Читать книгу Энциклопедия наших жизней (семейная сага). Истоки. Книга 3. Детство и юность Ираиды. Глава 2 - Ираида Владимировна Дудко - Страница 7
Часть 6
Барак
ОглавлениеНас всех переселили из «квартиры» в обычную барачную комнату в соседнем бараке, со всеми остальными последствиями сложившейся ситуации.
Так оборвались все наши мечты и солнечные ожидания московской квартиры и сладкого будущего…
Начались трудные долгие голодные и холодные годы борьбы за выживание и ожидания возвращения отца.
Нас осталось пятеро: безработная мама, мне – 12 лет, Борьке – 10, Милочке – 6 лет, и бабуся. Весь наш доход сводился к малюсенькой бабусиной пенсии по старости. В своё время она бросила работу, чтобы воспитывать нас троих. Рабочий стаж учительницы был не велик, и к пенсии по старости ничего не добавлял.
На фото: Мой брат – Борис, Виктория, Я (Ираида), моя сестрёнка – Милочка, тётя Рая с Иришкой и наша мама – Нина Николаевна Степанова.
Начали с того, что мама пошла искать работу.
Дальнейшие подробности, касающиеся работы моей мамы, я черпаю из её трудовой книжки и различных справок.
Сначала ей повезло и она устроилась на работу в торговой закупочной базе СТРОЙ ОРСА – заведующей столовой. Обеды в столовой готовились для рабочих строй участка этой базы, которые вели какое-то строительство на ж/д станции – Вельминово.
ПРИКАЗ
По торгово-закупочной базе……………………………………………..
Ст. Одинцово
9 февраля 1948 года
В связи с переездом основного контингента рабочих с 1-го стройучастка
со станции Вельяминово ПРИКАЗЫВАЮ:
1
Столовую на станции Вельяминово закрыть 10.02.48 г.
Заведующую столовой Степанову Н. Н. от занимаемой должности освободить и назначить её зав. ларьком на станции Вельяминово.
2
Руководящего пекаря тов. Круглякова и сменного пекаря тов. Петрову перевести в столовую на станцию Перхушково. Сменного повара тов. Агапову перевести в столовую на станцию Одинцово.
3
Тов Степановой всю кухонную посуду и инвентарь, находившийся в столовой на станции Вельяминово доставить на станцию Одинцово и передать по акту зав. столовой тов. Ганеку.
Но строительство закончилось, и бригада была переведена в другое место.
Маму перевели – заведующей ларьком на станции Вельяминово.
Но потом и ларёк закрыли. И маме пришлось перейти на работу в совхоз, где мы все жили…
Дальше в трудовой книжке продолжаются следующие записи…
1. 1948 г. С 26 / V – Совхоз Вельяминово УРСа Мос Узла МПС
– Приказ № 62
– Зачислена на работу рабочей в полевые работы.
2. 1949 г. 03. 06 –Приказ № 85
– Переведена на должность бригадира животноводства.
И т. д. …
С 20 / V 48 г. – работала на разных полевых и совхозных работах.
Работа на веялке Моя мама на снимке – крайняя слева.
Её профессия чертёжницы была, естественно, не востребована. Сначала она работала на совхозных работах, по принципу – куда пошлют…
Но в конце года нужно было совхозному начальству составлять техпромфинплан на следующий год и сводный баланс за прошедший. У мамы это хорошо получилось, и впоследствии, её каждый год привлекали к этим работам.
В остальное время она перепробовала разные специальности, и перебывала на разных работах. В трудовой книжке ей записали, что она назначена на должность бригадира животноводства.
На самом деле она продолжала работать – куда пошлют, а иногда помогала в составлении отчетных работ в конторе. Вот тогда-то и появилась запись о том, что она якобы работает бригадиром животноводства.
На самом деле она продолжала работать – куда пошлют, а иногда помогала в составлении отчетных работ в конторе. Вот тогда-то и появилась запись о том, что она якобы работает бригадиром животноводства.
СССР
МИНИСТЕРСТВО ПУТЕЙ СООБЩЕНИЯ
ОТДЕЛ РАБОЧЕГО СНАБЖЕНИ
ЦУД МПС
Совхоз «ВЕЛЬЯМИНОВО»
29 августа 1949 года______
№ 165_____________________
СПРАВКА
Дана настоящая Степановой Нине Николаевне в том, что она действительно работает в совхозе ВЕЛЬЯМИНОВО УРСа Мосузла ГЛАВУРСа МПС в качестве бригадира животноводства и получает оклад зарплаты 450 рублей в месяц. На своём иждивении имеет 4-х не трудоспособных членов семьи.
Справка дана на предмет предъявления и в школу.
ДИРЕКТОР ………………………………………………………………..
СПРАВКА
Дана настоящая рабочей совхоза «Вельяминово» УРСа МосУзла МПС Степановой Нине Николаевне в том, что она действительно работает в совхозе в качестве рабочей по наряду и порлучает в среднем зарплату 200–250 рублей в месяц. На своём иждевении имеет: мать мужа, 70-и лет, и троих детей школьного возраста от 10 до 16 лет. Хозяйства никакого не имеет.
Справка выдана для предъявления по требованию.
Директор совхоза……………………………………………………………………….
Секретарь…………………………………………………………………………………..
