Читать книгу Неисповедимые пути. Сборник рассказов - Ирина Галыш - Страница 7

Жили да были три некогда неразлучных товарища. Семён – Кот. Вадим и Юра.

Дети городских руководителей среднего звена одного северного города. Их дружбу cкрепила общая тайна.

В детстве отец Юры, директор Горного комбината, увлечённый идеей Гипербореи в их регионе, брал ребят в походы.

Чиновник, муж и отец преследовал две цели: привлечь падких на сенсации инвесторов в предприятие и найти, наконец, клад благословлённых солнцем гиперборейцев. Ему в руки как-то попал подтверждающий старинный манускрипт. И папаша на этой почве свихнулся. Ребят идея также увлекала на раз. Друзья даже побратались.

Никто не знает, чем кончилась эта история. Но люди поговаривали… Ведь все трое закончили престижные учебные заведения. И получили места под самым солнцем.

Вадька – экономический факультет МГУ, Юрчик столичный горный – на том же факультете. Кот – Щуку. Вадим через 10 лет основал крупнейший сырьевой холдинг и вошёл в элиту делового мира по капиталу.

– Скажите, на какие такие шиши? – судачили обыватели.

Вывел цехового мастера Юру в кресло Генерального директора ГОКа – теперь уважаемого Юрия Алексеевича, где прежде работал его отец и откуда сын и Вадькин друг не стремился в столицу.

– Ну, не хочет дубина славы. Патрон сделал широкий жест и позже горько об этом пожалел.

Правда, теперь положение и гонорары обязывали Юрия Алексеевича соответствовать должности. Пришлось прикупить и обустроить дачу близ деревни Сочной, в двадцати километрах от столицы. Там он отдыхал летом и зимой со второй женой и маленькой дочкой.

Кот жил особняком. Его не интересовали земные хлопоты, а всегда тянуло на спецэффекты. Вот и тогда, если бы не тема Гипербореи… Сейчас он руководил частным театром эпатажа.

Все трое были акционерами промышленного сырьевого конгломерата.

***

В коридорах небесной канцелярии громыхнуло… Ещё и ещё. Да так сильно, что внизу, на Земле, завихрилась уличная пыль, замигали фонари, взвыли сирены. На весь город с оттяжкой упали первые тяжёлые и мокрые штемпели. Люди, собаки и кошки, сверху вроде весело, бросились врассыпную – будто горох. Бегущие вспоминали фокус, как одной рукой придержать одновременно зонт, юбку-шляпу, а другой – пакет, сумку-портфель. Животные жались в переходах и подворотнях.

Тем временем стены воздушных дворцов потемнели и в следующее мгновение, пронизанные гневной молнией, треснули. Небосвод затянули тёмные, набрякшие водой противопешеходные мешки. Грубое плетение свободно и прицельно пропускало холодный поток.

– Это надолго, – пробурчал Лорд.

Муся из соседнего района, жеманно перебирая лапками, придвинулась к его боку настолько близко, чтобы попасть в зону исходящего от пса тепла, но не настолько, чтобы нарушить отношения.

– Хозяин бы сказал, – Не гневи Бога, – подумал он. Верно прогневили. Теперь ни пожрать толком, ни поспать, – дог хмуро посмотрел вверх…

Лорда с ведомственной почтой привезли в Москву три года назад. В подарок от хозяина известного холдинга его российскому северному наместнику и другу.

Одной тёмной февральской ночью он проснулся от неясного звука за французской дверью подмосковной дачи.

На территории вспыхивали датчики движения, по запорошённым кустам и строениям скакал свет от фонарей, скользили две тени. Вскочив с лежака, собака фыркнула, зарычала и громко залаяла.

В этот же момент крошево от того, что только что было дверью, с грохотом влетело внутрь гостиной. Огненный метеорит миновал голову и ударил собаку в грудь мегатонной, от чего крупный пёс завернулся волчком на месте и улетел в дальний угол под ореховую горку. Зазвенело-посыпалось столовое серебро с хрусталём.

Спас его садовник Хафиз. Полиция в ту ночь среагировала не внезапно, и здоровенный башкир успел снять тюбетейку в хозяйской спальне, помолиться Тенгри-хану в детской, услышать скуление и увезти раненого любимца на раздолбанной «Ладе». Далеко они не уехали. Прятались неизвестно от чего в охотничьем домике.

Но другим – кому-то – это стало известно.

