Читать книгу Точка пересечения - Ирина Лемешева - Страница 10

В июле Семён с Лидой улетели на Иссык-Куль, в тот старый ведомственный дом отдыха, в котором отдыхали с маленькой Жанной. Была опция в Ялту, в санаторий, но Лиде захотелось природы, тишины, покоя, маленьких базарчиков с ведрами ягод и фруктов, прохладных вечеров и бархатного звёздного неба.

– Что Ялта? Из города в город. Шум – гам. А тебе отдохнуть нужно. Без цивилизации. Давление в норму привести. Природа – она лечит.

Семён согласился беспрекословно. Пусть будет Иссык – Куль. Только бы сбежать от жары, поплавать, расслабиться. Поесть вволю ягод и солоноватого сулугуни. Порыбачить. Сначала думали ехать на служебной машине, а потом решили – чего трястись эти 1000 километров, когда самолёт – минут 45 – и ты на месте.

Иногда Лида думала: повезло ей с мужем. И обеспечивает: дом полная чаша. Все, что надо – только скажи: и достанет, и принесёт. Да, приходит поздно. Иногда очень поздно, но она никогда не спрашивает, где и почему. А зачем? Работа такая. Ненормированный рабочий день называется. Дочку обожает. Не знает, как нарядить. Да, с зятем как-то не срослось у них. Ну, так это потому, что вместе живут. Да, и зять – не пацан, не инженеришка с проектного института. С таким контакт наладить непросто. Ему свое пространство нужно. Семён с первого дня после свадьбы детям сказал: зарплату на самостоятельную жизнь откладывайте, переедете – будут большие расходы.

– Что, у меня ещё на одну тарелку супа не хватит? Грош мне цена тогда, – так он сказал Лиде.

На том и порешили. Анатолий не протестовал. И вот: в Сочи Жанночку свозил прошлым летом. Сам, без копейки помощи. Да, и в Москве семью содержал. Не нахлебник, не паразит.

А Сёма ее? Да, добрых слов от него не особенно услышишь. Если честно, совсем не услышишь. Ни комплиментов, ни цветов. Грубоват, резок порой. Ни подойти, ни обнять мимоходом… нет, это не про него. Ворчит частенько, но с другой стороны – не спорит по мелочам, не мотает душу по пустякам. Он – голова, конечно, но шея – это она, Лида. И жизнь – это не кино. Нет идеала. Радоваться надо хорошему, тому, что есть. И за всё есть своя цена.

Отдохнули неплохо: с утра загорали, плескались в прохладной воде озера, днём спали в уютной прохладе вагончика, а вечерами, как и много лет назад, ходили в кино. И так же, как и тогда, Лида считала упавшие звёзды и не знала, чего ей загадать, разве что здоровья для всех.

Две недели пролетели мгновенно. Традиционно увезли с собой ведра с малиной и черной смородиной. Будут малышу витамины на всю зиму. Кисель сварить или морс. Лида уже как-то свыклась с мыслью, что Димочка останется у них. Ему в конце августа годик – можно с ним по паркам погулять, в зоопарк сводить. Что ему там делать – в деревне? Березы считать?

Жанна с Анатолием прилетели в середине августа дневным рейсом. Встречали их с цветами, и со слезами, и с обьятиями. Плакала Лида, оторваться не могла от дочери. Семён и Анатолий, пожав руки друг другу, смущённо улыбались в сторонке.

– А где малыш наш, Димочка? – опомнилась Лида.

Семён на корточках сидел возле коляски со спящим малышом.

– Ой, красавчик какой! – запричитала Лида. – Бутузик! А щёки, щеки-то какие!

– Тише, мама, разбудишь, пусть спит, устал он в самолёте.

– Пусть-пусть, конечно, – согласно закивала Лида, переходя на шепот и хватая коляску. – Я повезу, хорошо?

И они пошли к машине – гордая Лида с коляской, Жанна с букетом и с отцом под ручку и замыкающим – Анатолий с чемоданами.

Доехали без приключений. Жанна щурилась от солнца, которого ей так не хватало, и по которому она так скучала дождливым российским летом. Это не Россия. Там куртки, шарфы и зонты. Низкое небо. Торопящиеся куда-то или откуда-то облака. А здесь ещё даже и не пахнет осенью.. Ещё не пришло время, когда дворники собирают рыжие нарядные охапки листьев в огромные кучи и безжалостно поджигают. Горят осенние костры, тонкими сизыми струйками тянется к небу дымок, похожий на джина, выпущенного из горлышка бутылки. И весь город наполняется таким родным, щемяще-грустным запахом осени, который не спутать ни с чем.

