Читать книгу Великий комбинатор возвращается! - Илья Риф - Страница 6

   Итак, Остап Бендер-Грицацуев ранним теплым сентябрьским утром открыл калитку чужого гурзуфского дома и вошел в маленький, мощенный старым булыжником двор; собственно, двора-то и не было: ступив один шаг, пришелец остановился у деревянной, крашенной зеленой краской лестницы, которая вела на террасу мансардного этажа. Собственно, и мансардой это строение можно было назвать с большой натяжкой: скорее, на каменных стенах первого этажа дома каким-то непонятным образом примостился и держался деревянный сарай.

– Одним словом, жилле! – константировал Остап. – И кто-же хозяин этого уникального сооружения? – он постучал согнутым пальцем по стеклу перекошенного окна.

Занавеска отодвинулась и кто-то посмотрел на утреннего гостя.

– И чего вы хотели? – послышалось из-за стекла.

Голос был женский.

– Вы, судя по рекламе, сдаете "жилле", – ответил Бендер. – А я как-раз желаю его снять!

– Подождите! – последовал ответ и дверь отворилась. – Входите!

Остап, наклонясь, чтобы не удариться головой о низкую дверную коробку, вошел во внутрь помещения.

– Входите, не стесняйтесь! – пригласила Остапа невысокая темноволосая женщина, одетая в легкий домашний халатик.

На вид хозяйке «жилля» было лет двадцать пять, не более. Смуглое лицо, прямой нос с едва заметной горбинкой, черные волнистые волосы и большие темные пронзительные глаза безошибочно выдавали в ней гречанку.

– Присаживаетесь! что вы стоите, как маяк в Черном море? – гречанка придвинула табуретку к маленькому круглому столику.

Остап огляделся – все помещение состояло из одной большой комнаты и начиналось прямо от входа с улицы.

– Квадратов этак тридцать пять-сорок, – константировал гость.

Вдоль стен комнаты стояли аккуратно застеленные железные солдатские кровати с никелированными набалдашниками на спинках, у каждой кровати находилось по деревянной тумбочке и табуретке. Табуретки были добротные, казарменные, с изогнутой прорезью в верхней панели для удобства переноса. Такие табуретки были на вооружении доблестной Красной армии еще со времен гражданской войны, служили многочисленным поколениям солдатских задниц, два раза в год, к весенней и осенней проверне, их красили в темно-красный революционный цвет, а старшина роты малевал инвентарный номер на внутренней стороне покрышки. Военные табуретки были добротные, невероятно тяжелые и никогда не списывались, они были вечны!

« В армии легче бойца списать, чем табуретку», – говаривал старшина роты Владимир Маврович Джелиев в бытность Остапа Бендера-Задунайского солдатом, и заставлял салаг, не выполнивших нормативов по стрельбе, драять ночами бесконечный казарменный коридор. « Я вас научу Родину любить!» – пританцовывал старшина перед строем и раздавал наряды в неочереди.

– Тяжелое наследие советского режима! – скаламбурил Остап, опустился на увесистую табуретку и спросил:

– Мадам, а какие будут ваши условия?

– А кто вы такой будете? – гречанка вопросительно смотрела на будущего постояльца. – Вы один, или как?

– О, мадам! Я забыл представиться: Остап Бендер-Задунайский, одинокий путешественник, мечтатель, психолог и целитель к вашим услугам. – Великолепный молодой человек дерзко улыбнулся и сверкнул черными глазами.

– Зося Фемиди, – чуть слышно представилась девушка и покраснела до кончиков ушей.

– А девица думает все о том же, – оценил гречанку дамский любимец. – Это хорошо! Но на сегодня амурных приключений достаточно. Пора и за дело браться!

Остап вскочил, приложился губами к ручке еще более смутившейся хазяйки, и опять спрсил:

– А скажите Ваши условия, очаровательная хозяйка Зося Фемиди. Одинокому энтузиасту и теплотехнику припали к душе ваши хоромы. – Бендер уловил характерный разговорный колорит хозяйки и настроился на ее лад.

Зося оправилась от первого смущения и, официально улыбаясь, звонким голосом сказала:

– А условия, мой хороший курортник, такие: семдесять долларов в сутки за второй этаж; с завтраком и со всеми удобствами; номер люкс, вход отдельный, – приходи, когда хочешь, приводи, кого хочешь, – гречанка заговорщицки подмигнула будущему постояльцу.