Однажды на высоком берегу шумного по-весеннему ручья Лорд грел бока на солнышке и смотрел, как беспечный болтун скачет по камням. В лесу постреливал сухостой. Хрустнула ветка, другая… Пёс навострил уши. В следующий момент он вскочил и прихрамывая побежал к сторожке.

Большая часть преданного садовника, без рук и головы, лежала на пороге. Дог просидел у тела сутки, пока не пришёл запах, спугнувший животное.

Голод – не тётка, он ушёл в город. Там мыкался под мостом, дрался с местной злобной шпаной, пока не отстоял сбитую в лепёшку фуфайку возле сваи.

Бесприютность согнула некогда холёную собаку в дугу. Лорд быстро перенял местный звериный нрав и теперь не стеснялся в оценках и выражениях.

Но благородную натуру не сломать. Это в крови. Поэтому дог оброс плешивой, непрезентабельной свитой из слабаков и неудачников.

– Вот Муся, к примеру. Шла бы в своё Останкино. Да впрочем – чёрт с ней! Жрёт чуть, не досаждает. Бывает, сворует у таджиков связку сосисок – тащит Лорду. Тогда её боятся все. Не саму, а её слюны, зубов-игл, лезвий когтей. У неё кличка – Бешеная Муся…

Он смигнул сорвавшуюся с переплёта каплю и уставился на бедолагу, будто приклеенного к чугунной бульварной скамье напротив.

Тот в светлых брюках и рубашке решил промокнуть до нитки. Прилипшая ткань рельефно выделяла нерельефные мышцы худых ляжек и рук. Человек прикрывал зонтом живот, вернее, рыжий кожаный портфель на коленях.

– Дивно, – подумал Лорд и рыкнул на уже неприлично прижимавшуюся знакомую.

Вдруг в кармане у худого вспыхнул свет. Он неловко двумя пальцами, с трудом вытащил сотовый, покивал головой, а после вскочил и, прижимая портфель, согнувшись, как заяц, поскакал через лужи прямо к Лорду. Собака, заворчав, слегка попятилась.

Водитель чёрного внедорожника окатил мужчину из-под колёс, и равнодушно скользнув по нему взглядом, остановился возле. Дверца открылась не сразу. Худой терпеливо ждал. За тёмными стёклами невидимый пассажир коротко бросил:

– Ну-ка свистни. Это, часом, не Лорд там.

– Фьють! Лорд!

Пёс встал. Глаза силились рассмотреть силуэт того, кто позвал отдалённо знакомым голосом.

– Это он. Ёшкин кот! Давай, тащи его сюда! – не обращая внимания на обиженный вид водилы, приказал пассажир.

Дверца машины со стороны водителя открылась, тот, чертыхнувшись, спрыгнул в бурую лужу. Лорд, не веря своим глазам, боком подвинулся знакомому навстречу.

– Ну, и куда тебя такого? Полезай в багажное отделение. Да не буду я закрывать, не ссы!

Уговаривать не пришлось, Лорд с радостью расстался с улицей и её неудачниками.

Всё это время Худой с разинутым ртом стоял рядом. Пока водитель не вырвал из его рук портфель, не сунул за ворот писаки пухлый конверт и не хлопнул по челюсти снизу тыльной стороной ладони.

Ещё не до конца успокоившись, зыркнув по сторонам, он вывел машину на шоссе и тихо прошипел:

– Утоли мои печали, Натали.

Из салона раздался смешок и баритон проворковал:

– Смени пластинку, Витя.

После откинулся на мягкую спинку сиденья. С удовлетворением отметил, что неожиданное начало обещает удачу.

– Если нашёлся Лорд, точно найдётся и другое. Вечером почитаю материалы. Он ткнул носком туфли в портфель.

– Я его нагну, Юрий Алексеевич. Понюхает у меня пороху. Обещаю.

***

Это случилось около трёх лет назад. На одном северном горнодобывающем предприятии произошло ЧП. Молодому рабочему сушильным барабаном оторвало кисть руки. Комиссия в составе представителя федерального технадзора (из-за серьёзности инцидента), местных спецов, включившая жену пострадавшего, действовала по уставу.

Оборудование отключили на время расследования. Место обнесли лентой. Подняли всю документацию, рабочие журналы, провели осмотр оборудования.

На второй день мастера и начальник смены в один голос заявили, что техника и технологический процесс находятся в штатном режиме.

