Читать книгу Сказы - Ирина Жалейко - Страница 13

Вот и последний месяц весны к концу подходил. В садах деревья зацвели, духмяный аромат на всю округу пуская да новый урожай хороший предвещая. Стрижи домой вернулись, гнёзда вить начали. А за стрижами и лето пришло, в права свои вступило. Посевная уже прошла. В огородах первая зелень пробилась. Детишки на озеро носились, вода уже прогреваться там начала. То рыбу половят, то в воде поплескаются. Матери их гоняли оттуда да без толку. Малышня лету радовалась. В селе у молодой семьи уже все пополнения ждали. Не зря им люди добрые дом ставили. Не зря на свадьбе той веселились да счастья им желали. Один Агний временами понурый ходил. Вздыхал, когда его никто не видел. То ли по лебёдушке, то ли по Светозаре. Но люди к нему с расспросами не приставали. Старались его от мыслей дурных отваживать да в тоске не оставлять.

– Всё. Лето в права вступило. Зло должно развеяться, – сказал Любояр за столом под навесом, пирожок пережёвывая. – Смотри, какую я цепочку для сестры своей сделал.

– Глупый, не исчезнет зло, потому как его никто не сотворял. А работа хороша. Сбереги её. Своей лю́бой подаришь, – похвалил работу Агний.

– Неа. Это для сестрицы моей. Я загадал, что ежели красиво всё с первого раза получится, да так, как задумал, сделается, то вернётся она. Не отнимай у меня этой веры. Это моё право. Право брата, – серьёзно на Агния посмотрел Любояр. – Я уже не ребёнок. И свою голову на плечах имею.

– Прав ты, Любояр. Есть у тебя такое право, в чудо верить, – грустно улыбнулся ему в ответ Агний. – То́ твоё право. Я его у тебя отнимать не хочу.

– А ты бы сестру мою в жёны взял? – серьёзно посмотрел в глаза Агнию Любояр.

Тот свой взгляд на Любояра перевёл. Глаза его голубые огнём пылали. Были в них и боль, и счастье. И Любояр взгляда своего серьёзного не отвёл, также глазами сверкая.

– Ежели бы ты мне сказал, где та́ гора находится, куда её злой колдун заточил, то прямо сейчас бы в путь пустился. И назад бы без сестры твоей не вернулся. Я бы любых татей на той дороге одолел, лишь бы в её глаза опять посмотреть, руки её к своей груди прижать, своей женой назвать. Но нет того колдуна на этом свете. Понимаешь? Нет! – Агний вскочил из-за стола. – За мной не ходи. Кузню сам запри. Сегодня у нас с тобой работа больше не заладится.

Агний пошёл быстрыми шагами к дому, а Любояр кулаком своим по столу стукнул.

– И я бы за ней пошёл.

Затем вскочил и в кузню зашагал, огонь тушить да инструмент по местам раскладывать. А после дверь запер, снедь так на столе и оставил, а сам на озеро отправился. Он любил на воду смотреть, она его успокаивала.

Агний в дом вошёл да дверью хлопнул. И завыть бы впору, да слёзы не лились. Он походил кругами по дому, вышел во двор, курам корма кинул да на лес посмотрел, что с его холма виден был. Зелен он уже был. Берёзовая роща вся листами молодыми украсилась, глаз радуя. Но потом он в другую сторону глянул. Туда, где дуб старый стоял. Уже никто и не помнит, сколько поколений назад он вырос. Его и девять взрослых мужчин обнять не могли. Потом на небо глянул. Ни облачка, ни ветерка. А после подумал о чём-то да к тому дубу быстрыми шагами и зашагал. Ежели с богами разговоры вести, то лучшего вестника для них и не сыщешь.

Спустя время на огромную поляну вышел Агний к дубу большому, под кроной его постоял, молодыми листками любуясь. Потом разулся, подошёл к стволу босым да всем телом к нему прижался, руками обхватывая насколько смог, и зарыдал. Всю душу свою дубу наизнанку вывернул, все печали свои выплакал, всё горе своё поведал. Шумел дуб над его головой тихо, словно старец, внимательно слушая внучка лю́бого да по голове гладя.

