деливрон, в Японии сейчас существует довольно много лагерей для русских военнопленных, количество которых постоянно растет. Русские в лагерях порой ведут себя слишком вольно: устраивают скандалы, драки и даже выступления против японских властей. Нас это весьма беспокоит. Поэтому мы хотели бы просить, чтобы вы присмотрели за своими соотечественниками в лагерях. Поездили бы, установили знакомства с офицерами, выяснили их настроения и своевременно информировали бы нас о возможных заговорах. Вы согласны выполнить такую нашу просьбу?

Деливрон долго молчал, потом взял фляжку и вылил в свой стаканчик последний глоток саке. Выпил один и, глядя в пол, выдавил из себя одно слово:

– Согласен.

Ему как разведчику было понятно, что, согласившись на выполнение невинного на первый взгляд задания японской контрразведки, он поставит себя в положение, из которого потом сложно будет выйти без ущерба для себя. Но тайная жизнь диктует собственные правила игры. Ввязался в игру – соблюдай правила, как говорил французский дипломат Леон Гаррос.