До тех пор молчавшая незаметная женщина, вдруг сообщила, что при осмотре вместе с областным представителем Ростехнадзора обнаружила явные нарушения этого режима. Как то, что не включается ни два, ни даже одного раза сирена перед обязательным осмотром рабочей площадки. Что не подключены концевые выключатели, что огромный сушильный барабан сдвинулся с положенного места и находится в аварийном состоянии. Что установка эта 1978 года выпуска…

Но главное – указала на явные противоречия в двух инструкциях, регламентирующих поведение работника на смене. Он не должен соприкасаться с работающими деталями и должен тыльной стороной ладони определять не раз и не два за смену степень нагрева подшипников, редуктора и прочая. Он должен оповещать мастера и отключать оборудование в случае неисправности.

И это бы означало – останавливать весь (!) обогатительный комплекс. – Чур меня!

Таким образом, число ошпаренных, обожжённых, увечных на том производстве растёт…

Они также нашли части руки. Нашли отсутствие ограждения на площадке у барабана и осветили место происшествия фонариками сотовых, поскольку наличествующих 7 люксов против требуемых 20 хватало лишь для того, чтобы сцепиться с вращающейся огромной мясорубкой. Никак не от пресыщенности счастливой жизнью, подобно пресловутым гиперборейцам.

Комиссия превратилась в пчелиный рой. Вокруг с трудом выстраиваемого престижа, не отвечающего международным стандартам комбината и претендующего на европейскую респектабельность холдинга стали собираться грозовые тучи.

Все хором «недоумевали», как такое могло произойти.

Надо отметить, что человека удалось спасти и госпитализировать в соседнем городе, где ему сделали операцию.

Молодого рабочего освидетельствовали на предмет опьянения, сильнодействующих веществ, оценили его физическое состояние и не выявили отклонений.

Парень проработал девять лет на одном месте без единого замечания и получил высшую рабочую квалификацию.

Через день, как пришёл в себя, сообщил жене, что накануне несчастного случая написал в журнале сдачи дежурства об аварийном состоянии агрегата.

Никаких ответных действий не последовало. На следующей смене ему не повезло: во время осмотра его пальцы остались в непострадавшей перчатке.

Несчастные случаи на таком производстве не редки. И предприятие защищает себя законодательной базой, подушками безопасности сложных для слабого ума амбивалентных инструкций, свитой двурушных чиновников, прикормленным инженерно-техническим персоналом и круговой молчаливой порукой.

Но не в тот раз. Маленькая женщина изменила ход истории холдинга. Ударила в самое сердце. И колосс, для которого престиж и репутация, сложенные из нервов и крови защитников офшорного счёта частной компании, посыпался.

– Если производственные травмы происходят с завидной регулярностью, то не такое-то и совершенное ваше оборудование, не такие-то лучшие условия труда, господа обсрамшись.

Комиссия две недели создавала иллюзию бурной деятельности. Выявила кучу неполадок. Осталось найти виновного. При встрече с потерпевшим случилось непредвиденное. Вместо того, чтобы покорно пройти в загородку для забоя, ягнёнок подал голос:

– Я работал по инструкции – п.п., №.№. Случилось то, что случилось, согласно БТИКС 50—16, пункту 1.3. «В процессе работы на сушильщика возможно воздействие опасных и вредных производственных факторов, в том числе – травмирование движущимися, вращающимися, разлетающимися предметами и частями оборудования». Это может случиться с каждым рабочим на участке. Против себя свидетельствовать не буду. Считаю себя невиновным.

И больше не проронил ни слова.

Бизнес контора на берегу Лиммата уже готова была отрубить одну свою неудачную голову.

– Говорили же вам! Нее-т! Северное сырьё – лёгкая, дешёвая прибыль. Идиоты! Забыли, что всё дешёвое – старое и сильно смердит.

– Теперь вовек не отмоешься.

На месте трагедии началось вселенское светопреставление. Заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибёт. Техсостав устроил штурм убогим мозгам.

– Давайте заменим журнал. У меня есть опыт. Целая ночь. Берёшь новый и переписываешь весь. Возле печи полежит и к утру от прежнего не отличишь.

– Ты балда! А барабан тоже заменишь на новый?

– Да пошёл ты, Николай Анисимович…

Итак – всю ночь.

Утром явилась комиссия:

– Покажите журнал.

– Какой журнал? – для вида посопротивлялись мастера. Но выдали.

