Читать книгу Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон - Ирина Фуллер - Страница 8

За деревянным столом сидели мужчины в простых одеждах и белых поварских колпаках. Они готовили мясное блюдо: отбивные или нечто похожее. Один из них, самый молодой на вид, куда-то нес поднос с – судя по красному цвету – еще сырыми, но уже готовыми к запеканию котлетами.

Сперва изображение шокировало Элейн: было в нем что-то кровожадное, зловещее. Она никогда не испытывала любви к мясникам, и картинка показалась ей совсем неприятной: воображение тут же дорисовало историю, в которой эти котлеты делали из Ковина. Элейн содрогнулась. Нет, конечно, такого она не желала даже ему.

Смысл, который она сама же вложила в карту – «с Ковином жестоко разделались», – не вызывал в душе ликования. Оддин прав, Элейн не была монстром, способным радоваться чужой боли.

Тогда она взглянула на мясников иначе. Что, если воспринять их не буквально? Пускай это будет значить «избавиться от Ковина», но не убив, а просто «разобрав на кусочки», лишив всего, что дорого, уничтожив по частям.

Такая трактовка пришлась Элейн по вкусу. Оддин защитит Магистра Света, а она в это время получше узнает мормэра Нортастера и выяснит, как ему навредить.

Она еще раз взглянула на карту, и новая мысль посетила ее. Стоило найти работу в этом городе, чтобы обеспечить себя деньгами и жильем! Но не любую работу – Элейн требовалось место, связанное с Ковином.

Воодушевленная, она, возможно, впервые с тех пор, как встретила Оддина в Лимесе, искренне улыбнулась.

Первое, что поняла Элейн после нескольких попыток расспросить местных о чем-либо: нужно спрятать волосы. На рыжие кудри смотрели едва ли не с большим отвращением, чем на «прокаженное лицо», когда она обмазывалась кашей во время путешествия. Рыжие волосы – значит кападонец. А кападонцев тут не жаловали.

Побродив по ближайшим улочкам, Элейн вернулась к дому Торэмов. Не думала она, что вернется так быстро, и вот – снова знакомая дверь с глицинией. Оддин уже уехал, но хозяйка была у себя.

– Помогите мне покрасить волосы, – выдохнула Элейн.

Госпожа Торэм внимательно посмотрела на прическу гостьи и молча кивнула. Уже через четверть часа две служанки обмазывали кудри Элейн смесью, которую сделали из нескольких порошков. Хозяйка сидела рядом, молча наблюдая за процедурой.

– То, что я сказала утром… – начала она неуверенно. – Я не имела в виду… Надеюсь, ты поняла, что я не хочу никому вреда.

Элейн скосила на нее глаза. Нет, этого она не поняла.

– Я просто хотела сказать, что если кто-то наконец сумеет остановить Ковина – остановить в хорошем смысле…

А вот теперь поняла: госпожа Торэм мечтала освободиться от жестокого сына, но не позволяла себе даже думать об этом. Поэтому в порыве призналась в искренних чувствах, а сейчас пыталась сгладить ситуацию, убедить и себя, и Элейн, что имела в виду что-то другое. Что-то хорошее.

– Я тоже не хочу никому вреда. Я поняла, что не могу осквернить свои руки кровью. Буду искать другой способ.

Госпожа Торэм удовлетворенно кивнула.

– Поэтому я и крашу волосы, они очень мешают плести интриги.

Хозяйка дома понимающе хмыкнула.

Темный цвет сильно изменил Элейн. По настоянию госпожи Торэм служанки покрасили и брови, так как рыжими они слишком выбивались из облика, и теперь из маленького мутного зеркала на Элейн смотрела незнакомая ей девушка.

– Мне нужно устроиться на работу, – сказала она, когда они с госпожой Торэм остались одни. – В такое место, которое связано с Ковином или его домом: быть может, к цирюльнику, который его стрижет… Вы можете мне помочь?

Повисла долгая пауза.

– Такую услугу оказать я не могу. Ты попросила покрасить волосы, это просто доброе дело для девочки, столкнувшейся с трудностями. Но то, о чем ты говоришь теперь, это уже действия против сына, на такое я не пойду.