– Что Вы говорите, мадам! Я не такой, я смирный! – запротестовал Остап.

– Голубь, что ли? – хихикнула Зося.

– Перед Вами гетеросексуал самой традиционной ориентации!

Но хозяйка довольно улыбалась – она отомстила нахалу за свое недавнее смущение.

– Будете смотреть, за что платить собираетесь? – Зося направилась к выходу.

На втором этаже Бендер-Задунайский вошел, собственно, в то "жилле", которое он собирался снять. К его удивлению внутри "жилле" было полной противоположностью наружному облику. Вся площадь мансарды была разделена на три помещения: небольшая прихожая со встроенными шкафом и антресолями, санузел с итальянской душевой кабиной и унитазом в виде розовой морской раковины с изображением русалки с сигаретой во рту и, наконец, спальня. Спальня была обустроена с большим вкусом: большую ее часть занимала просторная круглая двух, – нет! по-видимому, трех-спальная кровать, устланная воздушным шелковым одеялом. Многочисленные подушки и подушечки, столь необходимые при любовных утехах, были разбросаны по этому необъятному аэродрому в художественном беспорядке. В потолок и стены были вмонтированы зеркала, которые могли полностью отображать в своем таинственном зазеркалье все постельные баталии.

А как известно, отразившись в зеркале и попав в неизведанный зазеркальный мир, наше отображение начинает жить там новой, самостоятельной и загадочной жизнью, приходит по ночам в наши сны, зовет нас к себе… Будьте осторожны с зеркалами, не тревожьте их понапрасну! Ибо кто знает, как они изменят Вашу судьбу?

Буфетный стеклянный шкаф, холодильник, настенный телевизор, музыкальный центр и два вместительных кресла дополняли обстановку комнаты.

– Великолепно! – Остап повернулся к хозяйке. – Как говориться, заметано…

– Ежедневная уборка и смена белья, – сообщила владелица «жилля». – И оплата вперед! Дополнительные услуги за дополнительную оплату, – она внимательно посмотрела на великолепного молодого человека, глаза ее заблестели.

Заплатив хозяйке за две недели вперед и проводив ее до двери, Бендер-Задунайский, не раздеваясь, тяжело упал на круглую кровать и моментально уснул мертвецким сном. Мгновенно зафиксированное зеркалами его изображение отправилось в таинственный зазеркальный мир. Там у невиданной серебряной реки к нему подошла обнаженная гречанка Зося Фемиди и, взяв его за руки, ввела в реку, серебряные воды подхватили их и понесли в мир неизведанный, но зовущий и сладостный. Они плыли вдоль серебряных берегов, покрытых невиданными стеклянными деревьями, на ветвях которых пели дивные песни сказочной красоты большие птицы, покрытые изумрудными перьями. Большая теплая волна высоко подняла изумленных пловцов и нежно опустила на песок. Остап огляделся, – перед ним лежал небольшой остров, покрытый сияющим серебристым песком, а в центре этого острова стоял большой утес – АЛМАЗ чистейшей воды. В середине утеса виднелся вход, ведущий во внутрь. Зося взяла Остапа за руку и ввела в большую пещеру, находящуюся внутри алмаза; посреди пещеры на большом серебряном троне сидел старец, белоснежные волосы и борода спускались с его головы, увенчанной серебряной короной, до пола.

– Преклони колени, – прошептала Зося. – Перед нами король Зазеркалья!

Путники опустились на колени.

– Это новенький, Ваше Величество! – сказала Зося.

Король протянул левую руку и повелительно произнес:

– Остап! В Дозеркалье тебе уготована сладкая и тягостная участь: до конца дней своих ты будешь нести тяжелый крест Дамского Любимца; король положил холодную руку на голову Остапа и в его жилах забурлила и заметалась кровь, наполняя все его евство могучей и неиссякаемой мужской силой.

Зося вопросительно смотрела на короля.

Король протянул правую руку и положил ее на голову Зоси:

– А здесь, в моем королевстве, я дарую вам, Зося и Остап, покой и счастье, нарекаю вас мужем и женой, и дарю этот Замок, – король встал и махнул рукой, – на противоположном берегу вырос сияющий серебром дворец. К острову неслышно подплыла белая гондола с серебристым котом-гондольером и отвезла очарованных путников к их сказочному жилищу. Взявшись за руки, молодожены вошли в свой дворец. Как сложиться их жизнь в Зазеркалье? Кто знает? А может-быть и не было ничего этого? А может было? Кто знает, кто знает?…

   Уставший после дороги и утренних приключений, Остап проспал целый день.

