Читать книгу Ты - Илья Рощин - Страница 14

Сегодня произошло кое-что. Кое-что, изменившее понятие жизни раз и навсегда. Это просто случилось – никаких предпосылок, никаких причин, просто произошло, и всё.

Иногда вещи происходят. А что им ещё делать? Это ведь их единственная функция – происходить. Пока что-то не происходит, его не существует… Вернее, оно существует, но в другом понимании бытия. Нечто может не происходить, либо происходить. При втором варианте вроде как всё понятно – событие случается, и всё. Однако, хоть человеку и сложно это вообразить, во втором случае событие тоже происходит, просто в иной, недоступной человеку форме, если хочешь, на другой стороне жизни, на её тёмном обороте. Так что между реальным и нереальным, существующим и несуществующим разницы, по сути, нет.

Так вот, в это утро мир, в буквальном смысле, перевернулся – тёмная сторона постепенно начала переходить в освещённую. Будто маленькие кристаллики в песчаных часах, абсурд и хаос стали вливаться в мир вещей. Нереальное смешалось с реальным в безумном танце. Знаешь, Джонни, иногда вещи просто происходят.

Мне, кстати, очень нравится, как тебя назвал Эрл. Или как там его правильно называть? Ладно, пусть пока будет Эрлом, думаю, это ненадолго, при нынешнем положении дел. В любом случае, довольно мило, что он даёт имя компьютеру. Это даже иронично, ведь ты сейчас вполне себе разумное существо, хоть и воспринимаешь информацию только через файлы… Мне нравится твоё лицо, никогда бы не подумал, что бычьи рога, выколотые человеческие глаза, сочащиеся кровью и заливающие пол, и радужные крылья пегаса дают такое восхитительное сочетание.

Но я отвлёкся[38], тебе, наверно хочется узнать, кто я такой? Отвечу незамедлительно – я Кот. Обыкновенный разумный кот из параллельного мира несуществующих вещей, тот самый, которого Эрл вчера дважды встречал, только в моём, скажем так, мире, он меня всё-таки подобрал. Имени у меня нет, но все зовут меня Котарсис. Тебя наверняка также интересует, как это я так печатаю на клавиатуре, если у меня лапки, верно? Очень просто: во-первых, клавиши на этой штуковине каждую долю секунды в хаотичном порядке меняют свою форму и размер, а во-вторых, я могу материализовывать любые объекты и передвигать их при помощи мысли на любом расстоянии и в любое время.

Ты опять спросишь: «Котарсис, но почему в таком случае ты не материализуешь себе кучу денег, еды, машин, самолётов, дворцов и не отстанешь от бедного компьютера?» Знаешь, материальные вопросы меня не интересуют совершенно. Я же кот, мне больше по душе общаться с тобой. Тем более, если не я, то кто расскажет тебе, доктору П и читателям о том, что происходило в этот злополучный день? Эрл за сегодня очень устал – оно и понятно – так что напрочь забыл о своём обязательстве.

Меня всегда интересовало, почему люди так гонятся за материальными благами? Хорошо, что понятие «всегда» теперь относительно и я уже знаю ответ. Как и знал его вечность назад. Люди – биологические существа, поэтому их мышление ограничено восприятием мира, потребностями и прочим. Они не способны увидеть бытие в его первозданной абсурдности и истинности. Что ж, с сегодняшнего дня их раса стала на шаг ближе к пониманию мироустройства.

Ну да я опять отвлёкся. Тебе, наверное, интересно, как там Эрл и что за чертовщина творится сейчас на Земле? С чего бы начать? Наверное, с нашего «главного героя».

Итак, сегодня Эрлу, как всегда, приснилась какая-то бредятина, и только внезапно зазвеневший в 6 утра будильник смог вырвать бедолагу из этого анекдота. Почему «внезапно»? Потому что Эрл его не заводил. У него вообще не было часов, особенно таких огромных – размером с тумбу, да ещё и с изображением лица человека без глаз, который открывал рот, ритмично и спокойно произнося «Бом… Бом… Бом…». Эрл лениво открыл глаза, пару секунд оглядывал комнату, не понимая, что происходит, и, наверно, предполагая, что всё ещё находится во сне.

Действительно, картина была не самая адекватная – помимо гигантского будильника и кровати, парившей в воздухе почти под самым потолком, в комнате творилось много другой «шизофрении». Пол был полностью покрыт высокой травой, которая то засыхала, то опять зеленела, её подстригали три электробритвы, которые изредка подпрыгивали, переворачиваясь в воздухе. На стенах висели чудовищного размера соты, из которых водопадом лился мёд и тут же исчезал, едва коснувшись земли. Телевизор, отрастивший ноги и руки, чёрные, как сажа, танцевал степ в замедленном режиме. На обоях, меняющих цвет каждую секунду, чёрным маркером были написаны предложения из дневника Эрла, разбросанные в хаотичном порядке, а за окном сияло и палило зноем солнце, что тоже было невообразимо, ибо дело происходило ранним зимним утром.

