Читать книгу Ты - Илья Рощин - Страница 11

Ещё полкилометра пешей ходьбы, и я на месте. Типичная окраинная панелька[16] грязно-белого цвета. Домофон, украшенный матерными словами, тоскливый, скрипучий лифт, пятый этаж, чёрная стальная дверь. Всего несколько секунд, и вот передо мной уже стоит Стефани, одетая в белую футболку с неразборчивой надписью, рваные светло-синие джинсы на высокой талии, под которыми скрывались колготки в сетку, и розовые пушистые тапочки. Волосы её были убраны в хвостик, обнажая изящную шейку.

Что скрывать, выглядела она чертовски горячей, но я сделал вид, будто мне плевать.

– Ну привет, – вяло пробубнил я.

– Привет, – бойко ответила мне Стеф и пригласила внутрь, махнув рукой в сторону прихожей. – Заходи, разувайся. Пиво принёс?

Она казалась даже чересчур энергичной. «Может, уже подкурилась чем-нибудь», – пронеслось у меня в голове.

– Да, принёс, четыре литра светлого, – я поставил пакет с алкоголем на пол.

– Молодец! – хлопнула меня по плечу блондинка. – Давай шевелись быстрее, я тебя познакомлю с ребятами.

Я последовал совету девушки, шустро разделся, обул резиновые тапки и проследовал за Стеф в гостиную. На белом кожаном диване посреди просторной комнаты расположились двое метросексуальных парней с выбритыми висками и одна типичная вписочная давалка с фиолетовым каре и кучей браслетов. Я пожал всем руки, познакомился, естественно, не запомнив ни одного имени и присел на кресло справа от дивана. Стефани принесла мне пивную кружку и любезно налила в него тот самый лагер из ночного ларька, пока остальные наслаждались остатками стаута.

– А что за пивас купил? – поинтересовался у меня один из парней.

– Да так, в разливухе купил, – ответил я и сделал глоток.

– Фу, – наморщилась девушка с каре. – И мы это пить будем?

Тут я понял, что попал в около мажорную тусовку. Ну, знаешь, это такие люди, родители которых вроде бы и не могут позволить себе яхту, но могут позволить детям дешёвые понты дорогими вещами. Однако у меня в планах был секс, так что надо было держать марку.

– Вы не понимаете, – сочинял я на ходу. – Это одна из лучших разливнух в городе! Об этом пиве легенды ходят! Его все блогеры пьют!

– Ну, раз блогеры пьют, – выпалил метросексуал, допивая свой стаут, – то и я не откажусь.

Он налил купленное мной пиво в свою кружку, сделал большой глоток и восхитился:

– Действительно, очень круто! Попробуй, Федя.

Он протянул пиво своему другу, тот отпил и сделал такое же поражённое лицо.

– Понимаю, почему оно считается лучшим! Не хочешь, Марин?

Конечно же, Марине тоже понравилась та ссанина, что я купил в ларьке на окраине по акции. А как иначе? Не может же их мнение отличаться от мнения видеоблогеров.

– А вы как со Стефани познакомились? – спросил Федя, наслаждаясь подделкой под пиво.

– Мы учились в одном универе… – ответил я. – Какое-то время, пока я оттуда не ушёл.

– Вернее, пока тебя не отчислили, – усмехнулась Стеф.

– Ну да, меня отчислили, – не теряя уверенности ответил я. – Но, знаете, в наше время гораздо лучше заниматься самообразованием[17]. Правда, представьте: сам выбираешь, что тебе изучать, когда и как. Никто тебя не подгоняет, никто не ограничивает, можно заниматься чем угодно, а следовательно, и стать кем угодно.

– Дело говоришь, – кивнул головой в знак согласия Федя. – Вот Влад учится на менеджера, а мечтает стать репером.

– Да, – подтвердил Влад, – и стал бы, если бы не эта учёба дебильная.

– Это правда, у него очень круто получается, – воодушевился его друг. – Прочитай свои стихи, чувак.

«Чувак», к сожалению, был уже достаточно пьян, чтобы долго не ломаться. Он встал на стул, откашлялся и зачитал свой гениальный опус. Там было что-то про то, как от него ушла девушка, но он не стал унывать, ведь он «одинокий волк» и с ним его «братья». Бр-р-р, лютое дерьмо, скажу я тебе. Половина рифм – глаголы, форма – стандартный квадрат, сравнения в стиле «слёзы, как дождь» и всё в таком духе. Но все присутствующие, конечно, зааплодировали этой чепухе.

Затем Федя поднял тост: «За талант!», Влад дополнил: «И за любовь!», Марина дополнила «За несчастную любовь», я дополнил «Давайте пить уже, а?!», мы чокнулись и опустошили кружки.

– А ты пишешь стихи? – Спросил меня Федя.

– Боже упаси, – замотал головой я, забыв на секунду, что нахожусь в образе.

– Может, другим искусством занимаешься? Рисуешь? Фотографируешь? – присоединилась к допросу Стеф.

Я хотел было высказаться по поводу того, что искусство – бесполезная поебень и пережиток прошлого, но вспомнил, что собирался переспать со Стефани, а для этого нужно соответствовать современным стандартам «молодого человека» и ответил:

– Фотографирую. Вернее, занимаюсь фотографией, – последнее уточнение я сделал с таким видом, будто между этими выражениями действительно есть разница.

– О, круто! – воодушевилась Марина. – А можно твои работы посмотреть?

«Попадос», – подумал я, но смог отвертеться:

– Они у меня дома хранятся, на зеркалке. Может, в другой раз покажу.

– Жаль, – ничуть не огорчившись сказала Марина. – А вот у меня с собой, на телефоне. Хочешь, покажу?

Я не хотел. Но сказал обратное. Пришлось смотреть эту лабуду. В программе были такие шедевры фотографии, как: листок крупным планом, чёрно-белый портрет какой-то бабы с книжкой, капелька на травинке, капелька на кране, панельный дом[18], деревенский дом и совершенно неуместный собор Санта-Мария-дель-Фьоре. Каждый из этих «шедевров» все присутствующие, включая меня, оценивали положительно, как и в случае со «стихами».

Следующим по очереди, но не по тупости был Федя – он писал книгу.

– Это будет роман о подростке, – описывал он свой будущий шедевр, – который, знаете, не такой как все. Всё против него, но он особенный, поэтому всех побеждает. А ещё там есть любовная линия – главный герой влюблён в самую красивую девочку в вузе, она не отвечает ему взаимностью, но он спасает её от злых полицейских, и она его полюбяет… – тут Федя на секунду задумался: –Полюбливает… волюби… влюбляется в него тоже, короче. Вот, и они всем противостоят. А, и их родители против их отношений, но они и с родителями борются, потому что у них, типа, настоящая любовь. Но самое главное, что у главного героя раздвоение личности. Но это мы узнаём только в конце, а до этого думаем, что, типа, это два разных персонажа, которые, типа, борются друг с другом. Ну что, как вам?

В тот момент, когда Федя рассказывал про своё творчество, Стеф активно стреляла в меня глазами. Я отвечал ей тем же, но дальше продвигаться не стал – в этом деле важна осторожность и плавность.

Запомни Джонни, когда девушка в первый раз проявляет тебе знаки внимания, не нужно сразу накидываться на неё – спугнёшь. Нужно вроде и отвечать, но и морозиться одновременно. Вот оно, истинное и единственное искусство – искусство покорения самки. Помнишь наш разговор про удовольствие?

После того, как все рассказали про свои увлечения, наступила неловкая пауза, от которой мы отбились стандартным «молодёжным» методом – уткнулись в смартфоны, изредка попивая спиртное. К сожалению, продолжалась такое чумовое[19] времяпрепровождение недолго – раздался дверной звонок, и Стеф радостно побежала открывать, видимо, это был кто-то важный.

Пару минут Стефани отсутствовала, разговаривая с прибывшим гостем, затем вернулась и привела с собой худощавого рослого блондина в узких джинсах, футболке, нижний край которой доходил почти до колен, кепке с прямым козырьком и прямоугольных солнечных очках. Когда они входили в комнату, я заметил, что Стеф звонко смеётся, касаясь локтя парня, и сразу понял – это главный конкурент в борьбе за самку.

Атаковать надо было быстро, ведь у моего оппонента была фора. Поэтому, окинув худого беглым взглядом, я не задумываясь сострил:

– Боже, какое солнце! Мои глаза сейчас сгорят! Жаль, что нет солнечных очков!

Вдобавок ко всему, я активно прикрывал глаза ладонями. Однако паренёк оказался не из простых и тут же парировал:

– Боже, какая весёлая тусовка! Я сейчас взорвусь! Жаль, что я не взял с собой телефон, чтобы быть таким же смешным, как ты! Ой, подождите, – он пошарил рукой в кармане и достал оттуда смартфон последней модели, – взял!

«Значит, дуэль, – подумал я, – хорошо, это даже может быть интересным».

– О, тебе до меня… – начал было я, но этот наглец меня перебил.

– Ещё падать и падать, я знаю, – на этих словах он повернулся к Стефани и игриво ей улыбнулся.

Вот в этот момент мудак перешёл все границы, я перешёл к крупной артиллерии.

– О нет, ты пробьёшь ядро Земли, и тогда нам всем крышка.

Над моей шуткой никто не посмеялся – конечно, куда им понять интеллектуальный юмор. А дрищ[20] просто бросил на меня пренебрежительный взгляд и, не проронив более ни слова, протянул руку Владу, который в этот момент как раз допивал кружку пива.

– Привет, я Артём, – представился мудак, тряся культю метросексуалу, – приятно познакомиться!

– Я Влад. Классно ты уделал Эрла. Видно, что с чувством юмора всё в порядке, – это круто.

– Да, это точно, – подтвердил Федя, протягивая свою руку мудаку. – Федя! Очень приятно!

Последним замечанием Федя, видимо, прокомментировал свои ощущения от потной ладони Артёма. С Мариной мудак поздоровался объятием, похоже, они давние знакомые.

– Да не обижайся ты, – усмехнулся дрищ, уделив, наконец, внимание мне. – Я же просто прикалываюсь, дурачусь!

Я решил не принимать его фрейм общения.

– Эрл, – коротко сказал я и кивнул головой в сторону оппонента.

– Какое необычное имя, – удивился мудак, протянув свою ладонь.

Он всё же принудил меня к рукопожатию, ведь если бы я проигнорировал его тянущуюся клешню, тут же был бы окрещён занудой. Мудак плюхнулся на диван, налил себе пиво и постарался возродить некогда угасший разговор.

