Читать книгу Один лишь шаг - Ирина Егоровна Михневич - Страница 6

Юхин пробыл в отпуске всего-то неделю, однако Серёжку всерьёз зацепили его байки. Сладко зазвучали для него необычные слова. Ими щеголял отпускник Пашка Юхин. В них была тайна, в которую Сергею надо было проникнуть во что бы то ни стало. Он даже словарик морских терминов завёл в общей тетради, чтобы зазубрить их и при поступлении не ударить лицом в грязь.

Серёжка думал, что родителям трудно будет свыкнуться с мыслью о его отъезде. Но он ошибся. Ни мать, ни отец не расстроились, скорее, даже обрадовались тому, что у сына появилась настоящая мечта. Их огорчило только расстояние: не смогут больше вмешаться в его жизнь. Однако и с этим смирились. Поняли, наверное, что прошло их время приказывать и проверять.

В детской комнате над письменным столом Серенький прикрепил на стену заветный плакат и стал ждать ответа из училища на свой запрос.

Море Серёжка теперь во сне чуть ли не каждую ночь видел. Можно сказать, бредил им. Неведомые дали взывали к нему: «Ты наш! Приди! Открой! Узнай!» И была тёплая, влажная южная ночь. А над морем земным сияло, обнимая Сергея, бездонное звёздное море, фантастически прекрасное и страшное в своей непостижимости. И он, песчинка в этом огромном мире, всё же твёрдо держался на ногах.

И теперь не манил его, как прежде, небольшой ставок, где плескалась у берега с утра до ночи ребятня, где бродили в поисках раков и ловили на донку рыбу, где самозабвенно орали по вечерам лягушки. А степь у ставка всё так же волшебно и пряно пахла травами, в которых оглушительно стрекотали цикады. Но зелень садов уже в начале лета казалась скучно-серой от пыли: с начала мая не было настоящего большого дождя.

С нездешней тоской странника смотрел Сергей на высокие конусы терриконов, плывущих в знойном мареве. С годами они покрывались кустарником, обрастали травой, постепенно становились рукотворными горами. Раньше ему казалось, что в этом есть своя красота: сады и терриконы. И шахты вперемешку с частными домиками и многоэтажками, и розы на улицах, и буйное цветение фруктовых деревьев, каштанов и акаций по весне. И долгая, тёплая, сухая осень.

Здесь, в небольшом донбасском городке, где все всё знали о соседях, Сергей родился и вырос. Но этот уютный абрикосово-вишнёвый мирок с каждым днём всё больше терял для Сергея своё обаяние и привлекательность: там ли бывал он в мечтах!

Как-то незаметно проскочили экзамены. Сдал, ну и ладно! Горько стало, когда документ выдали со сплошными тройками, кроме физкультуры, музыки и рисования. И такую характеристику, с какой о мореходке и подумать было бы смешно. Может, он это и заслужил, но накатила злая обида. Неужели учителя не понимают, что на школе жизнь не заканчивается? Было такое чувство, будто на бегу с ног сбили или дали под дых.

А дома Сергея ждали. Тот редкий случай, когда мать отпросилась с работы, успела испечь его любимую шарлотку. Вся семья уже собралась за праздничным столом. Но, едва мать прочитала характеристику, лицо у неё пошло пятнами и губы задрожали.

– Началось! – понял Сергей и рванул из дома: сильно был на взводе, лишнего мог наговорить.

Глубоко уязвлённый, он мчался прочь из душного города, где его никто не понимал и не любил, через посадки в степь. Но так уж вышло, что обида испарилась куда-то, когда он отмерил с десяток километров. Ушла, не простившись, тихо растворилась в бархатном вечере, когда на берегу дальнего ставка встретил мальчишка первые звёзды.

Он дождался, пока чёрное небо и медленно остывающая от дневного зноя земля слились в одно благоуханное целое и запели прекрасный гимн чему-то великому и вечному. Щедро расплескавшись, смешались звуки, краски и запахи южной ночи и успокоили смятение в душе мальчишки.

А дома было душно и пахло валерьянкой. Родители так и не вышли к Сергею. Маленькие сестрёнки—близняшки безмятежно сопели, разметавшись на его диване. Серёжка не стал никого тревожить, голодным отправился спать на лоджию.

Утром мать куда-то ушла. Вернувшись, протянула сыну какую-то бумагу с круглой печатью внизу. И все это молча, без единого слова.

О, новая характеристика! В жизни бы не догадался, что всё это о нём, если бы не приписка внизу: «Педагогический коллектив школы №3 ходатайствует о приёме Суханова Сергея в мореходное училище. Надеемся, что юноша доверие нашего коллектива оправдает».

И тут этому юноше сорвало крышу. Он влетел в комнату родителей и заорал на мать:

– Кто тебя просил? Кто? Ты этому меня учила? Да? Обойдусь без их вшивой бумажки! Не нуждаюсь! Я сам поступлю!

И вдруг Сергей осёкся: увидел мамины глаза. Они плыли ему навстречу, растерянные, полные жалости. Он узнал эти глаза.

Это был мамин взгляд из его раннего детства, когда Сергей едва-едва помнил себя. Неделю метался он в лихорадке, и мама ни на шаг не отходила от его кровати, пока не миновал кризис. Она почти не спала, хотя ничем не могла помочь ему. Она просто была рядом с Сергеем, держала его за руку, поправляла одеяло, подавала питьё. И во всём этом была любовь. Тогда Серёжка понял это, хотя был маленьким.

Но сегодня он так и не смог попросить у матери прощения, потому что не распознал в её поступке ни любви, ни заботы, хотя отец прикрикнул на него: «Взрослей, сын! Пора!» Однако в  строгом голосе отца Сергей услышал обидное для себя сомнение.