Читать книгу Без суда и следствия - Ирина Лобусова - Страница 11

Часть I
Глава 10

Оглавление

К утру 31-го имя Андрея было почти на всех сайтах в Интернете. До этого я не знала, сколько злобы могут излить человеческие руки, нажимая на клавиатуру… Стирали с лица земли меня и Андрея. Мои прогнозы сбывались.

«ОБЩЕСТВО И Я»:

Достаточно взглянуть искушенным взглядом на бесталанную мазню Каюнова, чтобы понять – перед нами творение рук психически ненормального человека. Хотелось бы посмотреть в глаза тому, кто возьмется оспаривать виновность Каюнова – чудовища, заслуживающего такой же дикой смерти, которой подверг он ни в чем не повинных детей. Все это лишь власть денег – известно с давних времен, как способен уничтожить человеческую личность презренный металл. Мы все когда-то ужасались описаниям римских оргий, жесточайших преступлений и причуд, совершенных обладателями крупных состояний. Теперь происходит то же самое. С помощью чьих-то грязных средств и низкосортной рекламы из посредственного ремесленника Каюнова была создана звезда. Но прошло время, и все встало на свои места. Каюнов оказался маньяком и убийцей, а его дешевая мазня потеряла всякую ценность. Возможно, история с Каюновым для кого-то станет жестоким уроком…

Комменты: псих, мазила, придурок, будет стены в тюряге расписывать.

Хештег: #козлазаперлилол.

«СЕВЕРНЫЙ ОКРУГ»:

Итак, арестован Андрей Каюнов. Что же это? Чудовищные странности избалованной знаменитости или психические отклонения, которыми страдает каждый талантливый человек? Факты бесспорны – и уже теперь, не дожидаясь суда, можно с уверенностью заявить: известный художник Андрей Каюнов оказался убийцей. Будем надеяться, что убийца не избежит наказания и справедливость восторжествует.

Комменты: шизофреник, вот бы его, гада, кастрировать.

Хештег: #придуркунары.

«ЦЕНТРАЛЬНАЯ ТРИБУНА»:

…что же касается жены грязного убийцы, Татьяны Каюновой, бывшей сотрудницы «Городского канала», то народ уже давно пустил в оборот вескую пословицу: муж и жена – одна сатана. Следует еще разобраться, почему эта женщина так горячо защищает своего супруга-убийцу. Всем известна та дешевая показуха, когда Каюнова отказалась сообщить в эфире заявление прокурора города только потому, что в нем содержалась информация, обвиняющая ее мужа. О какой нравственности может идти тут речь – ведь это были факты, утвержденные прокуратурой! Если человеку нравится общаться с чудовищем, значит, что-то не в порядке и в его душе.

Комменты: да больная она на всю голову, ни рожи ни кожи, телезвезда блин.

Хештег: #вонсэфиракаюнову.

«ВЕЧЕРНЯЯ ГАЗЕТА»:

Существует такое понятие, как презумпция невиновности. Сложно утверждать что-либо до суда, до завершения следствия. Но на сегодняшний день факты таковы, что Каюнову надеяться не на что. Если бы суд рассматривал только эти доказательства, приговором стало бы пожизненное заключение либо срок в психбольнице строгого режима. Но не будем забегать вперед. Еще идет следствие, и впереди – суд. Мы не перестаем подробно информировать вас о дальнейших событиях.

Комменты: достали блин, да пошел этот ваш каюнов, уберите придурка со всех сайтов, и лахудру его крашеную тоже, достали, уроды, наркота.

Хештег: #кастрироватьдебила.

Я удалила свой профиль в «Фейсбуке». Больше не могла все это выносить. Даже не заходила в ящик электронной почты: мне было страшно. Потом начались звонки с незнакомых и неопределенных номеров.

– Это из газеты «Северный округ». Несколько слов. Вы верите что ваш муж – убийца?

Сброс звонка.

– Это из газеты «Слово народа». Почему вы ушли с «Городского канала»?

– «Вечерняя газета». Кто будет защищать на суде вашего мужа? Кстати, собираетесь ли вы с ним разводиться?

После нескольких звонков я с ожесточением отключила и телефон. Потом раздался звонок в дверь. Я открыла. Там были двое – один начал меня фотографировать, другой завопил: «Ваш муж – убийца?!»

С трудом захлопнула дверь. Но через несколько минут сцена повторилась, только с другими типами.

Звоню Ивицыну:

– Почему вы не оградите меня от травли?