– Ну так что, – начал он, – вы так весь вечер и сидели, уткнувшись в экраны, или о чём-то говорили?

– Мы говорили об искусстве, – ответила вдруг Стефани. – Влад у нас читает рэп, Федя писатель, а Эрл с Мариной фотографы.

– О, очень интересно. – Артём повернулся ко мне и отчего-то стал говорить, как идиот из 19-го века. – А можно взглянуть на ваши работы?

«Вот ведь сволочь», – пронеслось у меня в голове.

– О, боюсь, в данный момент это невозможно, – подхватил я. – Видите ли, свой фотоаппарат я оставил в имении.

– Ах, вы меня глубоко опечалили, – не останавливался мудак. – Я так мечтал насладиться вашими работами. Надеюсь, в скором времени такая возможность представится.

– Слушай, а ты чем увлекаешься? – вдруг вклинился в разговор Влад, обращаясь к Артёму.

– Да ничем таким особенным, в общем-то, – резко перешёл на обычный тон мудак. – Я учусь, подрабатываю в кафешке. А как домой прихожу – читаю, сериалы смотрю, в телефон залипаю, сохраняю картинки[21]. Как в это можно ещё и искусство воткнуть? А ты, говорят, рэп пишешь? Может, у тебя и стихотворения какие-нибудь есть?

– Конечно, – воодушевился Влад, – куча!

– Может, прочитаешь нам что-нибудь? – изображая заинтересованность спросил Влад.

Естественно, никого не смущал тот факт, что Влад уже презентовал два своих «шедевра», и негласно было принято решение выслушать ещё одно творение. Знаешь, на этот раз я попробую приблизительно воспроизвести его, а то нечестно получается: мне одному приходится страдать, а ты стоишь себе в комнате и горя не знаешь. Итак, Влад в очередной раз забрался на стул и прочёл что-то вроде этого:

На последнее слово был сделан такой акцент, что Влад чуть не упал со стула, но всё же удержался и сел на место, наслаждаясь очередными аплодисментами. Поздравляю, Джонни, теперь и на твоём диске есть это дерьмо.

Вся эта картина была мне так отвратительна, что уже хотелось забить на Стефани и свалить куда подальше, но алкоголь начал действовать, а посему настойчивость моя увеличилась вдвое.

– Что ж, совсем недурно, – похвалил Артём старания «поэта», одобрительно покачивая головой.

– Спасибо! – уже изрядно пьяным голосом пробубнил Влад. – Это стихотворение я написал после расставания со своей девушкой… Она была для меня всем – была моей душой… Но ушла к другому. Поменяла меня, как старые перчатки[22]! Жизнь жестока и несправедлива, братья, но я рад, что у меня есть пристань, куда можно прибиться и хоть немного побыть счастливым! За вас – мои друзья!

Мы чокнулись, выпили, и вновь настал момент неловкого молчания. Это был мой шанс проявить себя.

– А давайте поиграем в «правда или действие», – предложил я.

– А давайте! – неожиданно поддержал Артём. – Я начну. Эрл, правда или действие?

– Правда, – охотно принял вызов я.

– Тебе понравилось стихотворение Влада? Мне показалось, что ты как-то наигранно хлопал. Хотя, вполне возможно, что я ошибаюсь…

«Вот сволочь, он не так прост, как кажется, – подумал я. – Ну ничего, до меня ему всё равно далеко».

– Конечно, мне понравилось стихотворение, – изумлённо выпалил я, нахмурив брови так правдоподобно, как только мог. – Уж не знаю, что тебе там показалось, но я всегда умел отличать настоящий талант, и у Влада он есть!

В ответ на это Артём только улыбнулся и не сказал ни слова. Конечно, мудак понимал, что за игра сейчас происходит и кто где притворяется, однако он совершил серьёзную ошибку – недооценил своего соперника.

– Моя очередь, – хитро улыбнулся я. – Артём, правда или действие?

– Ну, раз тебе так хочется, то правда.

Чего именно мне «хочется» я, честно признаться, не понял, но вида не подал.

– Раз уж ты так переживаешь за творчество наших друзей, – начал нагнетать я, – почему не поинтересовался никем, кроме Влада? Между прочим, у Марины замечательные фотографии, а Федя пишет книгу о противостоянии системе.

– А почему ты не поинтересовался? – сразу перевёл стрелки мудак. Тут он уже явно начал сдавать позиции. Видимо, был не готов к такому колкому замечанию с моей стороны.

– Да потому, что ребята уже поделились своими работами ещё до того, как ты пришёл, – уверенно давил я. – Знаешь, можешь не отвечать на мой вопрос, кто хотел что-то понять, уже всё понял. Лучше я задам вопрос Стефани. Стеф, чем ты увлекаешься? Ты так и не успела поделиться.

Этот вопрос был решающим ударом в нашей с мудаком схватке. Можно сказать, это был уверенный шах. Одним предложением я убил сразу трёх зайцев: сильно принизил социальную значимость Артёма, недвусмысленно намекнул на его лицемерие и проявил интерес к Стефани. Причём даже мудак прекрасно понимал, что не может перебить вопрос для Стеф и оправдать себя, ведь это заденет девушку. Словом, мой оппонент был в нокдауне.

– Ну, – немного смутившись, начала Стефани, – вообще то, я немного играю на гитаре…

– О, класс, – тут же подхватил я, – сыграй нам что-нибудь!

– Да не, ребят, я недостаточно напилась для этого! – рассмеялась Стеф.

Тут все стали её подбадривать: «Да ладно тебе», «Не стесняйся», «Ты классно поёшь» и в итоге добились своего – Стефани ушла в соседнюю комнату и через пару мгновений вернулась с гитарой и начала играть. Пиво, словесные перепалки, «правда или действие», гитара – классика вписки.

Сперва шёл стандартный русский рок. Популярные песни из прошлого. Неудивительно, с этого все начинают. После – какие-то рифы из зарубежных хитов и даже некое подобие кантри, чему я был весьма рад. Правда, ведь в такой компании, особенно после «стихов» Влада, услышать нормальную музыку – точно бальзам на душу.

Однако счастье моё длилось недолго, через несколько песен, осушив очередную кружку пива, гитару взял Федя со словами: «О, а дай я сыграю. Ща, только аккорды загуглю». «Началось, – подумал я и выпил залпом половину стакана спиртного».

Уже через полминуты всё вернулось на круги своя – на тошнотворные, отвратительные, безвкусные круги с радиусом, равным кругозорам Феди и Влада, – то есть примерно полмиллиметра. Ах да, метросексуал исполнял рэп. На гитаре. Дабы пожалеть твои микросхемы, текст этого говна я даже пытаться воспроизводить не буду. Скажу только, что игрались три «песни»: про любовь, про дружбу и про молодость.

Но вот, когда репертуар Феди, наконец, иссяк, Стефани унесла гитару обратно в соседнюю комнату и заодно захватила оттуда бутылку водки, ибо пиво уже было на исходе. Влад же тем временем сходил на кухню и притащил чистые стаканы. «Аллилуйя, – мысленно обрадовался я, – нормальный алкоголь, наконец-то». Стеф (надо сказать, уже весьма нетрезвая) разлила всем по рюмке спиртного, а Влад по стакану безалкогольного, что называется «запивона». Вот тогда – с первого водочного тоста – началось настоящее веселье.

– Ну, за встречу! – торжественно произнёс Федя.

Мы чокнулись, выпили, разлили ещё.

– Ну, за искусство! – торжественно произнесла Марина.

Мы чокнулись, выпили, разлили ещё.

– Ну, за любовь! – торжественно произнёс Влад.

Мы чокнулись, выпили, разлили ещё.

– Ну, за дружбу! – торжественно произнёс мудак.

Мы чокнулись, выпили, разлили ещё.

– Ну, за молодость! – торжественно произнесла Стефани.

Мы чокнулись, выпили, разлили ещё.

«Ну вас в жопу с такими тостами», – торжественно произнёс я в своей голове и незаметно выпил один. Все уже были в экзистенциальную пустоту пьяные, поэтому с водкой пришлось остановиться, тем более закончился сок, и стало нечем запивать. Мы решили выйти погулять.

О, этот сладостный момент вписки, когда на часах три ночи и вся ватага в абсолютном неадеквате идёт гулять – бесспорно, лучший момент мероприятия. К тому же выходить из дома было самое время, ведь я уже давно не курил.

Две нетрезвые шкуры и четыре ещё более пьяных парня ищут приключения на свою пятую – стандартная картина для ночной окраины. Влад решил захватить с собой деревянную лакированную биту «не чтобы избить кого-то, а просто по приколу». Федя ехал на самокате, случайно найденном Стефани перед выходом по просьбе «найди нам ещё что-нибудь забавное». Марина вечно что-то фотографировала. Стефани балансировала на поребрике. Ну а мы с мудаком всё ещё играли в условную игру: «кто больше душа компании».

– Ха, смотрите, на рекламе написано: «качественные товары из Китая» – оксюморон, – сострил я, но никто вновь не понял шутки.

Видимо, никто не знал такого сложного слова, как «оксюморон», ну и я решил их просветить, пояснив через мгновение неловкой тишины:

– Это сочетание несочетаемого.

Тут мудак снова на какое-то время перехватил пальму первенства в нашей с ним игре:

– Ох, а то мы не знали, – усмехнулся он. – Программу пятого класса-то не всем дано понять. Только высшим умам с экстраординарным интеллектом подвластны такие понятия, как «оксюморон», «причастие», «кавычки»!

Все тут же заржали. Оно и понятно, Артём надавил на их самолюбие, которое я, по неосторожности, задел. Но сдаваться было не время. «Эта игра закончится в постели Стеф – рядом с ней будет лежать победитель – и это буду я», – подумал я и применил рискованную тактику «перевод внимания».

– О, смотрите, – воскликнул, вытянув указательный палец вперёд, – детская площадка с тренажёрами! Давайте побалуемся!

И все тут же кинулись лазать по разным штуковинам, кричать что-то несвязное и хохотать, забыв о моём проколе, – классический отвод глаз. Но запомни, Джонни, очень важно, чтобы это было именно отвлечение внимания, а не перевод стрелок – разница небольшая, но существенная. А заключается она в том, что при отводе глаз ты не даёшь путь к отступлению, в то время как при переводе стрелок будет легко вернуть их обратно, подметив: «Не уходи от темы».