Наступил вечер…

С территорий санаториев, пансионатов, летних дискотек, кафе и ресторанов призывно неслась легкая музика, по всему побережью плыл соблазнительный запах жаренных шашлыков и креветок. Этот неотразимый дымок расплывался по узким гурзуфским улочкам, пробирался в открытые окна многочисленных здравниц; граждане, взволнованные пикантными ароматами, забывали свои гастриты и колики, бросали скучные книги и телевизионные передачи, и быстро, до отказа заполняли многочисленные прибрежные кафе и ресторанчики.

Учуяв соблазнительный запах, голодный Остап завертелся во сне, желудок его издал призывное урчание, он проснулся, втянул чутким носом манящий шашлычный запах и засуетился, приговаривая:

– Срочно принять душ, побриться, переодеться и в шашлычную! Срочно, срочно!!!

Остап разделся и шагнул в душевую кабину. Закрыв глаза, он нежился под прохладными живительными струями пресной воды и перед его глазами медленно протекали события минувшего дня. И пребывая в приятных воспоминаниях, постоялец не замечал, что через приоткрытые створки душевой кабины на него завороженно смотрит его квартирная хозяйка гречанка Зося Фемиди. Глаза ее были широко открыты, грудь высоко поднималась и дрожала от страстного возбуждения; она чуть-было не шагнула в душевую кабину к предмету своей неожиданной любви, – Остап был великолепен! Но вдруг что-то заставило Зосю повернуться, – за ее спиной висело большое настенное зеркало, на котором она увидела лицо властелина Зазеркалья – Серебряного Короля; король строго посмотрел на свою крестницу, – этот взгляд остудил ее пыл: она отвела взгляд от красавца-мужчины, печально вздохнула и ушла.

   А тем временем, в Зазеркалье, Остап и Зося осматривали свое новое жилище. Это был серебряный дворец с просторными залами и террасами, уютными опочивальнями, бассейнами с прозрачной серебристой водой, в которой плавали пучеглазые серебряные рыбы. Повсюду были разбиты большие роскошные клумбы и палисадники, укрытые чудными невиданными цветами. Дворец утопал в листве высоких тенистых деревьев, шелестевших серебряной листвой, среди которой щедро висели большие желтые плоды. Серебристый кот-слуга ловко взобрался на дерево, сорвал два плода и, спустившись вниз, подал их хозяевам. Молодые люди надкусили плоды и живительный, освежающий и необычайно вкусный нектар полился из них, быстро утолил жажду и наполнил силами их уставшие сердца. Долго молодожены, взявшись за руки, в сопровождении молчаливого кота-слуги ходили по своим сказочным владениям и, наконец, очутились в большой круглой опочивальне, пол которой был устлан пушистым покрывалом, ласково серебрившимся в лучах вечернего солнца. Путники опустились на это волшебное ложе, слуга-кот вышел и прикрыл за собой дверь. Безбрежная нежность охватила молодых людей, они обняли друг друга и восторженно предались любовным утехам. Время остановилось над ними, счастье укутало их в свои ласковые одежды и, отдаваясь друг другу, они превратились в одно целое. Все это время кот-слуга стоял у закрытых дверей опочивальни и зорко охранял покой хозяев.

Вдруг раздалась тихая мелодия телефонного звонка, кот лапой схватил висящий на шее мобильный телефон и густым басом рявкнул:

– Риф слушает, Ваше Величество!

– Слушаюсь, Ваше Величество, – выслушав сообщение, поклонился кот трубке. – Сию минуту!

Затем он повернулся к двери и тихо мяукнул три раза. Зачарованные молодожены отстранили руки друг от друга, сладко потянулись, облачились в серебряные одежды и, отворив дверь, покинули волшебную опочивальню. Кот Риф поклонился своим повелителям и, подобострастно мяукая, пригласил следовать за собой. Они проследовали к берегу реки, где сели в гондолу с юношей-гондольером, который доставил их к острову Короля Зазеркалья. Король покинул свой бриллиантовый Дворец и задумчиво прохаживался по берегу. Он был бос и его ступни покрылись серебристым песком, широкая длинная борода и густые волосы сияли в вечерних лучах. Король всматривался в противоположный берег, покрытый черным густым лесом.