В летние каникулы я и Борька тоже выходили на работу – «куда пошлют». Это делалось так. К 7-и утра все подходили к конторе. Выходил на крыльцо агроном и зачитывал разнарядку. Он называл фамилию бригадирши (в основном, все бригадиры были женщинами), называл место работы (например, на прополку свеклы или капусты и т. п.), и перечислял – кто зачислен сегодня в эту бригаду. Когда все были названы, к нему подходили не постоянные, а временные, не заявленные накануне, желающие поработать, вроде нас. Он секунду думал, а потом направлял нас в какую-нибудь бригаду.
Работать с непривычки было тяжело. Солнце печёт, дождь ли крапает, всё одно – работать надо в любую погоду. Грядки длинные, нам иногда казалось, что они бесконечные. Опытные совхозницы по грядке идут быстро, пропалывают играючи. Вскоре мы их видим уже на далёком конце грядки. А в конце грядки – лес. Дойдя до края грядки, они ложатся на траву в холодок и несколько минут отдыхают. Когда мы добираемся до конца гряды, они уже встают на новые грядки и начинают свой «бег» в обратную сторону.
А мы… Спины болят, руки скрючиваются от напряжения и усилий. Норму, естественно, мы выполняли редко. Платили нам копейки. Но и эти копейки были для нас каким-то маленьким спасением. Ведь, помощи нам ждать было не откуда.
А однажды, возвращаясь с дальнего поля лугами, я увидела распустившиеся цветы. Это были метёлочки светло малинового цвета. Я сорвала, понюхала, и задохнулась от сладкого медового запаха. Придя домой, я пошепталась с Борькой. А утром рано-рано, мы пошли на луг и нарвали две огромных охапки цветов. Сели на электричку в тамбур, чтобы успеть убежать от ревизоров в другой вагон.
В Москве сразу же прибежали на базар. В те годы, на площади, прямо напротив павелецкого вокзала был колхозный продуктовый рынок. Мы встали в конце рядов, положив охапки цветов прямо на землю, стали складывать их в букетики и протягивая их в руках, предлагали проходившим мимо – купить их. И их покупали.
К концу наши цветы увяли, ведь они были уже столько времени без воды. И всё – таки, мы продали все цветы. Не так уж много мы выручили денег. Помню только, что мы купили молока и белые булки хлеба. Мы были голодные, и с удовольствием сразу же уплели целую булку на двоих. Остальное привезли домой.
На следующий день утром мы опять побежали на тот же луг. Но к нашему удивлению мы не нашли там цветов. Как будто это были цветы одного дня…?
Осенью я и Борька пошли в школу.
Бабуся выполняла все основные работы по дому: стирка, уборка, а главное – ежедневная топка печи и готовка еды при полном, практически, отсутствии продуктов. Не было и дров.
Я помню, как бабуся брала меня и Борьку с собой в лес. Мы ходили и собирали хворост. Сначала этот хворост стаскивали в три кучки. Потом эти кучки надо было стянуть верёвками так, чтобы было удобно нести, и он не рассыпался бы. Если при поиске хвороста нам попадались грибы, мы их собирали, и бабуся варила грибной супчик.
Мама продолжала работать – куда пошлют по разнарядке…
После тяжелых полевых работ, мама похудела, лицо обветрилось, руки огрубели, а душа изболелась от безысходности, полуголодной жизни семьи, и бесперспективности существования…
Моя мама – Нина Николаевна Степанова
А ещё мы ходили «на промысел». Собиралась нас группка ребятишек, а иногда и подростков, и мы осуществляли набеги на совхозные огороды. На огурцы и помидоры мы не покушались. Эти огороды охранники оберегали с ружьями, могли и подстрелить. А вот помню точно, лазили ночью за морковкой. Делали это ночью. Выжидали, когда сторож, обходя вверенный ему участок, пройдёт в другой конец. Потом нужно было перебежками или ползком пробежать подальше от края. Одежду одевали, как говорят, не со своего плеча, чтобы можно было за пазуху или в штанины накидать побольше той же моркови.
А ещё мы лазали за горохом. Заходили днём, со стороны леса. Ночью мы горох не отыскали бы среди его зелёных стеблей. Да и бдительность у сторожа днём ослаблена. Наверное, он не верил, что посреди ясного дня, у всех на виду найдутся наглецы.
В отношении гороха лучше всего получалось у Борьки. Он маленький, худенький, заползал в заросли гороха, его и не видно было. Наберёт полную пазуху стручков, вылезет с грядок и стрекача к лесу. Потом мы садились в лесу и наедались гороха до отвала.
Ближе к осени мне довелось пару раз попасть по разнарядке на сбор помидор.
Вдоль длинных грядок расставляли корзины так, чтобы удобно было с любого места относить к ним собранные помидоры. Рвать можно было розовые и бурые. Краснеть почему-то им не приходилось – их собирали раньше. А, может быть, потому что, они не вызревали в Подмосковье под открытым небом. Иногда попадались почти красные помидоры.
В первый раз я не поняла, почему все женщины брали с собой в карманы в бумажечки соль. А оказалось, «ларчик просто открывался». Без соли не очень спелые помидоры не съедобны. Вернее, можно, конечно их съесть, но не много. А вот, если сорвёшь даже бурый помидор, разломишь его, посолишь, а он – душистый, как говорят – сахарный, сочный, вкуснятина…
Но после работы взять с собой помидоры никто не решался. За это могли сдать тебя «органам»… И поехала бы я по тому же Указу вслед за отцом в дальние лагеря…