– Верните мне её, боги, прошу. Почто её у отца с матерью забрали? Почто стольким людям горя доставили? Верните мне мою, Светозарушку! Я жить без её глаз светлых не могу! Верните! – крикнул Агний и с силой по стволу кулаком стукнул.

Тут как громыхнуло в чистом небе, как молния в ту поляну вдарит. Аж землю тряхануло. Аж глаза Агнию ослепило. Он подошёл к обугленной земле, глазами не верящими глядя. То на небо глянет чистое, то на дуб, то на руки свои. А потом словно о чём-то понял и со всех ног к дому своему побежал, обувку в руки подхватив. Да так быстро, что и ветер догнать его в тот раз не смог бы. Вбежал на холм к дому да во дворе лебёдушку свою увидал. На шее её ожерелье блестело. Она крылья распахнула да к ногам его побежала.

«Га-га-га», – всё гомонит да гомонит без умолку.

– Ах, ты ж, лебёдушка моя неразумная. Тебе бы к селезню своему. Да к семье своей. Почто ты ко мне вернулась? – а сам крепко её руками обнял да отпускать не хотел.

«Га-га-га», – гоготала лебедь в ответ, словно поддакивая ему да объяснить что-то пытаясь.

– Это где ж ты так извозгалась? – Агний на её лапы да на живот посмотрел, что в грязи были. – Я тебя такую в дом не пущу. Сейчас в баню воду натягаю да в корыте помою. Пойдём со мной, змея ты моя шипучая, мыть тебя станем, – улыбнулся Агний да пошёл баню топить.

Скоро и вода погрелась, и в бане пар пошёл. Агний в корыто большое воды тёплой налил да лебедя туда поставил. Сам в подштанниках одних стоит, чтобы забрызгать не жалко было. Лебедь когда мылась, то страсть как плескаться водой любила. Так он уже к этому делу привычный был.

– Мойся давай, а я сейчас парку поддам да тёплой водой тебя умою, – сказал Агний и на камни ковш воды плеснул.

Заклубился пар по бане, завертелся кругами да на пол вокруг корыта опустился. Агний в ту сторону глянул и застыл. Онемел, что и слова сказать не мог. Ковш на землю выронил. А в корыте лебедя уж и не было. Там Светозара на корточках сидела. Волосы простоволосые41, да и сама без одёжи, в чём мать родила, была. Только вот ожерелье на груди красивое с тремя бусинками сверкало.

– Да как же это? Да что же это? – чуть вымолвил Агний. – Светозарушка, ты ли это? Али то́ морок какой злой? – он по сторонам оглянулся да руку свою ущипнул.

А Светозара то на руки свои глянет, то на Агния. Сама ни слово произнести не может. С корыта стала подниматься. Волосы златые по телу рассыпались, наготу девичью прикрывая. Агний подбежал к ней да к груди своей руками крепкими прижал.

– Светозарушка. Лебёдушка моя. Живая. Да как же это? – он в глаза ей посмотрел, всё ещё в себя не придя, а у самого слёзы по щекам катятся. – А я тебя искал везде. Уж и не чаял увидеть. А ты всё это время со мной была? – он по волосам её руками водить стал, не веря ни глазам своим, ни рукам.

– А я, змеюка шипучая, всё на тебя сердилась да шипела, – вдруг весло произнесла Светозара да на Агния посмотрела.

Агний её лицо руками обхватил и поцеловал что было сил, а потом к себе прижал.

– Лебёдушка ты моя родная. А я уже весь извёлся. Столько слёз по тебе выплакал, – не отпуская Светозару из рук, вздохнул Агний. – Столько слёз пролил.

– Я знаю, лю́бый. Я на руках твоих сидела, когда ты по вечерам плакал, – прижалась она к нему всем телом.

– Да как же это? Расскажи, что случилось с тобой в тот день? – Агний в глаза ей глянул.