Генеральный директор филиала собрал совещание. И сделал непоправимую ошибку – опубликовал короткое коммюнике. В котором было объявлено, что руководство, согласовав свои действия с холдингом, вынесло решение создать для пострадавшего фонд, обеспечивающий ему медицинскую реабилитацию, протезирование и пожизненную пенсию по инвалидности от предприятия. Несмотря на то, что рабочий признал свою неосмотрительность в конце смены.

Так совершил широкий жест народный радетель, попытавшийся накормить волков и спасти овец. В обход центральной конторы и своего благодетеля. Но его не оценили.

Теперь идеально отлаженный механизм корпорации при движении издавал невыносимый поросячий визг в определенный день каждого месяца. У бенефициара стала развиваться паранойя. На закрытых приёмах влиятельных лиц головы присутствующих поворачивались в его сторону, притом тела оставались в прежних позах – задом к недоумку.

Русский характер сломал Вадима. Ни тёплый лаковый борт личной яхты, ни ласки изящных аборигенок не смогли остудить закипевшую обидой кровь:

– Козёл, я его из дерьма вытащил. Ну, не хотел наверх – ладно. Сидел бы в своей берлоге царём леса. Так нет! – совесть у него не подохла.

– У – падла! Я тебе устрою.

Русская мафия погасила пожар в его душе.

Через полгода после событий поздно приехавшая на место происшествия следственная бригада обнаружила на пепелище обгоревшие трупы бывшего генерального директора, его семьи и повреждённый газовый баллон. А чуть позже и бессмысленно жестоко изувеченный труп садовника. Из-за отсутствия улик дело зависло.

***

Комбинат продали бескомпромиссному отраслевому брату из Череповца. История стала потихоньку зарастать мхом забвения.

Хозяин холдинга решил, что пришло время красивым жестом смягчить ледяные сердца обывателей Форбса. Вечеринка по-семейному покорила шейки влиятельных мужей, поскольку их пригласили с питомцами. На обширной изумрудной лужайке беспечно носилась детвора, расселы, йорки, Кинг-Чарльз-спаниели и прочая волосатая братия за фрисби, и смахивающие пот лощёные слуги.

Камера зафиксировала, как тем тёплым октябрьским вечером от кованых ворот сырьевого магната прогулочным шагом в сторону припаркованного ровера удалялись двое.

Широкоплечий господин в джинсах, коктейльном пиджаке и бейсболке и откормленный мраморный дог.

В овальном кабинете хозяина, посередине бесценного ручной работы персидского ковра дымилась ароматная собачья куча. Никто не догадался связать эти два события с каким-то несчастным случаем в холодной сырьевой стране.

– Лорд, это начало. Соберись.

Собака доверчиво положила большую голову на плечо новому хозяину. Вряд ли он решится повторить один трюк дважды.

Машина урча тронулась с места.

Нашему Зорро также никакого дела не было до однажды неудачно не туда нырнувшего парня. Догнавшей того нужды пересмотреть тщательно оберегаемые моральные ценности, когда все товарищи и ранее лояльное начальство вдруг разом отвернулись от него и оставили в одиночестве.

До момента, пока он не поборол тянувшуюся два года депрессию, не начал грызть гранит экономики и юриспруденции… Ушедшему в конце концов во фриланс, ему однажды из зарубежного банка от лица, пожелавшего остаться неизвестным, пришло уведомление о назначении благотворительной пожизненной долларовой ренты.

– То, что нас не ломает, меняет наше мышление. Такой расклад судьбы человеком Кота устраивал. И он по-прежнему радовался, что его натура – гулять по-своему – уберегла от торгов с дьяволом…

Прошло ещё три года.

Во второй декаде января Форбс обновил рейтинг своих героев. Фамилии основателя преуспевающего сырьевого производства среди них не было.

Незадолго до этого, приятного для кучки сильных мира сего мэнов известия, в районе Сейшел выгорела дотла и ушла на дно большая частная яхта. Водолазы подняли останки мужчины и женщины. Их идентифицировали…

Ранним февральским утром в храме Николы в Кузнецах у иконы Утоли Моя Печали поставил свечу странного вида мужчина. Одетый в кашемировое пальто и бейсболку.

Как раз под изречением:

«Суд праведный судите, милость и щедроты творите кийждо искреннему своему; вдовицу и сиру не насильствуйте и злобу брату своему в сердце не творите».