Артём не мог продолжать наезжать на меня за высокомерие. Он мудак, но не идиот и знает, что если попытается вернуться к словесной перепалке во время того, как все беспечно дурачатся, его непременно сочтут жутким занудой.

Таким образом, я вновь вернул себе статус лидера и присоединился к компании в веселье на детской площадке. Марина и Стефани со звонким девичьим хохотом болтались на качелях. Влад стучал битой по турнику, пытаясь извлечь хоть сколько-нибудь мелодичный звук. Федя затаскивал самокат на горку со словами: «Палите, палите, ща с горки скачусь». Артём забирался на пирамидку на самом верху детского комплекса, видимо, пытаясь таким образом стать выше по социальному статусу. Ну а я просто залез на крышу деревянного автомобиля, небрежно покрашенного в синий, сел, разведя колени в разные стороны[23] и стал преспокойно потягивать сигарету.

Но вот наконец Федя затащил самокат на горку, поставил его ровно и пьяным голосом крикнул: «Э, зацените!». И мы стали «заценивать»: девчонки прекратили качаться, достали телефоны и приготовились снимать видео для социальных сетей, Артём включил пафосную музыку на мобильном, а Влад просто уставился на своего друга-«экстремала» взглядом завороженной макаки, продолжая стучать по перекладине своей ебучей палкой.

Наверное, ты догадался, что случилось после… Естественно, Федя смачно упал, ободрав локти куртку и задницу. Всё произошло очень быстро, но казалось, что время растянулось, будто в дешёвом боевике: первые пару мгновений всё шло гладко, мы даже принялись возбуждённо скандировать гласные, как это обычно бывает, но из-за образовавшегося слоя льда на горке самокат быстро ушёл у Феди из-под ног и полетел вперёд, а «экстремал» грохнулся на задницу и по инерции покатился на ней дальше, до самого конца склона. Горка была небольшая, метра два в высоту, однако расшибся парень неслабо и даже первые пару минут валялся на снегу, корчась от боли и вопя попеременно первую и восемнадцатую буквы алфавита.

Естественно, все залились хохотом и даже не думали помогать бедолаге. Однако я быстро смекнул, что это отличный шанс в очередной раз показать себя лидером перед Стефани. Я прекратил смеяться, подбежал к Феде, осмотрел его и протянул несчастному руку со словами.

– Вставай, а то грязь в рану попадёт – жопа загноится, и тебе её отрежут.

– Да пошёл ты, – хватая мою руку и пытаясь встать, пробормотал сквозь зубы Федя.

Через мгновение подлетел Артём, и мы взяли пострадавшего под руки. Думаю, он и сам мог бы идти, но тут, скорее, важна была «моральная поддержка». Ещё через мгновение подбежали девочки и стали в панике осматривать раны, не зная, что делать и куда себя деть. Знаешь, Джонни, у людей часто такое бывает: когда твой товарищ пострадал, но ему уже кто-то помогает, а тебе вроде бы тоже нужно поучаствовать – и вот ты стоишь такой и пытаешься изобразить, что что-то делаешь. В такую же ситуацию попал Влад – ему оставалось только словесно приободрять друга.

– Не переживай, братан, тут ничего серьёзного! Вообще по фигне, с кем не бывало! – пьянющим голосом лепетал он, бегая вокруг своего «брата». – Да не корчи ты из себя раненого – это ж царапинки.

Надо сказать, слова не особо помогли Владу[24], в связи с чем он справедливо заметил:

– Чёрт, вы бы вместо того, чтобы лясы точить, сделали бы что-нибудь.

– Стеф, Марин, бегите домой, достаньте перекись и ватные диски, дверь прикройте, но не запирайте, – командовал я, стараясь произвести ещё большее впечатление. – Мы с Артёмом доведём горе-экстремала до хаты, а ты, Влад, сгоняй за соком, а то больному нужно будет бухнуть, а запивон кончился.

– Ещё чего! – возмутился Влад. – Я друга не брошу! Я останусь с ним и буду помогать!

Я тут же смекнул, что переубедить идиота не получится и ответил:

– Блин, ну тогда ты, Марин, сходи за соком, а Влад будет помогать Стефани.

– Но… – продолжил было возражать Влад, но я тут же его перебил.

– Это лучшее, чем ты сейчас можешь помочь Феде. Федя, скажи ему, чтобы пошёл за аптечкой.

– Влад, рили, задолбал, – своеобразно согласился Федя, добавив, уже в укор мне: – Ай, чёрт, осторожней, локоть.

Мы вели Федю до дома, что, надо сказать, было весьма проблематично, при том, что он постоянно орал «Ай, локоть», «Ай, жопа» или просто протяжное «ай».

Так ещё, ко всему прочему, наш «экстремал» затеял беседу о настоящей дружбе.

– Вот ты, – обратился ко мне пьяным голосом Федя, – мой настоящий друг.

– Да что ты, – изобразил смятение я, – мы знакомы-то всего один вечер. Я просто помогаю хорошему человеку, попавшему в беду.

– Вот поэтому ты и хороший друг, – весьма поддатым голосом заявил Федя.

– Знаешь, – продолжал подлизываться к другу Стефани я, – у тебя ведь отличный голос. Нет, правда, отвечаю, ты здорово поёшь.

– Спасибо тебе большое, – произнёс Федя и тут же перевёл взгляд на Артёма, как бы только что его заметив. – И тебе спасибо, братан… Если бы не вы, не дошёл бы до дома – вот прямо в этом сугробе и заснул бы.

И он, действительно, пытался заснуть в ближайшем сугробе, однако мы с мудаком его отговорили.

– Так вот, мужики, хочу сказать вам… – начал Федя, но не смог сразу сформулировать мысль, – что вы офигенные друзья! Даже те, кого я вижу нечасто, – он посмотрел на Артёма, – даже те кого я вижу впервые, – он взглянул на меня, – знайте, вы самые лучшие[25].

– Ой, да не драматизируй, – старался я ещё выше поставить себя в глазах друзей Стеф. – Я же говорю, мы просто помогаем другу в беде. В этом нет ничего такого.

– А вот и есть! – предъявил пьяный и раненый Федя. – Очень важно иметь людей, которые помогут тебе в трудную минуту. И, хоть мы и знакомы всего несколько часов, я могу назвать вас настоящими друзьями.

От этих слов мне стало и смешно, и как-то не по себе. Этот человек считает меня своим другом, думает, что я помог ему бескорыстно – а на самом деле всё это было лишь для того, чтобы переспать со Стефани. Иногда люди настолько уверены в чём-то, что не замечают, на сколько неправы. Знаешь, эти люди меня бесили до глубины души, но при этом думали, будто я к ним благоволю и даже являюсь другом… Абсурд!

Итак, мы всё же с горем пополам, добрались до дома Стеф, дверь которого, как и полагалось, была закрыта, но не заперта. Мне даже начало казаться, что проблемы кончились. Однако вскоре пришлось столкнуться ещё с одной значительной трудностью – помочь Феде снять обувь и верхнюю одежду. Причём сделать это необходимо было максимально грациозно и ловко, ведь созерцать данное зрелище собралась вся шобла, включая Стефани.

– Ай, аккуратнее! – кричал Федя.

– Терпи, – отвечал ему я.

– Держись, – копировал моё высказывание мудак.

– Не дрейфь, братишка! – подбадривал Влад.

– Успокойся, ничего страшного, – присоединялась к нам Стефани.

– Да, да, всё в порядке, – вставила Марина.

– Да вы хоть знаете, как это больно?! – справедливо заметил пострадавший. – Вы бы вместо трёпа лучше помогли.

Отчасти Федя был, конечно, прав – пустой болтовнёй делу не поможешь, но и столпотворением тоже. Все наши «друзья» разом сбежались и принялись толкаться и брыкаться за право помочь бедному Феде. Хотя чем там можно было помочь – для меня до сих пор остаётся загадкой.

Так или иначе, мы донесли его до гостиной, полили перекисью водорода раны, кое-как что-то перевязали и просто стали отдыхать на диване, просматривая какой-то анимационный фильм, поставленный Мариной. Говорили, по стандарту узколобых люмпенов, о машинах, кальянах, тусовках и наркотиках. Обсуждали перспективы свалить из страны.

Влад намеревался уехать в Америку за той самой мечтой, о которой грезят все мальчики с бритыми висками. Он был уверен, что его рэп будет кому-то нужен за рубежом… Ха! Стефани сказала, что ей неважно, где жить, лишь бы «праздник никогда не кончался». Да, эта девчонка из тех, кто хочет до самого гроба вести разгульный образ жизни, ни о чём не думать и ни к кому не привязываться… Ха! Федя сказал, что планирует поступить в элитные войска и всю жизнь посвятить службе родине. Как будто такие, как он, могут оказать хоть какую-то услугу отечеству, кроме медвежьей… Ха! Марина заявила, что мечтает путешествовать по выставкам всего мира, но «на деле, конечно, всю жизнь пролежит на диване, смотря сериалы и попивая вино из пакета». Очередная самовлюблённая особа, пытающаяся давить на жалость всех окружающих, включая себя… Ха! Артём же хвастался, что в ближайшем будущем уедет в Москву и станет там «большим человеком». Что ж, туда ему и дорога. Ха-ха-ха!

На часах было уже два ночи, когда Стеф заявила:

– Господа, к нашей дружной компании скоро присоединится ещё кое-то!

– И кто же это? – поинтересовался мудак. – Я его видел?

– Ну да, вроде, – ответила Стеф. – Ты закупался у этого челика травой в конце августа, помнишь?

– Точно, – вспомнил Артём. – Его, кажется, Слава зовут, да?

Стеф кивнула головой.

– Вот сейчас он мне написал, что с тусы едет, не знает, куда податься. Ну я ему и предложила к нам присоединиться.

Услышав такую новость, я тут же загорелся энтузиазмом.

– Так что, у него, наверно, можно будет вырубить? – спросил я у Стеф.

– Ну, Слава, конечно, не писал этого, но у этого чувака всегда с собой вес, это я точно знаю. Кстати, он должен приехать с минуты на минуту, – ответила она, взглянув на часы.

– А что у него с собой есть-то?

– Трава, полагаю, как всегда.

– А у тебя тот бонг остался? – запив очередную стопку соком, поинтересовался Влад.

– Который с чёрной такой надписью? Нет, его разбил Дима, – ответила Стефани, – но зато есть другой, недавно купила.