Дома все было, как всегда и в то же время – иначе. Она не была здесь больше года, подумать страшно. Медленно походила по комнатам, привыкая. Открыла и закрыла крышку пианино, провела пальцем по старой фотографии в рамочке – Снегурочка и Снежинка. Привычно сложив лодочкой ладонь, напилась из-под крана. Где там Москве! Нет такой воды – ледяной и сладкой – наверное, больше нигде в мире. Проснулся, закапризничал малыш. Жанна развела что-то из коробочки, покормила и уложила его в своей комнате на диване, обложив подушками.

Лида позвала к столу – наготовила, как на свадьбу – и салатики, и соленья. На горячее – голубцы, Жаннины любимые, со сметаной с Алайского. Лепешки, которые привычно ломали руками, и макали в горячий соус. Мамина стряпня. Запах дома, по которому она так скучала, стараясь отогнать от себя грусть, которая порой накрывала ее с головой. А фрукты! И дыня-красномяска – осенний сорт, который так любила Жанна, и удачно выбранный арбуз с сухим хвостиком, который протяжно зазвенел под уверенной ладонью отца и с характерным треском распался на две половинки под ударом узбекского ножа, обнажив сочную алую мякоть. А черный виноград без косточек, который она в детстве ела целыми гроздями. Нет такого в Москве! Нету.

Внезапно Жанна почувствовала, что душной волной поднимается в ней протест, подступая прямо к горлу, не давая дышать легко и свободно. Что она забыла там, в этом Фрязино, по сути, у чужих людей? Нет, они относились к ней нормально, но как-то отстраненно, с прохладцей. Вспомнила слова папы: "как за ширмой". А здесь, только здесь, она дома. По-настоящему дома. В своей семье и в своем городе.

" Не нужен мне берег турецкий,

Чужая земля не нужна."

Кто это пел? Неважно. И ей не нужны ни эта Москва, ни, тем более, это Фрязино, в котором можно побездельничать пару недель. И все.

Мама испекла ее любимый бисквит, который она так любила есть с фруктами. Без всяких кремов и начинок. Просто бисквит: высокий, мягкий, нежно-жёлтый, с румяной корочкой, тающий во рту. И от этого знакомого вкуса и запаха хотелось плакать.

– Надолго в отпуск? – издалека начала Лида.

Она исподтишка поглядывала на Жанну и понимала, что не отпустит больше дочку никуда – ни в Москву, ни в Париж, ни в Лондон. Ее внучок должен расти, видя счастливую и улыбающуюся маму. А этого счастья на лице дочери она не увидела. Да, самолёт, дорога, усталость. Но все равно. Все равно.

– Мы до середины сентября, – поспешно ответил Анатолий.

– А потом? – встрял Семён. – Что потом?

– В конце года возвращаемся окончательно. Переедем в новую квартиру. Будем жить отдельно. Отдохнете от нас.

– Да мы уже отдохнули, – задумчиво произнес Семён. – За год с лишним-то.

– Что ты такое говоришь, Сёма? – Лида замахала руками. – Кто отдохнул? Мы что, устали от них? Да живите, сколько нужно. Сколько хотите.

– Работы много в Москве? – Семён пристально посмотрел на Анатолия.

Тот неопределенно пожал плечами.

– Вот и я так думаю. А чего жена твоя в деревне живёт? Ну, во Фрязино этом вашем? Ладно, там пару-тройку месяцев, когда малыш родился. Помощь нужна, понимаю. А сейчас-то что? Мальчик взрослый. Она не работает. И сама с ребенком справится. А то что же это получается? Ехала в Москву с мужем, а приехала во Фрязино к свекрови и свекру?

– Сёма-Сёма, успокойся, – Лида с тревогой поглядела на мужа, прекрасно понимая, что буря не за горами.

– Что Сёма-Сёма? Что Сёма-Сёма?– голос отца набирал силу. Крещендо. Это то, что Жанне не очень давалось на уроках фортепиано.