– Я и сама ничего толком не помню. Помню, как к озеру побежала. Там у меня место любимое есть. Туда ходила, ежели поплакать да поостыть надобно было. Сколько раз я с того холма сбегала, ни разу не упала. А тут ногу подвернула и кубарем покатилась. А когда очнулась, то лебедем по озеру плыла. Мне страшно тогда стало. И сказать ничего не могла, и к людям подойти. Когда в озере люди моё тело искали, так я к ним подплыть пыталась. А они гнали меня прочь. Я уже думала улететь куда. Так летать не умела. Училась крыльями махать. А как над лесом поднялась, так тебя там углядела да улетать передумала. Ты каждый день туда ходить повадился. А я над головой твоей кружилась, да ты в небо и не смотрел.

– Так я тебя не на небе искал, а на земле, – улыбнулся Агний. – Зачем мне было в небо смотреть? А крыло как сломала? – он взял её левую руку, а на ней шрам в мизинец длиной виден был.

– А я решила, что раз с горы упала и лебедем обернулась, то ежели ещё раз с горы так же спущусь, то назад обернуться смогу. Вот кубарем оттуда и покатилась. Крыло тогда и сломала. А потом за мной лиса погналась. Я от неё бежать. Да много ли на крыле сломанном полетаешь, далеко ли убежишь? Я к лесу и бросилась, в кустах от неё схорониться. Ну, а дальше ты и лучше моего знаешь, лю́бый, – Светозара Агния по щеке погладила да в глаза его ясные посмотрела.

– Выходит, всю мою жизнь ты теперь без утайки знаешь. Обо всём сама слыхала. Я тогда тебя саму спрошу. Вот тебе моя рука, верная да крепкая. Но готова ли ты такому человеку, как я, женой назваться? То́, что твой отец на мне вины не видит, то́ его решение. Но жизнь родного брата я всё равно своей рукой прекратил. И помнить о том до конца своих дней буду. И его злодеяния на моём роду тенью лежат. Зная это, ты всё ещё согласна стать моей женой? – голубые глаза Агния с надеждой всматривались в зелёные очи Светозары.

– Вовек с тобой не расстанусь, Агний. Вовек с тобой буду, – её лицо счастьем озарилось.

Агний прижался к губам девичьим, а потом крепко руками Светозару обхватил. Она к нему что есть силы прильнула. Так и стояли молча, в счастье своё не веря.

– Ты умойся, Светозара, а я тебе сейчас свои штаны с рубахой принесу. В дом к отцу отведу, – отпуская лебёдушку свою из рук, сказал Агний и к двери направился.

– И гребень прихвати, мне косу заплести надобно, – улыбнулась она ему вослед.

Агний опять к ней подбежал, в уста42 сахарные поцеловал и выбежал из бани. Когда Светозара себя в порядок привела, то косу он ей сам заплёл. А потом на руках своих к отцу в дом принёс. Ведагор когда дочь свою увидал, то никак поверить глазам не мог. Долго потом расспрашивал их двоих за столом. Любояр своей сестре цепочку вручил и сказал, что не зря он в чудо верил и надеялся. Агний только благодарственно ему в ответ улыбался. Он бы и рад в тот день со Светозарой ни на миг не расставаться, да жизнь молодую нужно было по-людски начинать. С благословения отца да матери. С обетов перед богами да предками. Со свадебным весельем да пожеланием вечного счастья молодым. Летом свадьбы редко играли. Но на Купалов день43 то позволительно было. Да и дом молодым ставить не надобно было. Родня Агния дальняя в соседнем селе жила. На свадьбе той гуляла. Златан в ту Купальскую ночь и себе невесту присмотрел. Он её и раньше заприветил, да она всё отшучивалась да посмеивалась. Но в ту ночь её сердце девичье дрогнуло. И по осени решили ещё одну свадьбу устроить. Так в то село пришли мир да счастье. И жил тот народ не тужил. Горя и беды больше не знал.