Так вот, как я и говорил, Эрл не сразу поверил увиденному. Пару минут он мотал головой, щипал себя с неистовой силой, тёр глаза и сжимал их, пытаясь проснуться, но всё без толку. Осознав же, наконец, реальность происходящего, наш герой завернулся в одеяло, прижался спиной к стене и заорал, что есть мочи. Минут восемь он просто сидел, покачиваясь, испуганно озирался и кричал разные нехорошие слова. Затем ещё минут десять со спокойствием безумца повторял: «Я поехал кукухой. Я сошёл с ума. Я псих. Всё, кончился Эрл. Конец мне теперь. Поеду в дурку». Ну а потом ещё десять минут просто плакал навзрыд[39].

Я в это время просто сидел на кресле и наблюдал за нашим героем. Сжалился, дал бедолаге время освоиться. Тем более часы пробили только один раз. Однако в какой-то момент мне всё же надоело смотреть на плачущего, трясущегося от страха парнишку. Я запрыгнул на кровать, подошёл к Эрлу, исступлённо глядевшему на меня и пытающемуся вдавиться в стену, сел подле него и начал пристально смотреть в глаза, не моргая.

После получаса таких гляделок парнишке стало значительно лучше. Дело в том, что я передал ему часть своей невозмутимости и мудрости. Правда, бесконечно малую, чтобы Эрл не стал слишком умным, но и такой дозы было вполне достаточно, чтобы успокоить беднягу. Он протёр пальцами глаза, ещё раз оглядел комнату и спросил меня:

– Что здесь происходит? Это… это ты сделал?

– Нет, – усмехнулся я, – конечно, нет…

– Тогда что за чертовщина тут творится? – не унимался Эрл.

– Ну, видишь ли, дело в том, что в какой-то момент по неизвестным причинам порвалась грань между реальными и нереальными вещами, – как всегда спокойно ответил я. – Всё просто…

– Просто? П-просто? Ты издеваешься? Что ещё за грань? – ещё больше завёлся Эрл.

– Между реальным и нереальным, я же сказал, – оставался спокойным я.

– И что это значит?

– Это значит, что теперь нет никакой разницы между существующим и несуществующим. Всё сплелось воедино, всё в одном, всё существует.

– Именно поэтому сейчас со мной разговаривает кот с третьим глазом на лбу?

– Да. И именно поэтому у тебя на полу растёт трава, скашиваемая электробритвами.

– Но это же антинаучно! Я отказываюсь в это верить! Скорее всего я всё-таки сошёл с ума!

– Ты можешь вызвать «скорую», если хочешь, она всё равно не приедет. Верить тоже можешь во что угодно, теперь уже всё одно.

Эрл несколько раз ударил себя ладонью по щеке и встряхнул головой.

– Не может быть! – всё ещё недоумевал он. – Хочешь сказать, это всё взаправду?!

– Именно, друг мой, – незамедлительно ответил я, – именно. Теперь в вашем мире всё возможно: и то, что твоя кровать летает, и то, что на полу выросла трава, и то, что смена дня и ночи происходит каждую минуту, и вообще всё, что ты можешь и не можешь себе представить.

– Да не может этого быть! – ещё сильнее завопил Эрл. – Это абсурд!

– Именно, – воскликнул я. – Именно – абсурд!

– Ну ладно, предположим, чисто в теории, что всё, действительно, так, – судорожно мямлил Эрл. – Тогда встаёт вопрос: если это сотворил не ты, тогда кто?

Я пожал плечами.

– Выгляни в окно, – возможно, увидишь виновника. Правда, скорее всего, ты ничего не поймёшь и впадёшь в ещё более глубокую истерику, но всё же сделай это, а то будильник уже прозвенел.

На этом моменте я, пожалуй, ещё немного остановлю рассказ и позволю себе сделать ещё одно лирическое отступление.

Подумай, Джон, почему Эрл так тяжело воспринимает окружающую действительность, а я наоборот – спокойно? Да потому что несуществующие вещи, люди и, в частности, коты не обременены какими-либо рамками, даже рамками законов физики и логики. Для нас всё возможно, ибо мы существуем. Когда всё время, пространство и все миры в одно мгновение слились воедино, даровав тебе существование, ты не задумываешься о том, для чего и отчего это было сделано – ты просто наслаждаешься.

Так рассуждал я. Однако Эрл, как представитель иной части мира, мыслил совсем другими категориями. Он думал, как обычный человек, обитатель существующего мира. Для него реально только то, что он может воспринять, описать и объяснить. Наш герой привык, что любой объект подвластен законам физики и логики, а всё, что находится за рамками его восприятия, он отвергает.

Эрл лежал на кровати, укрывшись одеялом с головой, и трясся от страха. Такое положение вещей меня совершенно не устраивало, так что я решил взять ситуацию в свои лапы. Я отдёрнул шторы, придвинул кровать вплотную к окну, сорвал с Эрла одеяло и произнёс, многозначительно указывая лапой на улицу.

– Гляди, – промурлыкал я, – ты такой не один… Весь мир сейчас погружен в хаос и энтропию.