Элейн кивнула. Она начала видеть извращенную логику в действиях этой женщины, поэтому просто поблагодарила за помощь.

Она вновь покинула дом, готовая отправиться на поиски работы, когда ее окликнули. Из проулка выскочила девушка, только что красившая Элейн. Видимо, где-то там, за углом, был черный ход, которым и воспользовалась служанка.

– Я помогу, – шепнула она, а затем едва слышно добавила: – Господин Торэм – большое зло. Если вы сумеете его остановить, уж не знаю как…

– С чего ты взяла эти глупости? – спросила Элейн на всякий случай.

Хотя девушка и казалась искренне напуганной, кто знает, какие на самом деле у нее были мотивы.

– Слуги слышат и понимают больше, чем думают господа, – многозначительно отозвалась та.

Элейн кивнула: ей ли не знать.

– Моя сестра работает в доме господина Торэма. Он так жестоко наказывает за любые провинности! Но она не может уйти или пожаловаться кому-то, он запугивает их, и… Ведь он не просто хозяин, но еще и мормэр. Кто им поверит? Пожалуйста, если вы остановите его… вам будут благодарны сотни людей, поверьте.

Она взволнованно оглянулась и продолжила:

– Мне нужно бежать, но послушайте: вы спрашивали про работу.

Элейн мысленно усмехнулась: ведь об этом они говорили с госпожой Торэм «наедине».

– …Они возят хлеб из пекарни Зонтага. Хозяина я знаю, скажите ему, что вас порекомендовала Полин из дома Торэмов, думаю, он найдет для вас работенку.

Искренне поблагодарив девушку, Элейн отправилась к пекарне, следуя полученным инструкциям: вверх по улице, свернуть налево у храма Солнца, перейти небольшой ручей по кирпичному мостику и на круглой площади снова свернуть, теперь направо. Там, в ремесленном квартале, располагалось множество лавок и мастерских. Пекарня Зонтага пряталась под деревянной вывеской с витиеватыми буквами.

За прилавком стояла миловидная светловолосая продавщица в фартуке со следами муки и хлебных крошек. За ее спиной рядами лежали различные изделия: хлеб, стопки лепешек, витые кренделя, конвертики с начинкой. А за полками было видно суетящихся пекарей: один месил тесто, другой доставал что-то из печи.

Разговор с хозяином, господином Зонтагом, состоялся короткий. Элейн передала слова «Полин из дома Торэмов», спросила про работу. Тот окинул ее внимательным взглядом и спросил о предыдущих занятиях.

– Я работала прачкой.

– Прачкой! – воскликнул Зонтаг, тряхнув седой головой, и Элейн сперва не поняла, возмутился он или обрадовался. – Идем-ка.

Они зашли в маленькую темную комнатку, воздух которой был полон мелкой пыли.

– В этих мешках мы привозим муку. Их все нужно стирать и сушить, но некому это делать. Иной раз туда сыпят муку прямо поверх мышиного помета! Это никуда не годится. Возьмешься? Плата небольшая, но справедливая.

Разумеется, Элейн согласилась. Ей выдали телегу и объяснили, как добраться до реки. Она тут же принялась за работу.

Раньше она никогда не ввязывалась в разговоры с другими прачками, но теперь все было иначе. Найдя свободную доску для полоскания, Элейн заткнула юбку за пояс и стала окунать в воду мешки, внимательно прислушиваясь ко всему, что говорили другие девушки.

А послушать было что: они без умолку обсуждали некую Каталину, рассуждая, что же могло вынудить бедняжку броситься в реку. И когда прозвучало имя Ковина Торэма, Элейн чуть не свалилась в реку от возбуждения.

– Кто такая Каталина? – спросила она у прачки, что была к ней ближе других.

– Тако ж работала прачкой у этоего Торэма, – пояснила женщина, утирая лоб. – Будь он неладен.

– А что с ней случилось-то?

– Тако ж нашли вчерась в реке. Девчонки-то пришли стирать, а она и плывет себе мимо.

– Прям-таки мимо? Чего она, не утонула, что ли?

Элейн знала: эти вопросы развяжут прачке язык. Так и вышло.