Она пошла в спальню и достала из старого темно-коричневого платяного шкафа стеклянный цилиндр с расширением на конце, где был нарисован лист конопли, и маленькой трубочкой сбоку – стандартный бонг, ничего замысловатого, ничего оригинально, но и ничего лишнего. Пойдёт.

– Вот, зацените, – произнесла Стефани, демонстрируя нам своё приобретение.

– Да, неплохо, – взял вдруг слово Артём. – Но, пока Слава не приехал, может, выпьем ещё?

– Базар, братан, – поддержал его Федя.

Мы разлили отраву, разлили сок, немного разлили на стол и продолжили бухать и вести «интеллектуальные» беседы. Разговор шёл довольно бодро, обсуждали всякую дребедень, вроде машин, одежды, работы и прочих интересов стандартных людей. С каждой стопкой мне становилось все менее и менее противно общаться с этими деградантами, всё проще уживаться с маской, и всё ближе я был к постели Стеф.

Но вот, спустя пять тостов с долгими перерывами на болтовню, раздался долгожданный звонок в дверь – это был Слава. Стефани проводила его к столу и познакомила со всеми.

Типичный барыга: худощавый семит с каким-то безумием и одновременно загадочностью в глазах. Он носил чёрный бадлон с узким горлом, заправлял его в мрачно-синие брюки на стандартном ремне и явно знал что-то такое, о чём никто из нас даже не догадывался. Его вечно чуть прищуренные карие глаза с расширенными бог знает от чего зрачками явно что-то затевали. Но при всём при этом выглядел Слава совершенно безобидно, словно маленькая ящерка, выглядывающая из тени. Говорил данный персонаж обрывочно, а смеялся всегда как будто наигранно. В нашей с Артёмом игре он не участвовал, но вёл какую-то свою, одному ему ведомую, в которой, скорее всего, сам себе и был соперником, а победитель наверняка не подразумевался. Да, Слава – типичный барыга.

Позволю себе небольшое отступление – очень уж мне нравится эта тема… Только Петербург – портовый город, достать наркоту здесь проще простого. Даже прогуливаясь по району, изредка проверяя водоотливы и перила, можно найти чью-то закладку[26]. На сленге такой процесс называется «шкуроходство». Одно время я даже хотел торговать травой, но после того, как пару моих хороших знакомых на этом деле поймали, всё желание отпало. Правда, теперь с подобным видом досуга всё стало гораздо сложнее: сайты закрываются, закладки стерегут менты, постоянно делаются контрольные закупки, барыг сдают их покупатели, чтобы отделаться от мусоров штрафом, цены на всё взлетели. Но, что поделаешь, – нет рая на земле, где можно было бы свободно принимать что хочется.

Думаешь, я плохой человек, раз так считаю? Может быть, но мне это нравится. Мне нравится быть порицаемым. Ведь есть и «нормальные люди», и их, поверь, большинство.

В 18 лет они набивают первую татуировку – думают, это делает их взрослыми. В 19 – устраиваются на первую работу – думают, это делает их независимыми. В 20 съезжают от родителей – думают, это делает их свободными. В 23 женятся – думают, это делает их счастливыми. В 25 заводят ребёнка – думают, это делает их значимыми. В 27 получают повышение – думают, это делает их успешными. В 30 решают завести ещё одно «чадо» – думают, это спасёт их брак. В 32 записываются к психологу – думают, это победит их депрессию. В 35 ходят на пикап-тренинги – думают, что не всё ещё потеряно. В 38 проводят отпуск на море – думают, это поможет им забыть об ипотеке и алиментах. В 40 становятся хроническими алкоголиками – думают, это заглушит их боль. В 43 покупают кота – думают, он спасёт их от одиночества. В 45 пропивают последние деньги – думают, перестают быть рабами капитализма. Ну а в 46 они вешаются – думают, это остановит их страдания.

Они считают, что отношения должны быть только серьёзными. Что любви с первого взгляда не существует, но у них, видите ли, исключение. Считают, что каждый сам кузнец своего счастья, сила и труд всё перетрут, а мечты сбываются. Считают, что нужно любить своё государство, но политика не для них. Считают, «чем дороже, тем лучше», «чем популярнее, тем лучше», «чем моднее, тем лучше». Считают, что отечественные вещи некачественные, продукты – невкусные, а одежда – некрасивая, но только если это не «традиционное», «исконно-русское» или «как в старину». Считают, что война – это плохо, но каждый мужчина должен отслужить в армии. Считают, что мир не делится на чёрное и белое, но добро всегда побеждает зло. Считают, что лучше всего лечится народными методами, а прививки – это яд. Считают, что им наплевать на мнение окружающих, но при этом одеваются модно, пахнут приятно, а ведут себя прилично. Считают, что их ненавистники просто им завидуют, а «как аукнется, так и откликнется». И, ко всему прочему, считают, что наркотики – это плохо. Так вот, я лучше перепробую все наркотики мира и умру от передоза прямо здесь, за компьютером, чем стану одним из «нормальных людей».

Но я, как всегда, отвлёкся от повествования. На чём мы остановились? Ах да, Слава вошёл в комнату, познакомился с присутствующими и тут же достал из чёрного кожаного портфельчика, какие обычно носят офисные клерки, стеклянную ампулу и высыпал в рот её содержимое.

– Так, – возмутилась Стеф, – ты же говорил, что всё закончилось?

– Ну, – развёл руками Слава, – теперь точно закончилось.

Решено было взять 3 грамма, на шесть человек. С каждого вышло по 500 рублей – вполне демократично. Мы собрали деньги, отдали Славе, тот убрал их в кошелёк и достал из портфеля пакетик травы и маленькие весы, после чего отломил пару кусков, взвесил ровно три грамма и протянул Стефани. Один в один – продавщица из мясного отдела.

События принимали всё более интересный оборот, особенно если сравнить с теми нелепыми стишками в начале вписки. Стеф поместила зелёных малышек в гриндер[27], перемолола, затолкнула в бонг и мы, наконец, раскурились. Трава была очень кстати – моё отвращение к собравшемуся здесь сброду почти улетучилось, вместо этого появилось безмятежное безразличие. Даже, можно сказать, некое приятие всего и растворение в умиротворении. Да, определённо, наркотики – это плохо.

Разговор тоже приобрёл совершенно иную окраску, стал более размеренным и спокойным. Обсуждали природу, погоду, насущные дела и отношения. Слава в основном молчал, пялился в одну точку, трогал предметы и плавно водил руками перед лицом, но изредка вставлял какое-нибудь абсурдное высказывание или ироничный комментарий. Пить перестали.

За болтовнёй незаметно пролетела ещё пара часов. К этому времени все, за исключением, естественно, Славы, начали потихоньку отрубаться. Трава кончилась, на остатки водки было как-то наплевать, даже сигареты были на исходе – все обстоятельства говорили о том, что пора на боковую. Вообще-то, к этому моменту я уже должен был полностью охмурить Стефани и лечь с ней отдельно ото всех, но, то ли из-за скуренной травы, то ли от сильной усталости после рабочего дня, мои потуги ограничились лишь прикосновениями, так что соитие мне сегодня не светило. Зато светил приятнейший сон. Будучи сильно накуренным, отсутствию секса я не слишком расстроился[28], мне, скорее, хотелось наконец лечь в уютную кровать, прижаться щекой к мягкой подушке, укрыться теплым одеялом и смотреть цветное телевидение нетрезвого воображения на экране сомкнутых глаз.

Надо сказать, моё желание вскоре было исполнено, хоть и не во всех подробностях. В полпятого утра решено было всё-таки пойти спать, и надо было решить, кто куда ляжет. На диване в гостиной, который пришлось предварительно разложить в подобие двуспальной кровати, расположились, тесня друг друга, Артём, Федя и Влад, на постели в спальне улеглись я, Стефани и Марина[29], а Славе, ввиду его состояния, сон был без надобности – он ушёл на кухню, включил какую-то музыку на телефоне и начал одиноко танцевать, сменяя резкие движения эпилептика на плавные, будто балетные, па.

Поначалу всё было просто идеально: я прижался к Стеф так близко, как только мог, чему она (спасибо большому количеству выпитого алкоголя и моей блестящей харизме) совершенно не противилась, сон мягко пробивался в мою голову, прихватив с собой нежный запах женских духов и шампуня с цитрусовыми нотками, только алкогольное головокружение портило идиллию. Но только я начал наслаждаться сновидением, прямо мне в ухо раздалось короткое: «Эрл!» С огромным трудом я открыл глаза и сразу же им не поверил: надо мной навис Слава и, наклонив голову чуть набок, не отрываясь пялился в глаза.

– Эрл, Эрл, проснись, – нервно шептал он.

– Да проснулся я! Чего тебе надо? – вяло и одновременно раздражённо спросил я.

– Вопрос: тебя правда зовут Эрл? В смысле, это же американское имя.

Тут я всё понял – Слава загнался.

– Да, – подтвердил я, пытаясь отойти от сна. – Действительно Эрл. Почему? Спроси у моих родителей. Видимо, взбрело им что-то в голову.

– А ты можешь, ну, показать свой паспорт, или там права, или студенческий? – не отставал Слава.

Я очень хорошо знал наркоманов и наркотики и знал, что этот молодой человек от меня просто так не отвяжется, поэтому продемонстрировал ему свой паспорт, который, к счастью, всегда ношу в кармане джинсов, чтобы при необходимости предъявить продавцу. После этого Слава, наконец, отстал, и я заснул уже окончательно.

Это сновидение я запомнил достаточно хорошо, и мне даже хочется тебе его рассказать. Просто ради забавы, хоть я и не особо понимаю людей, которые вечно делятся своими грёзами.

Знаешь, писатели часто включают в свои произведения сны героев, но делают они это, скажу я тебе, крайне нереалистично. Ради тонких метафор, раскрытия характера персонажа и всякого такого прочего они создают совершенно реальный, обоснованный, логичный сюжет, при этом совершенно забывая о том, что в снах ничего никогда не бывает закономерно.

Сны – это царство абсурда и нереальных вещей. Там правит хаос, там обитает такое, что и вообразить сложно, там оживает нереальное, там открывается другая сторона реальности, там получает свободу феерическая фантасмагория. И всё это никаким образом не может существовать в вещественном мире. Но я, слава богу, не писатель и такой ошибки совершать не буду.

