Читать книгу Любовь отменяется. Сентиментальная история. Прошлый век. Городок в Донбассе… - Инна Георгиевна Цурикова - Страница 3

Деньги у Наташи были. У других не было, а у неё были. Это потому, что бабушка получала пенсию, и маме стали пенсию приносить после операции. Наташе говорила подруга: «Тебе хорошо, пенсионеров куча. А если у нас все работают, то где мы деньги возьмём?» Это потому, что на шахтах не стало денег для зарплаты. На заводах тоже не стало денег.

И вот Наташа пошла на базар и взяла напрокат итальянский журнал «Бутик». Он стоил жутко дорого, но напрокат было дешевле: всего двести тысяч купонов. На обложке была фотография прекрасной женщины, стоящей на палубе яхты, и синее море было такого же цвета, как её платье. Наташа полюбовалась на красавицу, посмотрела другие журналы, и всюду были прекрасные люди, красивая мебель, и вообще там всё было замечательно. И Наташа взяла журнал до завтра, и в больнице они с мамой стали внимательно рассматривать картинки.

Потом они разогнули скрепки, которыми были сшиты страницы, и вынули лист с выкройками. Там всё рябило от пунктиров, волнистых линий, зигзагов. Выкройка платья с обложки там тоже таилась среди многих других, как головоломка. Мама попросила у доктора несколько старых плакатов, и они стали на обратную сторону плаката о вреде курения переносить выкройку с листа. Очень просто: положили лист с чертежами на плакат, и стали иголками прокалывать линию кроя. Доктор пришёл на обход и строго сказал: «Я не помешаю?» Мама испугалась и сказала: «Нет, мы немного ещё, мы заканчиваем. Наташа, убери всё с пола, видишь как загородила». Наташа свернула листы, а доктор, улыбаясь и хмурясь, стал осматривать маму и записывать что-то в тетрадь. Мама внимательно смотрела ему в лицо, и спросила:

– Ну что, буду жить?

Доктор посмотрел ей в глаза и сказал:

– Конечно, будешь. Мама вытерла глаза, высморкалась и сказала: – Лекарства очень дорогие.

Дома Наташа стала вырезать выкройки. Все детали были очень странными, с плавными изгибами, и было трудно сообразить, как их совместить. В шкафу Наташа нашла материю – плотный шёлк чудесного цвета, лучше, чем на обложке. Материя была бирюзовой, тёмно-светлой, с светящимися из глубины искрами. Нужно было готовить еду, но уже лихорадка охватила Наташу, и она с азартом стала переносить детали на материю и кроить. Тем временем пришёл Серёжа, и спросил, когда ужинать.

– Серёженька, почисти картошку.

Серёжа недовольно поплёлся на кухню. Наташа торопливо соединяла детали, смётывала, и вначале всё было бесформенно, и пришлось распускать нитки и менять детали местами, и вдруг – стоп – возникло платье. Оно соскользнуло с иголки и лежало на полу, прекрасное и ещё не законченное. Серёжа дочистил картошку и кричал с кухни:

– Чего дальше?

– Серёженька, порежь картошку.

Наташа приложила к себе платье, и уже знала, что оно чудесно изменит всё вокруг. И впрямь, из зеркала на неё глядела раскрасневшаяся юная девушка с бирюзовыми, тёмно-светлыми глазами. Наташа засмеялась, закружилась и стала подшивать низ. С кухни доносился запах подгоревшей картошки. Наташа закричала: – Серёжка, картошка горит! – Я уже почти всю съел, – ответил брат.

Поздно вечером Наташа легла спать в счастливом ожидании завтрашнего дня. А наутро была суббота. Наташа приготовила еду для Серёжи и для мамы, сложила сумку, потом переоделась в новое платье, восхитилась и отправилась в путь. Она вышла, сияя, на улицу, и все взгляды летели к ней навстречу. Она шла по оживлённой трассе, и все люди с сумками кравчучками улыбались ей. А сзади её догнал велосипедист, затормозил и сказал: – Хочешь, подвезу?

Наташа посмотрела на велосипедиста. Он был её ровесник, или чуть старше, лет пятнадцати. Он был весёлый и добрый. Он был лучше всех. Наташа сказала: – А как ты меня подвезёшь? Я боюсь запрыгивать на багажник. – Это потому, что неправильно думаешь. Нужно думать не так: «Сейчас грохнусь!» а так: «Сейчас полечу!» – Ну да, полечу! – засмеялась Наташа. Велосипедист уже спрыгнул с седла и шёл рядом.

– Меня зовут Джон, а тебя?

– Я Наташа. А ты правда Джон, или это в шутку?

– Ну ладно, я вообще-то Александр. Давай свою сумку. Хочешь, садись на велик и езжай до троллейбуса, а я твою сумку принесу.

– Ты что, я в платье!

– А велик видишь какой, с косой рамой. Так что не бойся.

Наташа запрыгнула на велосипед, немного повиляла рулём и поехала. Саша-Джон побежал рядом, но отстал. Наташа проехала по мосту над узкой речкой, а потом – по большому мосту над широкой рекой, а потом мимо рощи, садовых участков, огородов, заборов, и приехала к троллейбусной остановке возле большого завода. Здесь она подождала нового знакомого.

Он подбежал, смеясь, и они прошли немного рядом, ведя велосипед за руль. Наташа рассказала, куда идёт, а Саша-Джон сказал:

– А у меня мама в Одессе. А отец где-то на Севере. Поехал на заработки, поработал… да и женился. А мама тоже на заработки поехала. И тоже нашла себе мужа. А я с бабушкой живу. И ничего.

– Да уж… вообще сейчас многие родители на заработках. А мой папа хоть и не уехал… Вон больница, мне нужно к маме.

Наташа помахала рукой Саше-Джону и побежала по лестнице.

Её поразил сумрак больницы, и лёгкий запах хлорки, и неуместность нового платья и праздника, который ещё звенел в ней. Она прошла коридором, где всё было так по-больничному чисто, и вошла в палату к маме. В палате было ещё три женщины, и они прекратили разговор, обернувшись к Наташе. Она пожалела, что не надела старую одежду, опустила глаза и присела рядом с мамой. Мама смеялась, глядя на неё, и была немного растеряна.

– Наташка, какая ты уже большая. Невеста.

Возле маминой соседки по палате сидел её муж. Он с улыбкой смотрел на Наташу, и жена сказала ему с досадой: «Шею не сверни».

Пришёл доктор, кивнул маме, и вначале пошёл к крайней кровати осматривать больную. К маме он подошёл в последнюю очередь, устроился на стуле и сказал: – Ну что, Люба. Как успехи?

Мама улыбнулась и ответила:

– Видишь, какая у меня невеста выросла.

Доктор поздоровался с Наташей и стал разговаривать с мамой. Они говорили о лечении, о каких-то лекарствах и анализах, и мимоходом о других вещах, и им было интересно говорить друг с другом. Наташа достала из сумки еду, поставила всё на мамину тумбочку, тихо попрощалась и ушла