– Та как же, утопла, конечно, только чуток и торчала. Или волосья увидали, не разобрала я.

– А что случилось? Купалась или чего?

Женщина посмотрела на Элейн как на умалишенную:

– Где купалась-то, здесь, что ли? В городе прямо, у всех на виду?

– Так как она оказалась в реке-то? – нетерпеливо допытывалась Элейн.

– Та поди разбери.

На этом разговор закончился, женщина стала тщательнее полоскать белье, явно давая понять, что не настроена общаться.

Тогда Элейн, отжав мешки и погрузив их на телегу, будто бы невзначай подошла к группке прачек, что уже закончили работу, но не торопились возвращаться в хозяйский дом.

– Теперь новую искать будет, – качая головой, сказала одна из них.

– Ни за какие коврижки к нему не пойду, – отозвалась вторая, прижимая руку к пышной груди.

Остальные зашумели, определенно поддерживая ее.

– Ага, погляжу я, как он тебе скажет, чтоб у него теперь работала, а ты ему: «ни за какие коврижки»!

– О ком это вы говорите? К кому нельзя идти работать? – спросила Элейн.

Девушки с опаской посмотрели на нее, справедливо опасаясь чужачки.

– Я новая в городе, ничего еще не знаю. Вот устроилась к Зонтагу в пекарню, мешки стирать. Мне Полин из дома Торэмов посоветовала.

Прачки переглянулись.

– Я знаю Полин, – сказала одна, а затем, видимо, рассудив, что знакомой Полин можно доверять, пояснила: – Вот к Торэму идти и нельзя. Полин работает у его матери, а сестра ее – у хозяина. Не приведи Солнце, вот что я тебе скажу.

– Так это что, он, что ли, убил Каталину?

– Да вряд ли, – ответила ей уже другая девушка. – Чего ему руки марать. Сама кинулась.

Элейн удивленно подняла брови:

– Утопилась? Почему?

– С таким хозяином я бы тоже утопилась, – мрачно прокомментировала миниатюрная девочка, совсем еще юная.

– Та опорочил девку, вот она и того, – вздохнула подруга Полин. – Каталина у нас была очень добропорядочная, не смогла пережить позора.

– А может, и понесла от него даже, – предположила другая.

Остальные загудели, соглашаясь, что это была очень вероятная версия.

– А у Торэма этого что, только одна прачка? – спросила Элейн, радуясь, что нашла такой источник всевозможных сплетен и фактов.

– Та не, еще Марта есть, но она сегодня не появлялась. Две всего было. Он же один теперь живет, так много ли ему надо…

– Это пока! – воскликнула пышногрудая дама. – Он уже чуть не сватается к королевской племяннице-то.

– Даром что год как вдовец, – проворчала та, что была много старше других.

– Уж не подождать три года, как положено, – возмутилась подруга Полин. – Неужто и правда Магистр позволит ему сочетаться браком?

Девушки начали причитать, а Элейн задумчиво закусила губу. Узнала она много, но что прикажете с этим делать? Идти к Торэму прачкой было опасно – он мог узнать ее. Да и в целом звучало не слишком заманчиво. Попытаться доказать, что он причастен к смерти Каталины? Сомнительный план. Решив, что пока просто примет к сведению все полученные факты, она пошла прочь.

Зонтаг остался очень доволен тем, что у него теперь появилась прачка. К вечеру часть мешков уже сушилась на заднем дворе, другая ждала следующего дня. Элейн оценила их количество и поняла, что хоть здесь и платили меньше, чем в Лимесе, зато времени и сил тоже требовалось гораздо меньше. Мешки не нужно кипятить, достаточно тщательно полоскать и сушить.

Дополнительным преимуществом работы в пекарне стал бесплатный ужин из лепешек, которые нельзя было выставлять на продажу на следующий день. Габби, девушка, что стояла за прилавком, поделилась, что иногда к ним заглядывал сыровар и отдавал свои остатки, и тогда трапеза получалась почти праздничной.

Хозяин пекарни позволил Элейн на время поселиться в небольшой подсобке, где обнаружилась довольно широкая лавка. Помещение примыкало к кухне, к самой печке, поэтому вплоть до утра в нем сохранялось тепло.