Так вот, приснилась мне полная дребедень. Я был у себя на кухне и постоянно слышал раздражающий звон старого советского телефона. Потом пробел – ничего не помню. Следующая вспышка – я уже стою посреди каких-то шизофренических боевых действий. Представь только, вокруг меня происходило сражение еды. Вспоминаю, до сих пор смешно. Вроде бы здоровая пища воевала против вредной, или что-то такое. А я всё искал этот несчастный телефон.

Да уж, нужно меньше курить…

День последнего солнца

Раздражающий звук будильника. Лень. Апатия. Гул в голове. Стандартное похмельное утро. Разбудила меня Стефани со словами:

– Уже час дня, вставай, пойдём покурим.

Эта фраза так сильно ударила меня по голове, что я потерял всякую возможность спать дальше. Дело в том, что день рождения, который я должен был вести, начинался в два, но мы с Лидией условились встретиться за десять минут, чтобы всё заранее обсудить, а квартира, куда мне надо было ехать, находилась чуть ли не на другом конце города. Осознав всё это, я резко вскочил с кровати… Это было ошибкой. Голова заболела так, будто вчера я всю ночь долбился ей об стену, а сегодня кто-то скинул на неё же рояль.

– Что такое? – взволнованно спросила Стеф, увидев мои страдания. – Похмелье нашло?

– Да, не то слово. Блин, мне ещё к двум часам на работу, – промямлил, держась за голову, я.

– 23 года человеку, а он ведёт себя как шестнадцатилетний с похмельем сорокалетнего, – сострила Стефани.

– Ты бы вместо шуточек мне таблетку, что ли, какую дала, – возмутился я.

В этот момент в комнату вошёл Федя с банкой пива, которую, видимо, кто-то купил с утра.

– Вот – лучшее лекарство от похмелья, – на удивление точно подметил он, протягивая мне живительный эликсир.

– Ох, спасибо тебе большое, – поблагодарил я Федю.

Это, наверно, была одна из немногих искренних моих фраз за всю вписку.

– Да не за что! – махнул рукой Федя. – Считай это благодарностью за вчерашнюю помощь.

«Удивительно, – подумал я, – этот идиот до сих пор считает, что я ему помог». Стеф всё-таки принесла мне таблетку от головы, я запил её пивом и более-менее оклемался. Затем, по классике, все пошли курить… Все, кроме Артёма.

– А где Артём? – Спросил я.

– А, – озлобленно и с отвращением ответил Федя, – этого гомосека мы вышвырнули ещё ночью.

– Что? – удивлённо нахмурил брови я. – За что? Зачем? Ч-чего?

– Ночью я пошёл попить, – разъяснял Федя, – а этот петух ко мне подходит, хватает за задницу и говорит, блин: «Федя, не хочешь завтра сходить куда-нибудь?» Тьфу! Даже вспоминать противно!

– Чего-чего? – ещё больше поразился я. – Он что, голубой?

– Да, блин, вот именно! Гей, гомосек, петух – как хочешь называй, суть одна! – всё больше зверел Федя.

– Да ладно? Вот те раз! А по нему и не скажешь… Ну, а ты что сделал?

– Что сделал? Что сделал?! Втащил ему с локтя и выставил за дверь – чтоб ко всем чертям катился!

– И куда он покатился? – из чистого любопытства поинтересовался я.

– Ко всем чертям и покатился! Тебя ебёт что ли, куда он пошёл?! – Федя совсем завёлся, последний вопрос явно был лишним. – Главное, что подальше отсюда!

– И ведь по нему, действительно, не скажешь! – вставил Влад. – Вроде нормальный парень, Феде помог.

Эта информация буквально ввела меня в ступор. «Как так? – думал я. – Он же пытался подцепить Стефани, он же пытался конкурировать со мной за место в социальной иерархии ради девушки… Или парня?! Нонсенс! Я же точно был уверен, что конкурирую с ним за Стефани! Неужели я ошибся?! Неужели я всю ночь заблуждался и пытался побороть несуществующего противника?! Неужели я неправильно прочитал человека?..» Да, в тот момент мои шаблоны конкретно порвались. Да что там – даже моя самооценка резко упала, а это случается ой как нечасто. Но я не из тех людей, что просто ходят и бичуют себя из-за ошибки. Очень быстро я собрался, принял свой промах и сделал определённые выводы.

– Ладно, давайте, пожалуй, оставим эту тему, – надо сказать, очень вовремя вмешалась Марина. – Эрл, ты говорил, что спешишь куда-то. А куда, если не секрет?

– На работу, – с натугой ответил я. – Аниматором, на день рождения одного парнишки.

– Ой, как это мило, – завизжала Марина. – Наверно, так классно работать с детьми.

Придумывать какие-то сложные сентенции и конструкции у меня не было сил, так что я просто соврал.

– Ну да, не жалуюсь…

– Ладно, удачи тебе там! – хлопнула меня по плечу Стефани.

Все докурили и бросили бычки в мусоропровод. Ребята попрощались со мной и ушли обратно в квартиру, ну а я начал своё увлекательное путешествие в ад. Начиналось оно, по традиции, с лифта. «Везёт этим бестолочам, – думал я, ожидая вертикальный гроб. – Сейчас, наверно, купят ещё пива, покушают, может, раскурятся даже, а мне с молокососами страдать до вечера… Чёртов капитализм!»

Я шёл по улице через промозглую зимнюю метель, принимая лицом подушечки снега. Ледяные узоры таяли на мне, будто на раскалённой печи. Озираясь по сторонам, я видел те же самые хмурые, унылые лица, что и вчера… что и неделю назад… что и всегда. И, собственно, моя физиономия мало чем отличалась от всех этих «проходящих мимо». Если честно, я был ровно таким же, как они: такой же ленивый, апатичный, недовольный мудак.

Да, это я, наверно, самый честный автопортрет в моей жизни. И вот адская машина метрополитена распахнула свою зубастую пасть и поглотила ещё одного заплутавшего путника. Пересадка и до третьей станции с конца. Осторожно – двери закрываются. Чу-чух-чу-чух!

Не стану в этот раз сильно распыляться про обывателей, про свинячьи морды, про отвращение и тому подобное – все слова уже сказаны. Просто знай, ничего не изменилось. Да и вряд ли когда-нибудь изменится. Последнее изменение произошло, когда… впрочем, лучше тебе не знать.

Что вообще может измениться? Я же живу в России, пусть даже и в культурной её столице. Русский дух остаётся всегда. И это не то, о чём толкуют по телевизору, не то, о чём горланят с трибун правительство и прочие подобные лицемеры, – это просто Россия, родина, какой она является на самом деле, без купюр и без прикрас. Это не берёзки, это не мишки с балалайками, это не хвалёная русская водка, это даже не размалёванные матрёшки, сидящие на строгой диете, обладающие «талантами во всех сферах» и ведомые «высоким стремлением» отдохнуть в Эмиратах. Нет, Россия – это унылая, заплывшая жиром и дигрессией рожа, спешащая на ненавистную работу, чтобы обеспечивать ненавистную жизнь ради непонятно чего. Это рожа, очень давно потерявшая всё ценное и дорогое, рожа, с трудом проживающая остаток своей никчёмной жизни. Пьяная свинячья рожа, подсознательно, втайне от самой себя, мечтающая о смерти… Это моя рожа. Может быть, для кого-то это покажется слишком жёстким, слишком пессимистичным, слишком мрачным, но не для тебя, ведь ты – всего лишь компьютер, преданно ожидающий своего часа в углу комнаты. И я полностью с тобой солидарен. Иногда и я чувствую себя вот таким вот компьютером. А порой, честно сказать, мне даже приятно, что моё пристанище именно здесь – в этом пыльном, замусоренном, пропотевшем выхлопными газами углу. Может быть, в глубине души я патриот?

Хотя, возможно, до этой моей белиберды даже дойдут человеческие руки. Конечно, это маловероятно, но мало ли, надо учитывать все варианты развития событий. Вдруг кому-то, кроме доктора Пе, посчастливится читать этот бред сумасшедшего. Может быть, мой врач решит показать эту писанину своим друзьям или родственникам. В любом случае, если ты, читатель, являешься человеком, при этом не моим психоаналитиком, наверное, настало время обратиться к тебе. Пожалуй, я даже выделю для этого отдельный абзац.

Итак, дорогой читатель, хочу сказать тебе напрямую, раз уж выдалась такая возможность. Знай, однажды ты умрёшь и превратишься в ничто. В абсолютное ничто, понимаешь? Так что делай что хочется[30]. Правда, ты можешь делать что угодно, можешь стать кем угодно[31], в этом мире нет объективных зла и добра, нет абсолютно правильных ценностей, нет единой идеи, есть только прозябание в бесконечности непонятных вещей, которые человек пытается как-то осмыслить. Однако знай, есть одна вещь, которую объективно не стоит делать никому ни при каких условиях, – это дальнейшее прочтение моего «дневника». Сегодня только суббота, прошло всего несколько дней с того момента, как я принялся писать ежедневник, но, как видишь, тут уже много шизофрении, шизофазии, неоднозначности и жести, но что поделать – такова моя судьба. Поверь, друг мой, дальше будет только хуже. Хоть я и не обладаю даром ясновидения, могу предположить на основе логических выводов, что эта писанина со временем будет становиться всё непонятнее, всё психоделичнее, всё страшнее и вместе с тем, глупее, так что читай на свой страх и риск… Что ж, ты всё ещё со мной? Ну смотри, я предупреждал…

Итак, вернёмся к моему рассказу. На часах было уже без двадцати два, я сломя голову мчался к назначенному дому и был уже почти у цели, как вдруг мне перешёл дорогу чёрный кот с белым пятном на лбу. Я, естественно, не верю в приметы, но этот пронзительный взгляд и зрачки, похожие на наконечник стрелы, поразительно напомнили мне того самого хвостатого пушистого бродягу, что попадался мне на глаза вчера вечером на другом конце города. Скорее всего, это просто совпадение, но, честно признаться, мне опять захотелось его взять. Однако ситуация вновь оказалась совершенно неподходящая – не идти же мне с ним на работу… Ну ничего, мохнатый, попадись ты мне ещё раз, обязательно заберу домой. Знаешь, Джон, у многих великих людей были коты: Бродский, Летов, Билл Клинтон, Стивен Кинг и прочие. Что бы это могло значить?..