Строгая прямая линия отделяла чистые серебряные воды от зловещего черного берега, который дышал злом и тревогой. В черном лесу за линией реки жили отражения людей, которые отразились в зеркалах в момент совершения страшных злодеяний. Здесь, в черной половине Зазеркалья, нашли приют злодеи и убийцы, отравители и насильники, воры и клятвопреступники. Правил этой половиной Зазеркалья Черный Вор. Из темного непроходимого леса, покрывающего царство Черного Вора, доносились страшные стоны и крики, столбы смрадного дыма поднимались над верхушками высохших деревьев.

   Отражения людей, которые окончили свой жизненный путь в Дозеркалье и покинули мир живых, продолжают жить в Зазеркалье. Отражения, оставшиеся в серебряной части Зазеркалья, заботятся о своих близких и любимых по другую сторону зеркала. По ночам, когда дома погружались в сон, они выходят из зеркал и охраняют сон и покой своих бывших жилищ. Обитатели-же черной половины рвутся по ночам в Дозеркальный мир, чтобы вершить там свои черные злодеяния.

У короля Серебряного Зазеркалья была специальная речная стража, вооруженная арбалетами и большими прожекторами, излучавшими яркий серебряный свет. Злодеи, ночами пробирающиеся в Дозеркалье, попадая в лучи прожекторов, в ужасе прячутся в свой черный лес, – они и в Зазеркалье могут вершить свои темные дела только в кромешной зловещей тьме. Впрочем, и в нашей жизни все преступления и неприглядные дела вершаться под покровом ночи. Порой обитателям Черного Зазеркалья удается прорваться сквозь серебряный кордон и тогда они проникают через зеркала в мир Дозеркалья. И если такое случалось, то зеркало вдруг само-по-себе трескается и люди удивляются: «С чего это вдруг зеркало, веками стоявшее в комнате, вдруг треснуло? И с этого дня в доме селятся горе и раздоры, внезапные смерти, неудачи, измены и болезни; и жизнь владельцев треснувшего зеркала превращалась в кромешный ад. Между царством Черного Вора в Зазеркалье и трещиной в зеркале образовывалась черная нора, которая уже не контролировалась Серебрянной стражей, и каждую ночь злодей пробирался сквозь трещину в несчастный дом и творил свои страшные дела. Так продолжалось до тех пор, пока треснувшее зеркало находилось в доме.

Не держите в своих домах треснувших зеркал! Даже самая маленькая тріщинка, или слегка отколовшийся уголок сразу становятся черной норой и может принести в ваш дом горе и страдания. Если все-же в вашей обители треснуло зеркало, немедленно вынесите его из дома, заверните в черное полотно, раздробите его обухом топора в мелкие кусочки; затем отнесите остатки зеркала в лес, вместе с черным полотном закопайте на глубину не менее длины вашей руки, поверхность захоронения сравняйте с лицом земли, три раза перекреститесь, три дня и три ночи не заходите в комнату, где стояло треснувшее зеркало. Будьте осторожны с зеркалами!

   Остап и Зося подошли к Королю и преклонили колени. Король положил ладони рук на головы своих подданных и тихо сказал:

– Остап, назначаю тебя в Серебряную речную Стражу.

Король махнул рукой и, как из под земли, появился кот Риф.

– Риф! – сказал Король, – проводи Остапа в штаб речной стражи и введи в курс дела.

– Слушаюсь, мой король! – Риф подобострастно поклонился и, пятясь задом, взял Остапа лапой за руку и увлек за собой.

Король улыбнулся проделкам кота, повернулся к Зосе и ласково сказал:

– Спасибо, Зося, за такого доброго молодца! – Король погладил гречанку по черным волосам. – Из него получится хороший страж покоя…

Зося поклонилась Королю и, глядя ему в глаза, сказала:

– Я люблю Остапа, мой Король, и прошу быть к нему благосклонным.

Поклонившись повелителю, Зося вошла в Алмазный дворец и шагнула в большое светлое зеркало, занимавшее всю стену дворцового зала. Через мгновение она была в своем доме на кривой старинной улочке Гурзуфа. Гречанка тщательно вытерла с ног серебряный песок, переоделась в свой домашний халатик и взялась за свою обыденную работу по дому.