Читать книгу Золотой ларец. Повесть рыбака Маруфа - Илья Стефанов - Страница 10

Я сидел развалившись,

но болтливость мне навредила!

Под солнцем шагал я, мой путь был далёк.

Устал я как дьявол, но шёл, а не слёг.

Я жаждал, глотая слюну, а не сок,

Алкал, ощущая во рту лишь песок.

И вдруг впереди – о мой Бог, мой Творец! —

Я вижу светящийся чудо-дворец!

Огнём нетерпенья сжигая свой страх,

В прекрасный дворец я вбежал впопыхах.

И там – будто в сказке приснился мне сон! —

Толпою красавиц я был окружён,

Каких до сих пор не рождал человек,

Смотрящий на них не насытится ввек!

         Они сказали: «Здесь приют

         Тем, кто из наших уст попьют.

         Прими букетом сладких струй

         Наш многократный поцелуй!

         Отныне ты наш господин,

         Владыка наш, судья над нами,

         А мы – невольницы твои,

         Прислужницы твоих желаний.

         Сошлись мы, дочери царей,

         Сюда, чтоб утешать людей».

         Они покрыли пол коврами,

         Ковры – природными дарами,

         Кругом расставили цветы,

         Закуски, сладости, плоды

         (Айву, гранаты, апельсины),

         Вина высокие кувшины.

         Одни под лютню стали петь,

         Другие сели пить и есть.

         И между нами заходили

         И чаша-хмель, и блюда-сладость,

         И в сердце бедном породили

         Покой и мир, любовь и радость.

         Заботы все забыл я вдруг,

         Я с каждой девой был сам-друг!

         Затем искали мы утех.

         И вот уж крики, шутки, смех.

         Взыграло в нас хмельное зелье,

         Мы впали в бурное веселье:

         Возня и беготня под хохот,

         Свалившейся посуды грохот.

         Поддавшись будто бы испугу,

         Кидались в лоно мы друг другу.

         При том я в нежности их тел

         Удостовериться хотел.

         Они ж кокетливо ворчали,

         На шутку шуткой отвечали:

         Одна прижмётся шаловливо,

         Другая оттолкнёт игриво,

         Та вдруг ударит-взгреет грубо,

         Та пожалеет нежно-любо,

         Одна до боли ущипнёт,

          Другая чашу поднесёт.

         К ночи́ – веселье через край

         В смеси с любовным мёдом-ядом.

         Они сказали: «Выбирай,

         Которой спать с тобою рядом».

         Я взял светлейшую лицом.

         Она была, черна глазами,

         Для страсти создана Творцом

         С слегка раскрытыми устами.

         Огонь и блеск на розах лика!

         Смущала ум, ошеломляла!

         Верней, чем стебель базилика,

          Она красою покоряла.

         Я пережил с ней ночь-мечту.

         Я эту ночь за сто зачту.

         Взволнованный вином и новью,

         Любил язычества любовью…

         А поутру они меня

         Помыли в бане, приодели.

         Потом мы вкусно пили, ели…

         И вот прошло уж время дня.

         И взял одну из них я вновь.

         Она была газель глазами,

         Ягнёнок нежными боками.

         Всё было в ней, что пенит кровь.

         И только перси огорчали:

         Они хоть мёд и источали,

         Но так над грудью возвышались,

         Что обниматься нам мешали.

         Дни, ночи шли в свой ряд-черёд,

         Числом составив целый год.

         И вот в отъезд на сорок дней

         Собрались дочери царей.

         Целуя их по сорок раз,

         От них я выслушал наказ:

         «Живи, не гневая Творца,

         Во многих комнатах дворца.

         Не жить красавцу в тесноте ведь!

         Так что открой хоть тридцать девять,

         В них отдыхай, наш дорогой,

         Но избегай сороковой!

         Беда придёт к тебе, поверь,

         Коль ты откроешь эту дверь».

         Объятый непонятным страхом,

         Я рьяно клялся предков прахом

         Не открывать ту дверь дворца,

         Терпеть и не терять лица.

Без дня сорок дней я провёл во дворце.

Пил, ел, отдыхал, округляясь в лице.

А в комнатах тех настоящий был рай!

Еда и напитки – бери-выбирай!

Гулял я, вдыхал ароматы цветов,

Наевшись, дремал под напевы дроздов.5

Но занят был ум у меня, дурака,

Последнею комнатой из сорока.

И вот – как о том я жалею теперь! —

Открыта, открыта запретная дверь!

Я с замершим сердцем шагнул за порог…

И – сказке осталось двенадцать лишь строк:

Конь вороной там стоял под седлом,

Фыркал, бил в пол с нетерпеньем и злом.

Раз конь осёдлан и взнуздан стоит,

В стремя нога заступить норовит!

Не задержалась раздумьем нога,

Разом в седло я, за повод рука!

Гром вдруг ударил, свет заблестел.

Кажется, конь не бежал, а летел!

Только вдруг стал он, упёршись в песок,

Я же на землю слетел, как мешок!

Встал, огляделся… О Боже-Творец! —

Место, откуда я видел дворец!