Запыхавшись, как мустанг, проскакавший полмира за одну ночь, я наконец поднялся на нужный мне этаж. Ровно два часа дня. Открываются двери лифта. Я тут же встречаюсь глазами с Лидией и направляюсь ей навстречу. В голове с бешеной скоростью проносятся отмазки: пробки, авария, ЧП. «Нет, – думаю, – всё не то. Когда врёшь, нужно исходить не из общих понятий логики, а из личных качеств жертвы лжи. Лидия – повёрнутая на религии и детях мамаша, «овуляшка», как сейчас модно таких называть». Я тут же смекнул, что лучше всего на неё повлияет «трогательная» история про какого-нибудь ребёнка. Следуя такой логике, буквально за долю секунды до провала, мой мозг сгенерировал идеальную историю, которую я и поведал Лидии.

– Добрый день, – пробормотал я, ещё не до конца оклемавшись от марафона, и тут же добавил, не дав собеседнице даже поздороваться. – Простите, ради бога, за опоздание! Я знаю, что должен был прийти на двадцать минут раньше, но, видите ли, мой младший братик[32] вчера очень сильно заболел: проснулся ночью и давай реветь, маму звать. А мама на работе, в ночную смену, чтобы прокормить семью как-то – папка-то мой нас бросил. Так вот, подхожу я к братику, начинаю успокаивать, мол: «Тише, тише, я рядом, а мама скоро придёт». Измерил ему температуру – 38, представляете, всю ночь обтирал его разными народными средствами – вот и проспал с утра. Когда открыл глаза, был уже час дня, ну я за голову схватился, братика быстро покормил, ноги в руки и к вам. Ещё раз извините сердечно.

Тактика сработала, как часы. Ещё бы, больной ребёнок, мать-одиночка, работающая на износ, «народные методы» и благородный старший брат – удар сразу по нескольким болевым точкам. Лидия тут же растаяла:

– Бедный ребёнок! Надеюсь, ему стало лучше? – взволнованно спросила она.

– Да, значительно – народные рецепты помогли, – ответил я. – Надеюсь, я не сильно испортил праздник своей непунктуальностью и вы не держите на меня зла?

– Что вы, что вы? Как можно? Ребёнку же плохо стало. Конечно, нужно помочь! – продолжала жалеть меня Лидия. – Знаете, в наше время очень редко можно встретить такого заботливого и доброго человека, как вы, особенно среди молодёжи…

– Спасибо за тёплые слова! Но, я думаю, нужно начинать мне готовиться к празднику, время не ждёт… – с улыбкой произнёс я, добавив: – А дети – тем более!

Лидия рассмеялась, вручила мне ту же самую сумку, что и вчера, с тем же самым костюмом, большой мешок с подарками и планшет с программой мероприятия и моими репликами. Одевшись и выучив скромный сценарий, я было подумал, что попал в «День сурка», но убедился в обратном, как только вошёл в квартиру.

За неказистой чёрной металлической дверью, прямо с порога, в прихожей, меня встретил роскошный интерьер: расписные обои серебряного цвета, мраморный пол, замысловатая люстра, выглядывающая из открытой двери. Я будто бы очутился в замке или имении богатого дворянина девятнадцатого века. Сперва я удивился, увидев такое богатство в подобном районе города, но потом вспомнил, какой подарок эта семейка принесла вчера.

Я повесил куртку на узорчатую резную петельку, переобулся в высокие сапоги с застёжками из своего костюма, ещё раз повторил сценарий и реплики, вздохнул и пошёл в гостиную. На этот раз мне не нужно было ждать сигнала, просто войти, поздравить именинника и рассказать нелепую историю, придуманную Лидией, по всей видимости, за остаток вчерашнего вечера.

Гостиная была обставлена ещё более богато, чем прихожая. Роскошный белоснежный диван с затейливыми деревянными ножками, скрученными на конце в бараний рог, искусственный камин с пластиковыми брёвнами и светом, имитирующим пламя, деревянный стол со стеклянной вставкой, шикарная люстра, будто украденная из дворца какой-нибудь принцессы – и всё это было специально состарено. Меня до сих пор интересует, зачем? Из декораций на этот раз была только огромная куча шариков, разнообразные замысловатые надписи «с днём рождения», развешанные тут и там, и тот же самый фон с морем и пляжем, что был вчера, только размещённый на экране большего формата.

Спиногрызов, слава богу, было не так много. Помимо самого виновника торжества, там была одна толстая девочка, которая то и дело хватала что-то со стола и поглощала, совсем юный пацан лет пяти и Даня, вчерашний именинник. «Ну, всё понятно, – подумал я, – сынулька у Лидии типичный лох без друзей, которого никто не любит. С другой стороны, это даже мне на руку сыграло, ведь, видимо, именно из-за одиночества Васи и такого скудного количества гостей меня и пригласили. Спасибо тебе, жестокая детская система социальной иерархии за возможность заработать десять тысяч за вечер».

Но несмотря на это, кавардак, устраиваемый детьми, был ещё больше, чем вчера, а крик стоял такой, что, казалось, скоро начнут лопаться стёкла – уж не знаю, как это выдерживали родители, сидящие за столом, вокруг которого бесконечно носились маленькие дьяволята. Из взрослых, кстати, были только женщины: сама Лидия, Джанин, моя вчерашняя заказчица, размалёванная кошёлка лет тридцати пяти, похожая на китайскую куклу, да толстенная корова с длинными, крашенными в чёрный, волосами, одетая в нелепое, но, видимо, очень дорогое платье. Они без умолку трещали о чём-то своём, попивая элитное шампанское из хрустальных бокалов, закусывая его клубникой, манго, разными экзотическими фруктами и ягодами.

Ненадолго прекращался курятник только тогда, когда их дёргал за рукав один из молокососов. Но лучше бы они этого не делали, ведь в такие моменты начинались абсолютно наигранные и омерзительные «уси-пуси», разговоры детским тоном и прочие нелепые глупости, от которых меня тянуло блевать. Два слова: испанский стыд.

Как только я вошёл в комнату, все сразу на меня вылупились. Что удивительно, в комнате даже повисла мёртвая тишина. Чувствовал я себя, конечно, чрезвычайно глупо, но что поделаешь, десять тысяч на дороге не валяются – нужно было начинать отрабатывать.

– Здравствуйте, юные морские волки! – отчеканил я, прищурив глаз и взмахнув игрушечным мушкетом в попытке изобразить пирата. – Опять меня прибило к вашей бухте! Я уже было начал скучать по нашему вчерашнему путешествию, но птичка на хвосте принесла, что у одного проныры сегодня день рождения! А ну-ка, Васёк, иди сюда, будем тебя поздравлять!

Дети заорали и накинулись на меня, как голодные собаки на кость:

– Дядя пират! Дядя пират! – кричали они в один голос. – Мы тоже по вам соскучились! А где вы были? А как ваш корабль? А команда как? А вы принесли подарки, дядя пират?

– Да, подарки я принёс, – поймал момент я, – но сперва тост! Вы же знаете правила. Итак, Василий, сегодня вы стали на год старше. Уже совсем взрослый джентльмен, а значит, вести себя должен соответствующе: слушаться маму, не шалить, делать уроки и домашние дела!

– Хорошо, дяденька пират, я буду послушным-послушным, – пообещал Вася[33], – только дайте уже скорей подарки, пожа-а-а-алуйста!

Это «пожалуйста» толстяк протянул так раздражающе пискляво, что мне захотелось ему врезать ещё больше, чем обычно. Но, к сожалению, сделать я этого никак не мог, так что лучшее, что оставалось – вручить ему наконец злосчастный мешок. Пухлый именинник тут же накинулся на подарки, словно на какой-нибудь трёхэтажный бургер, я даже испугался, что он мне руку оттяпает, решив, что она тоже полагается ему на день рождения.

Подарков было поразительно много: это и набор машинок, и гоночный трек, и конструктор, и какой-то супергерой, и робот размером в пол-Васи, и модная бессмысленная игрушка, вроде той, что подарили вчера Дане, только подороже, и даже здоровенный вертолёт на радиоуправлении, разве что женщину надувную ему не подарили, хотя не помешало бы. На этот раз никаких возгласов «Это мой!», «Это от нас!», или «Это мы с мамой тебе купили!» не было, все лишь издалека с завистью и тоской в глазах наблюдали за тем, как Вася жадно распаковывает игрушки и вертит их в руках. По всей видимости, большинство подарков, вернее сказать, почти все, были куплены Лидией, и остальные ребята могли только мечтать о подобных вещах.

Теперь мне стало всё кристально ясно. Вася – типичный избалованный тюфяк-оболтус, которого никто, кроме мамочки, не любит, у которого от силы пара друзей (таких же оболтусов). Однако при всём при этом он является личинкой мажора, из которой в скором времени вылупится отвратительная бабочка, разъезжающая на Мерсе, купленном на мамины деньги, слушающая русский рэп и «стремящаяся к вершине». «Хорошо бы прикончить ублюдка прямо здесь, – думал я, пока Вася наслаждался подарками, – вырастет – станет никчёмным мудаком». Но предстоящая награда в десять тысяч вновь убедила меня продолжить развлекать пузатого обалдуя и его друзей.

Программа, надо сказать, была придумана довольно скудная, а в сценарии повсюду было слово «экспромт» или «импровизация». Мы со спиногрызами играли в «шарады», «горячий стул», «крокодил», «мафию»[34] и разные настольные игры. С каждым моментом я ненавидел себя всё больше и больше, хорошо хоть действий и сюжета было не так много, как в прошлый раз, и всё, что от меня по большому счёту требовалось, это изредка произносить фразы вроде «а теперь к следующей пещере» или «с этим справились, идём дальше» во время смены вида активности. За десять тысяч – дело плёвое, если не считать бесконечной ненависти к себе и всем присутствующим.

Правда, был один момент, за который мне особенно стыдно, – это наиглупейшее финальное действие в и без того непомерно идиотском сценарии Лидии. Основная идея заключалась в том, что пират (то есть я) оказывается злым. «Он же разбойник, нарушитель закона – как он может быть положительным? Дети же начнут брать с него пример!» – готов поспорить, именно такой логикой руководствовалась Лидия, выдумывая этот «неожиданный» сюжетный ход.

– А теперь, – воскликнул я, пытаясь изобразить злость и коварство, – я заберу все ваши сокровища и подарки!

Что, ты спросишь, какая была мотивация? А никакой! Как тебе такой вариант развития событий? Иногда вещи просто происходят.

– Но, дядя пират, вы же сами их принесли, – точно заметила девочка, поставив меня на мгновение в неловкое положение.