– Да? Что, серьезно? Поразительно! Ваш муж сумел расшевелить целый город. Чтобы народ так засуетился – я такого не припомню. Обычно, чтобы твою фамилию упомянули хоть где-то (хоть несколько строчек), следует заплатить круглую сумму. Эти, из прессы, уже привыкли сидеть и ждать: кто больше заплатит, о том и пишут. А чтоб даром, да еще и суетились, да еще и во всех газетах, на всех сайтах, в соцсетях… Милочка, такого просто не бывает! Это слава. Вы – героиня дня. Поздравляю! За антирекламу платят деньги, а вам все дается бесплатно. Так на что же вы жалуетесь?

После разговора с Ивицыным в дверь снова позвонили, я заорала:

– Я вызову полицию, если вы не уберетесь!

– Танечка, милая, ты что? – раздался голос сестры.

Юля вошла в квартиру с каким-то низеньким лысоватым и полным мужчиной.

– Знакомься, это Роберт. Он адвокат, специалист по уголовным делам. Согласен вести твое дело.

Мне он не понравился с первого же взгляда, но выбора у меня не было.

Роберт начал говорить с порога:

– Все знаю, все читал. Из показаний вашего супруга мы сделаем конфетку! Во-первых, докажем, что звонок в галерею был, во-вторых, добьемся свидания. В общем, дело пойдет. А на процессе – представляете: камеры, журналисты, толпа, все кричат, а вы – как королева…

Он нес полный бред, размахивал руками, горячо жестикулировал, смахнул с журнального столика несколько книг, даже не заметив этого, и внес в затхлую атмосферу моей квартиры огромный заряд бронебойной энергии. А я была слишком измучена, чтобы возражать. Это был единственный человек (за несколько жутких дней), судя по всему, точно знающий, что предпринять, с кем поговорить, что и как следует делать. Мне показалось легче легкого переложить часть моего непомерного горя на профессиональные адвокатские плечи. Так что он в две минуты выбил мое согласие на ведение дела Андрея и заставил подписать соглашение. Я подписала почти не глядя – была слишком измучена и ослеплена собственным горем, чтобы пристально вчитываться в смысл кабального договора… в эти чудовищные проценты в оплате услуг… Только потом, после суда, после всего, я поняла, как нелепо и юридически безграмотно, но хитро и ловко была составлена эта бумага, созданная затем, чтобы обманывать таких дур, как я.

Впрочем, это случилось потом, а пока Юлька отправилась на кухню варить кофе. Мы сидели в гостиной, где я стала вводить своего новоиспеченного адвоката в курс дела. Надо отдать ему должное: слушал он меня очень внимательно, все схватывал с полуслова и быстро вникал в суть.

– Будем бить на аффект! Будем делать все, чтобы скостить срок и не допустить пожизненного…

Он делал вид, что знает подробности дела Андрея лучше меня. И эти лживые, в общем-то, глупые слова смогли меня успокоить.

Уже через час, оставив в квартире Юльку и научив, как отбиваться от журналистов, мы поехали к Ивицыну на моей машине. Роберт сидел рядом и излагал свою теорию защиты:

– Прежде всего мы докажем, что ваш муж вышел не в начале двенадцатого, а чуть позже. Ну, приблизительно в 11:20. Потом будем ждать результатов экспертизы. Короче, не сомневайтесь, скоро ваш благоверный будет на свободе.

Я пропускала мимо ушей его слова. «Потерянные в пространстве» – выражение, сохранившееся в моей памяти еще с институтских лет. Эти слова означали полную отрешенность от реального мира. Я чувствовала себя потерянной в пространстве, словно была выброшена на необитаемый остров и пыталась докричаться до человечества сквозь непробиваемую стену, за которой никого не было.

Прошлой ночью я сидела одна в неосвещенной пустой квартире. Было так одиноко и дико… И тогда, потеряв человеческий облик, я вдруг завыла истерически, по-бабьи.

Наверное, страшное со стороны зрелище.

Я сидела на полу одна, вцепившись в волосы, и выла с надрывом, чтобы хоть кто-то – неважно кто – просто вошел в эту комнату… Но никто не входил. Никто и не мог прийти. Пустота, отражаясь от стен, впивалась в мою душу, мне хотелось увидеть в проеме распахнутых дверей силуэт Андрея – но в дверях никого не было…

Сейчас, за рулем автомобиля, я ощущала ту же пустоту и одиночество, хотелось кричать и выть, только приходилось соблюдать общепринятые нормы. А рядом сидел совершенно посторонний человек, излагая высоким голосом безумную чушь. Я терпела его потому, что, кроме него, никого не было. Затормозив у входа в здание РОВД, я обернулась к Роберту и резко сказала:

– Послушайте! В первую очередь добейтесь свидания с мужем, а теории будете излагать потом…

Мне показалось, что Ивицын был знаком с Робертом. Даже не знаю, почему так показалось. Ивицын сказал, что ему нужно задать мне несколько вопросов.