Эрл ничего не ответил, просто молча сидел и глядел в окно безумными и испуганными глазами. А на улице, уверяю тебя, там было на что посмотреть. Розовое небо, местами затянутое облаками из сахарной ваты, из которых, вместо привычного снега, на изогнутую холмиками, ямами и бугорками землю сыпались маленькие ножики и таяли на головах людей, хаотично носящихся в неистовой панике. Дома, висящие в воздухе, подобно кровати Эрла. Перевёрнутые деревья, тянущиеся ввысь своими корнями. Танцующие палатки. Машины, рассекающие сами по себе, распадаясь и снова собираясь по пути. Ну и, конечно же, огромное Нечто, повисшее в небесах.

Описать это самое Нечто не в силах даже я, ведь оно не имеет ни формы, ни цвета ни каких-либо других характеристик. Оно просто есть, просто существует, пугая воображение всех без исключения существ, включая даже трёхглазых котов. Что же касается людей – они тоже претерпели немалые изменения, причём совершенно разные: от огромных ушей, вместо ног и пальцев, вытягивающихся до самой земли, до тела всевозможных животных и гигантских неуправляемых крыльев.

– Вот видишь, – прервал я повисшую тишину, – тебе, можно сказать, даже повезло.

– Повезло?! – удивился Эрл. – Ты шутишь?

– Ничуть, – с привычным спокойствием ответил я. – Взгляни на себя – ты ведь ничуть не изменился. И это тоже можно объяснить, ведь на рулетке нет-нет да и выпадает Зеро…

Ещё пару минут мы просто молча сидели и любовались видом из окна, но вскоре гигантский будильник зазвенел ещё раз. Это могло означать только одно – необходимо немедленно вставать.

Знаешь, Джон, у современных людей есть такая привычка – ставить сразу несколько будильников. Первый означает – «надо вставать», второй – «надо немедленно вставать», а третий – «ну всё, ты опоздал». Видимо, тот, кто заварил всю эту кашу, знал о такой особенности пробуждения и тоже сделал три сигнала. К слову, последний – это тотальный конец всего сущего, поэтому я так спешил поднять Эрла.

– Второй звонок, Эрл, – неожиданно возбуждённо начал я. – Второй звонок! Слезай с постели, нам пора!

– Что?! – с недоумением воскликнул Эрл. – Какой звонок? Что это вообще за чертовщина? Куда нам пора?

– Нет времени объяснять – расскажу по дороге, но сейчас жизненно необходимо, чтобы ты поднял свою ленивую задницу с постели, – продолжал я, толкая Эрла лапами.

– Да ты видел, что происходит вокруг? Я не то что на улицу не выйду – даже с кровати ни в жизнь не слезу.

– А-а-а-а! – закричал я. – У меня нет времени с тобой возиться!

После этих слов я перевернул кровать, надеясь на то, что Эрл с неё упадёт. Однако этого не произошло, – видимо, необходимо было, чтобы он слез по собственной воле.

– Так, – перевернув постель обратно и немного успокоившись, начал я. – Слушай меня внимательно. Сейчас всё происходящее кажется тебе кошмаром, но, поверь, если ты не слезешь с кровати, станет ещё хуже… гораздо хуже.

– Куда уж хуже?! – истерично усмехнулся Эрл.

– Сейчас перед тобой сидит говорящий трёхглазый кот и настаивает на том, чтобы ты поднялся, хотя обычно не повышает тон ни на йоту. Подумай, наверное, стоит к нему прислушаться?!

С этими словами я в третий раз пристально взглянул Эрлу в глаза, ещё раз передав ему частицу мудрости, после чего наш герой на минуту задумался, почесал затылок и наконец-то спрыгнул с кровати, примяв траву и спугнув электробритвы. Будильник испарился…

Из кухни послышался телефонный звонок, перемешивающийся с воем сирены, – момент истины.

– Это ещё что? – нервно спросил Эрл.

– А мне почём знать, – с привычным спокойствием в голосе ответил я. – Видимо, на кухне зазвенел телефон. Иди – возьми трубку.

– Но я не храню телефон на кухне! Мой телефон заряжается тут, – заявил Эрл и указал на розетку в углу комнаты, из которой снизу вверх, вопреки законам физики, свисала петля, на которой, словно суицидник, болтался бесформенный кусок коричного пластилина.

– Ну да, последнее слово техники, – сострил я. – Только давай ты не будешь ещё сорок минут молча стоять и пялиться в одну точку, будто ребёнок в стриптиз-клубе? Просто прими тот факт, что грань между реальным и нереальным стёрта, и, следовательно, возможно всё что угодно. Сколько можно тебе объяснять?

На этот раз Эрл ничего не ответил, а просто нервно оделся, отбиваясь от чёрных квадратов, вылетающих из шкафа, принял какую-то таблетку, что лежала в маленькой коробочке без надписи, и направился на кухню, дабы наконец поднять трубку, которая, кстати, не прекращала трезвонить всё это время.