– Сам принёс – сам и заберу! – ловко выкрутился я. – Где это видано, чтобы пираты подарки дарили, да и вообще добрые поступки совершали?! Я – разбойник, а не благодетель! А ну отдайте сюда все побрякушки!

На благо, дети поверили в моё притворство, и их лица начали стягиваться в печальную и одновременно ошеломлённую гримасу. Причём, что самое главное, маленькие демоны наконец-то хоть на секунду заткнулись. Однако счастье длилось недолго, через пару секунд исступлённого оцепенения ко мне подошёл Вася и подтащил мешок.

– Джек, ты всегда был моим героем… – начал опечаленный толстячок, и на его щеке тут же блеснула слеза.

На такой случай в сценарии было написано: «Не утешать, сохранять образ злодея». На самом деле, это уточнение было совсем необязательно, ведь я и так не стал бы никого утешать.

– Я… я… всегда хотел быть похожем на вас… Так что, если вы настаиваете… Вот, – он протянул мне мешок, вытирая второй рукой солёные ручейки под глазами, – держите. Спасибо, что пришли, я всегда мечтал увидеть вас вживую, и спасибо, что поздравили, и… и…

Тут мальчик не выдержал и расплакался. Ну а я просто стоял столбом с грозным видом и совершенно не понимал, что делать, ведь по сценарию в этот момент должна была вмешаться Лидия и всё исправить. Но нет, толстуха просто сидела и хитро щурилась.

Я уж было подумал, что так и останусь до конца своих дней стоять на этом месте, как британский гвардеец на посту, однако, когда Вася уже чуть ли не утонул в слезах, а все остальные лишь смотрели с грустным видом на пирата-предателя, Лидия всё-таки соизволила пошевелиться. Она резко вскочила со стула, подлетела к своему сынишке, присела на корточки и начала гладить его по голове, приговаривая: «Не плачь, Васечка, сейчас мы вернём твои подарки», – на что мальчик отвечал: «Нет! Нет! Не надо! Если они нужны Джеку – пусть забирает!» Слова своего сына Лидия, видимо, пропустила мимо ушей. С грозным видом она выпрямилась и решительно подошла ко мне.

– Так, мистер пират, извольте объясниться! – рявкнула она, незаметно мне подмигнув. – Сначала вы приносите подарки, а потом их забираете – где это такое видано?! А ну ка отдавайте быстро!

Я смущённо опустил голову и хотел было отдать мешок, как и было задумано в сценарии, но тут к Лидии подскочил заплаканный Вася, начал настойчиво дергать её за подол платья и стонать:

– Нет, мам, нет! Что ты делаешь?! Джек на нас обидится и больше никогда не придёт! Пускай… пускай он забирает мешок.

– Но, сыночек, ты же так любишь подарки, – пыталась достучаться до алчности карапуза Лидия. – Помнишь, на прошлый день рождения как меня донимал: «Скорее, скорее! Подарки, подарки дай»? А помнишь, как мальчику, который хотел поиграть с твоей новой машинкой, затрещину дал? А потом прогнал всех гостей, чтобы насладиться игрушками, помнишь?

– Помню, мам. Но ты не понимаешь, – всхлипывал в ответ Вася, – это же Джек Воробей! Он мой герой! Я всегда мечтал его увидеть… А если ты не дашь ему то, что он хочет, он уйдёт и больше никогда-никогда не вернётся.

Пухлый опять разрыдался. Стало ясно – план Лидии пошёл коту под хвост. Надо было исправлять ситуацию, ибо если бы ребёнок продолжил плакать, я бы точно лишился зарплаты. Почему? Да потому что такие, как Лидия, никогда не признают своей ошибки.

Плана на такой случай в сценарии, естественно, не было, так что пришлось импровизировать. Действовать нужно было быстро и решительно. Я снял устрашающую маску со своего лица, присел на колено и протянул Васе злосчастный мешок сказал:

– Держи, именинник… И прости меня, я очень ошибался. Всю свою жизнь я слыл бессердечным и безжалостным пиратом, но ты научил меня, что в жизни есть вещи важнее сокровищ! Это добро, улыбки друзей и родных и, конечно же, православная вера!

По правде говоря, эти слова были написаны Лидией. Однако произнести их я должен был после того, как толстушка меня «образумит» и героически успокоит Васю, но всё пошло не совсем по плану… Да, да, я ничего лучше не придумал, чем просто закрыть глаза на форсмажор и перескочить на следующий этап.

– П-правда? – засеял Вася. – И вы ничуточки не обидитесь?

«Слава богу, – подумал я, – глупый поросёнок повёлся».

– Нет, что ты! – хлопнул я его по плечу. – Я даже поблагодарю тебя и твою маму за то, что показали мне истинный, праведный путь!

Я сделал неуклюжий реверанс и взмахнул шляпой. Эх, Джонни, хороший актёр во мне умирает.

– Вот! – включилась Лидия. – Другое дело! Наконец-то вы за ум взялись, мистер Воробей!

– Да, и знаете, что?.. – тут я выдержал небольшую паузу, чтобы собраться с духом и сказать ещё более вопиющую глупость. – Я больше не хочу быть пиратом! Я пожертвую все награбленные сокровища, вместе с кораблём, церкви и стану священником!

– Но как так, Джек? – удивился Вася, вытирая слёзы. – Кто же тогда защитит мир от опасности?

– В ближайшие пару десятков лет с этим миром ничего не случится, – весело возразил я. – Ставлю свою шляпу!

Тут Лидия опять взяла слово:

– Ну, по такому случаю можно и торт съесть, а заодно и Васю ещё раз поздравить, да, дети?

– Да-а-а-а-а! – закричали хором личинки и бросились к столу.

Джанин вынесла огромный торт с множеством ягод, разнообразными кремами и помадками, узорчатыми, как обои этой квартиры, боками и десятью свечами по периметру. Вася, как истинный толстяк, захотел побыстрее приняться за поедание этой громадины, так что задул свечи сразу же, как её поставили на стол. Даже желание, наверно, не загадал. Впрочем, оно всё равно бы не сбылось – желания мажоров сбываются не от задувания свечей, а от задувания мозгов родителей. Но это так, очередное лирическое отступление.

Торт разделили специальным ножом – по два куска на каждого, дети тут же принялись поедать сладость, ну а я получил «удивительную возможность» потрещать с разведёнками.

– Может, ещё ненадолго задержитесь? – спросила Лидия, как бы намекая на то, что вообще-то надо бы остаться.

– Да, конечно, – с энтузиазмом ответил я.

Видишь ли, Джонни, когда ты живёшь от халтуры к халтуре, нужно цепляться за любые контакты. В конце концов, никогда не знаешь, откуда прилетит работёнка. Но не жалей меня, я прекрасно живу. Я свободен, понимаешь? От начальства, от коллег, от графика и так далее. Я живу так, как я хочу.

– Вот и отлично, – заулыбалась Лидия, – тогда давайте выпьем!

Мать именинника произнесла тост за своего толстощекого сынишку, пока дети наслаждались тортом и трескотнёй, мы чокнулись и выпили.

– Как вы хорошо меня выручили-то! – похвалила меня Лидия и рассмеялась. – Вот ведь забавный форс-мажор вышел! Жизнь – это тебе не сценарий, на листке бумаги не выразишь, верно?

– Какие красивые слова! – наигранно поразилась Джанин. – Тебе бы книги писать!

«О нет… – подумал я. – Опять разговор об искусстве.»

– Вообще-то я пишу! – похвасталась Лидия.

– О, правда? – ещё сильнее загорелась её подруга. – И что же, позволь спросить?

– Ну так, стишки, рассказики разные… – изображая смущение ответила Лидия. – Знаете, меня даже опубликовывали в одной группе «вконтексте» – она посвящена начинающим писательницам и поэтессам. Но в основном, конечно, я выкладываю своё творчество в «Маргатсин».

– А я думала, там фотографии только, – прокомментировала женщина, похожая на куклу.

– Нет, – усмехнулась в ответ Лидия, – что ты! Это сейчас самая хайповая[35] сеть.

– Ты же ещё стихи пишешь, – вставила свои пять копеек толстуха в безвкусном платье. – Я помню, ты как-то читала мне даже – очень хорошие стихи!

– Ой, точно, стихи! – воскликнула Лидия, хлопнув себя ладонью по лбу.

Затем мать именинника встала со стула, подняла бокал и постучала по нему серебряной ложкой.

– Ребята, – нараспев прокричала она, – минуту внимания! Помимо подарков в мешке, для Васи есть ещё один – он гораздо ценнее и не уместится ни в одну… – она забыла слово. – Ни в одну тару! Дорогой мой сыночек, я написала стихотворение специально в честь твоего юбилея и хочу, так сказать, продекламировать его!

«Этого ещё не хватало, – промелькнуло у меня в голове. – Мало мне было вчерашних тупорылых быдлятских стихов, так теперь придётся слушать тупорылые стихи разведёнки с раздутым самомнением». И почему это сейчас каждый первый уверен, что является талантливым поэтом, писателем, художником, фотографом или хер ещё знает кем? Все эти люди сто лет назад благополучно сеяли бы пшеницу и доили коров. Чего им на жопе-то не сидится, не терпится ей жидко погадить кому-нибудь в уши или глаза?

Однако мои мысли совершенно никого не интересовали, ибо, естественно, не были высказаны. Лидия, достав из тумбочки в спальне розово-голубую открытку с зайчиками и котятами[36], принялась зачитывать свой «опус». И, да, я опять постараюсь его воспроизвести – в очередной раз, так сказать, поделюсь с тобой очередной своей душевной травмой. Итак, стихотворение толстухи звучало примерно так:

Мамаши радостно захлопали, чокнулись и выпили. Меня чуть не стошнило. Не от алкоголя, естественно, а от стихотворения. Я, конечно, слышал всякое дерьмо (взять хотя бы стихи Влада), но такое отвратительное – впервые.

Далее говорили о всякой женской ерунде, вроде одежды, телефонов, дорогих машин, мужиков, которые, естественно, «все козлы», салонах красоты, всяких шоурумах, отпусках на море и прочей ерунде. Я изредка вставлял свои пять копеек, чтобы казаться веселым и доброжелательным, а сам считал секунды до окончания всего этого ужаса. Раз пять мы с Лидией и Джанин выходили на лестничный пролёт, чтобы покурить и поговорить о ещё более глупых и бессмысленных вещах вроде отношений, современного поколения, воспитания детей, религии и так далее. Но вот гости уже начали собираться, и я понял – пора просить полагающиеся мне деньги и двигать подальше от этого притона для умалишённых.