– Значит, так, дети мои дорогие, – рука Семёна резко легла на стол, словно впечатывая в него все слова. – Три с лишним месяца у вас после отпуска остаётся в Москве этой.. Когда пацану годик? – он обернулся к Жанне

– Тридцать первого августа, – почти шепотом ответила Жанна, опустив глаза.

– Вот и замечательно, – Семён положил себе на тарелку аккуратный треугольник арбуза. Попробовал, хмыкнул удовлетворённо – сладкий!

– Вот, отпразднуем внука, а дальше…поедешь ты, зять мой любимый, в Москву – столицу, а Жанна с Дмитрием Анатольевичем здесь останутся, у нас. Нечего ей там делать с малышом в эти морозы. У нас зимы помягче, а осень вообще сказочная. Погода, фрукты, сам видишь, – он обвел взглядом стол. – Жанна, если захочет, может на работу выйти на полставочки, место хорошее – терять жалко. Да, и закисла она дома. А внука есть кому присмотреть. Что скажешь, Лида?

– Конечно, справлюсь. Мальчик уже взросленький. У нас тут все рядом – и зоопарк, и парк хороший. Есть, где погулять. А ты вернёшься, – обратилась она к зятю – переедете, и все будет нормально.

Анатолий сидел молча, не поднимая глаз.

Жанна сосредоточенно складывала какой-то узор из черных, блестящих, словно покрытых лаком, арбузных косточек. Они скользили на тарелке, упорно не желая вставать на нужное место.

– Ну, вот и порешили, – удовлетворённо сказал Семён, вытирая руки салфеткой. Пойду, пацана посмотрю, а то заспался он. Что ночью делать будет?

Неделя прошла тихо, словно и не было того разговора за столом. Анатолий был сдержан, немногословен, впрочем, как всегда. Или сидел в их комнате, или выходил на полдня, кинув Жанне:

– Мне тут надо выйти.

То к товарищу, то на работу прежнюю заскочить. То на переговоры с жильцами квартиры. Она не вдавалась в подробности – надо, так надо. С собой не звал.

Жанна с Лидой выгуливали малыша в парке рано утром, до жары. Серебрились под лучами восходящего солнца паутинки-телеграммки, разлетаясь по неведомым никому адресам. Только-только начинали желтеть листья, пронзительно синело небо, и облака по-прежнему притворялись замками, летящими скакунами с развевающейся гривой и рыбами. Как в детстве.

Лида нарадоваться не могла на внука: такой крупный мальчишка, развитый не по возрасту. Аппетит хороший, ест все подряд, не капризничает. Акселерат. Все-таки в деревне детки другие растут – крупнее, здоровее. И, может, неплохо оно, что Димочка первый год жизни провел, как на даче.

Так думала Лида, тщетно пытаясь найти в чертах малыша что-то от Жанны. Нет, другая порода: светленький малыш, практически блондин, если не потемнеет только. Но щекастый и улыбчивый, как Жанна в детстве. Та до полутора лет из коляски не вылезала, а этот уже бегает вовсю. Вот оно, смешение кровей. Богатырь растет. Лида хотела cходить с ним в районную поликлиннику, поставить на учёт. Жанна воспротивилась. Что зря ходить по поликлинникам, заразу там хватать. Ведь Димочка здоров. Вот, если, не дай Бог, то тогда…

На работу свою бывшую ребенка не взяла – ты что, мама, там больных полно, нечего там ему делать! Но сама сходила, поговорила с завполиклинникой по поводу трудоустройства. Обещал с октября взять на полставки. Пока близко, удобно: 15 минут пешочком – и ты на месте. С новой квартиры придется добираться. Благо, есть метро. Заглянула в свой кабинет, наобнималась с Лолой, и только здесь, на месте своей работы, поняла, как же долго её не было.

И столько изменений, не узнать ничего.

– Ремонт у нас был, видишь? – похвасталась Лола.

Конечно. Конечно, она видела: и свежие стены, и новые занавески, делившие пространство на отсеки. И несколько новых приборов, о которых не имела понятия. И картина на стене: натюрморт с грушами.

– Рашидик постарался, – так ласково Лола называла своего дядю. – Не волнуйся, несложно, научу. А вот куда он эту Людмилу денет, ума не приложу, – шепнула она Жанне на ушко.

Людмила была новая завкабинетом, которая бросала на Жанну недовольные взгляды.

– Ну, ладно, беги, Людмила сердится. Работа – это наше всё, – смешно передразнила Лола свою начальницу.