– Ну что, все уже уходят, пожалуй, и мне пора, – начал я.

– О, понимаю, у вас там братик больной, маме нужно помогать. Вы, наверно, хотите свои деньги, верно? – догадалась Лидия.

– Да, было бы неплохо, – улыбнулся я.

– Конечно, конечно, сейчас.

Лидия достала из белоснежного деревянного комода, стоящего в углу, конверт и протянула мне. О, этот момент, когда я наконец увидел свои деньги… Без сомнения, лучшее мгновение дня! Вот плоды моих стараний, то, ради чего я несколько часов терпел детский визг, играл в идиотские игры, выслушивал дебильные разговоры и восхищался талантом Лидии. Это был ад, но оно того стоило. Помнишь, что я говорил тебе про свободу? Это цена, которую я за неё плачу.

Довольный и удовлетворённый, я пошёл в коридор, снял костюм и стал напяливать уличную одежду, мечтая поскорее покинуть это злополучное место. Но не тут-то было. Ко мне опять подошла Лидия и сказала:

– Я так рада, что решила нанять вас! Говорила мне Джанин, с аниматором веселее, а я не верила, представляете? Но, думаю, дело в человеке, дело в вашем профессионализме!

Деньги уже были получены, так что играть в доброжелательного милого парня не было смысла, и я лишь кивнул.

– В общем, спасибо вам огромное, Эрл, без вас было бы совсем не то! – не унималась Лидия. – Да и Вася, надеюсь, отучится брать пример с этих злобных пиратов из западных фильмов… Знаете, а давайте я ваш номер запишу и, если ещё праздник какой будет, сразу буду знать, куда обращаться. Что скажете?

В этот момент я ещё больше стал ощущать себя проституткой, однако почуял вероятность будущего заработка и, понимая свою постоянную нужду в деньгах, продиктовал Лидии свой мобильный.

Мы попрощались и, в кои-то веки, я перешагнул-таки порог этой злосчастной квартиры. Я спустился на лифте и, немного пошатываясь от алкоголя, зашагал домой, пытаясь забыть всё, что произошло за этот день.

Однако такой возможности, к большому сожалению, не представилось. Ненависть и отвращение к людям, с которыми мне только что не посчастливилось общаться, желание массово скидывать в открытый космос всех подобных им, мучили меня всю дорогу до дома.

Лидия – типичная разведёнка, которая живёт на алименты. Сытая свинья, обиженная жизнью и пытающаяся сублимировать различными способами: от интерьера квартиры и выбора одежды до «стихосложения» и воспитания сына. Вот только в каждом из этих способов она проявляет максимум лицемерия и глупости. Выбирая обои, потолки и одежду, она отдаёт предпочтение только самому дорогому, ведь доминировать больше не в чем, а чувствовать себя значимой хочется, к тому же других критериев качества Лидии не найти. В воспитании ребёнка и сочинении стихов она руководствуется только собственными знаниями, находясь в полной уверенности в своей правоте. На самом же деле знания эти гроша ломаного не стоят. Нет, правда, ты подумай, лечить сына «народными методами» и гомеопатией, навязывать ему своё мировоззрение, да ещё и настраивать против его же кумира – это не назовёшь иначе, чем «свинство». А её «стихи» на уровне детского сада вообще обсуждать нет смысла. Не подумай, что мне есть дело до искусства, а тем более до детей, просто действует на нервы уверенность Лидии в своей правоте при всём этом.

Причём больше всего удручает тот факт, что Лидия и её окружение – типичные представители тех самых «нормальных людей», о которых я говорил ранее и которых, как ты помнишь, большинство. А теперь вообрази, что творится с этой планетой, если в большинстве домов обитают такие упыри или даже хуже. С другой стороны, мы все рано или поздно умрём, а в могиле тебе нет дела до того, что происходит наверху. Пусть даже десятки бомб разнесут всю планету на куски, пусть даже сотни миллионов Лидий губят жизни своих детей – побоку.

Не понимаю, почему такое количество людей боится смерти? Ведь она разом избавляет тебя от всех проблем и забот, приносит абсолютный покой и бесконечную безмятежность. Я считаю, при нынешнем положении дел, когда весь земной шар превратился в один огромный сумасшедший дом, единовременная смерть для всех и каждого – лучший исход. Только так можно наконец добиться абсолютного равенства между людьми, отсутствия насилия, войн, убийств, лжи и вообще всякого зла, только так можно навсегда успокоить всех непринятых, отвергнутых, брошенных, обиженных, одиноких, рыдающих, только так можно восстановить справедливость и дать планете, наконец, от нас отдохнуть и, возможно, через миллиарды лет породить новую цивилизацию.

А для того чтобы цивилизация эта превзошла нашу и не совершала тех же ошибок, необходимо перед глобальной смертью любыми способами законсервировать лучшие плоды науки и культуры на чрезвычайно длительный срок. Есть ли смысл в развитии населения Земли при бессмысленности всего сущего или нет – это уже другой вопрос. И обсуждать его, как по мне, бесполезно, ведь если этого самого злополучного смысла действительно нет ни в чём, то его нет и в данной теории, а значит, её можно не учитывать – Бритва Оккама[37]. Ты, наверное, спросишь, почему в таком случае я не убью себя? Отвечу очень просто: во-первых, это больно, а во-вторых, бессмысленно, если со мной не сгинет вся планета.

С такими мыслями я возвращался домой, проходя мимо рекламных постеров, панельных домов, магазинов, баров и кафе с нелепыми названиями и, конечно же, тысяч стандартных унылых лиц русской действительности. Такого рода окружение, особенно на фоне пережитого сегодня идиотизма, вгоняло меня в серьёзную депрессию. Но ещё большую тоску нагоняли мысли о будущем. Нет, не сопливые страдания о смысле жизни, собственной никчёмности, потерянной любви и так далее, а один единственный вопрос: «На что я буду жить, когда заработанные на выходных деньги закончатся?»

В голову решительно ничего не лезло. В офисе, по некоторым причинам, я работать не могу, ничего сверхъестественного делать не умею, родственников нигде нет. Единственным приемлемым вариантом оставалась анкета в интернете, однако по поводу неё мне не звонили уже лет сто. Есть, конечно, ещё общепиты, рестораны, различные магазины, но работать там я считаю ниже своего достоинства, хотя, если уж совсем будет не на что жить, придётся работать где придётся. К тому же после сегодняшних «игрищ» ниже падать уже некуда. Может, к доктору своему устроиться секретарём? У него вроде дочка симпатичная, можно подмазаться. Я, правда, совершенно забыл, как её зовут, и внешность толком не помню, но уверен, что милашка заигрывала со мной не один раз. Странная амнезия напала на меня последнее время.

Я думал обо всём этом, ехал в полупустом вагоне метро, смотрел на всё те же унылые лица, о которых говорил тебе не раз и которых с каждой станцией набивалось всё больше и больше. Стандартное окончание рабочего дня, стандартная жизнь в России.

Но знаешь, что донимало меня больше всего, Джонни? Долбаный пират… С каждым шагом, с каждым своим вздохом, с каждой новой мыслью я всё больше убеждаюсь, что я и есть этот хренов пират. Костюм не снимается, понимаешь, Джонни? С некоторых пор я стал долбаным пиратом.

Но вот, спустя двадцать минут испытаний морозным питерским вечером, я, наконец, добрался до своей квартиры. «О, заветная входная дверь, о, чудесная холостяцкая берлога, о, божественный бардак, как я скучал по вам все эти долгие выходные», – пронеслось у меня в голове. Я разулся, скинул куртку, повесил её на крючок, тут же поспешил в гостиную и плюхнулся в кресло. От долгожданного наслаждения я даже закрыл глаза и пару мгновений просто сидел в такой позе.

Из сладостной нирваны меня вырвала одна простая, но очень колкая мысль: «Чёрт возьми, я забыл отдать сумку» … Открыл глаза – всё подтвердилось… Я. Забрал. Сумку. С костюмом.

Как вообще можно было не заметить долбаной сумки на плече? Иногда мне кажется, что я наблюдаюсь у доктора не просто так. С другой стороны, Лидия ведь тоже не заметила, что я унёс реквизит. Но это и неудивительно, она ведь не самый умный человек на земле, мягко скажем. Я даже подумывал присвоить костюм себе, но тут же смекнул, что моя заказчица с её самолюбием никогда не подумает, что сама потеряла сумку, к тому же она мой потенциальный клиент в будущем, так что лучше всё же вернуть. Думаю, завтра-послезавтра пересекусь с ней и всё отдам. А жаль, в детстве мне очень нравились пираты.

Размышляя над всем этим и прикидывая степень своего сумасшествия, я вдруг вспомнил о таблетках. Доктор П несколько дней назад прописал мне какой-то новый препарат. Он сказал пить ежедневно в течение трёх дней, но из-за долбаного алкоголя и наркоты я ни хрена не помню, когда это вообще было. Я посмотрел в аптечке, проверил все полки в доме, перевернул вверх дном всю квартиру, но таблеток нигде не оказалось. «Наверно, – подумал я, – мой курс уже закончился. Док что-то такое говорил, что последний день будет “необычным”. Может, поэтому мне так память отшибло? Тем лучше. Возможно, этот кретин, наконец, поймёт, что я адекватный, и отвалит со своим дневником».

Делать было, как обычно, нечего, и я решил сесть за дневник. И вот только я завёл диалог с тобой, Джонни, только начал описывать свой сон, как меня снова посетила одна простая, но очень колкая мысль. «Чёрт возьми, – подумал я, – да я ведь забыл отослать доктору П отчёты за последние… Твою мать, да сколько я вообще не писал ему?» Дабы исправить эту ошибку, я зашёл на почту и скинул ему этот самый документ. Без последнего дня, правда, ведь на тот момент я только начал его писать, но, надеюсь, доктор меня простит.

Прости, что опять отвлёкся, Джонни. Представляешь, мне только что позвонила Бека! Сама позвонила, прикинь?! Да не просто поговорить – она прямым текстом и без лишних намёков предложила свой визит. «Нам нужно увидеться… Эрл. Срочно», – так она сказала. Джекпот, Джонни! Уж не знаю, что у неё на уме, девушки так прямо мне никогда не писали… Может, случилось чего? А может, по мужчине соскучилась, если понимаешь, о чём я. В любом случае отказывать даме в визите у меня не в чести. О, звонок в дверь. Должно быть, это она…