– Надеюсь, вы не будете нарушать права моей подзащитной? – нарочито потребовал Роберт.

Ивицын от него просто отмахнулся.

– В котором часу 28 июля ушел ваш муж? Я имею в виду вечер 28 июля.

– Не помню.

– Послушайте, этим вы никак ему не поможете.

– Я действительно не помню.

– Но он уходил?

– Кажется. Меня не было дома, я была в студии.

– Когда вы вернулись, он был дома?

– Не помню.

– Что было в руках вашего мужа, когда он уходил?

– Я не видела, как он уходил.

– Вы хотите составить супругу компанию?

– Эй, без запугивания! Моя клиентка действительно ничего не помнит, – сказал Роберт.

– Что было в его руках?

– Ничего.

– Вы ведете себя просто глупо.

– Я не буду давать показания, потому что я ничего не помню. А вы докажите, что я лгу!

– Впрочем, ваши показания не очень-то и нужны. Вот, читайте.

Мы с Робертом склонились над листами бумаги.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА АНДРЕЯ КАЮНОВА.

– Портфель с инструментами подбросили в галерею. Инструменты мне не принадлежали. Я никогда не видел их раньше. Захватил их домой случайно.

– Вы утверждаете, что никогда прежде не видели этих инструментов?

– Да, утверждаю. Они мне не принадлежат.

– Но на инструментах обнаружены ваши отпечатки пальцев. Как вы это объясните?

– Это естественно – я же брал их в руки, чтобы рассмотреть.

– Но ваши отпечатки там единственные.

– Я уже сказал, что брал в руки. Возможно, этим я стер другие отпечатки. Звонок раздался вечером, не помню, в котором часу. Я никуда не собирался уходить. Тот же голос, что и 26-го. Номер был не определен. Я сразу понял, с первых его слов, что это убийца Димы. Он сказал: «Ну как, понравилось? В этот раз понравится еще больше, потому что нам надо поговорить. Станция Белозерская, Северный вокзал. Лесопосадка около станционной постройки. Половина девятого. Инструменты захвати с собой, я тебе на хранение их давал. Если не трус, то поговорим».

Я уже знал, что поеду. Взял портфель с инструментами. Зачем? Решил, что убью этого гада – так, как он убил Диму Морозова. А жене сказал, что у меня деловая встреча. Билет купил на Северном вокзале, на электричку до Белозерской, в 19:15. Приехал на станцию ровно через час, в 20:15. Было очень темно. Я пошел в лесопосадку, но заблудился и никого не встретил. Блукал там ровно час, разозлился и забросил портфель в кусты. Уехал в город последней электричкой в 21:15. В половине одиннадцатого был дома. Это все, что я могу сказать. Мальчиков я не видел. Так же, как и Дима, они занимались в моем классе. Я и представить не мог, какая им угрожает опасность.

– У нас есть показания кассирши с вокзала, которая запомнила Каюнова, купившего билет на электричку в 19:15. По ее словам, детей с ним не было, Каюнов был один. Это обстоятельство сейчас выясняется. По заключению экспертизы, мальчиков убили между восемью тридцатью и девятью часами вечера. На орудиях убийства найдены только одни отпечатки, и они принадлежат вашему мужу. Об этом вы только что прочитали. На Белозерской Каюнова никто не видел – очевидно, он купил билеты в автомате. В последнюю электричку с этой станции он сел один. Кстати, обратного билета у него не найдено. Нет и свидетелей, показывающих, что обратно Каюнов уехал именно электричкой. Это обстоятельство также проверяется. Он мог уехать автобусом из поселка в 20:30. Учтите, то, что он сел в последнюю электричку один, известно только с его слов.

Я перебила Ивицына:

– Но он вернулся домой в половине одиннадцатого! Я его ждала!

– Ага, значит, все-таки решились заговорить.

– Но это правда.

– А кто знает? Вы жена, заинтересованное лицо.

– Да нет же!

– У вашего мужа был в руках портфель, когда он вернулся?

– Нет.

– Тем не менее по времени все совпадает.

– А как могли мальчики сами оказаться ночью на Белозерской?

– Я же сказал – выясняется, – недовольно искривил губы следователь. – Дети играли в детективов, и убийца каким-то образом заманил их за город. Детские игры порой бывают небезопасны.

– У вас есть еще вопросы ко мне?

– Нет, вы можете идти. А вот адвокат пусть останется – я должен побеседовать с ним.

– Все уже закончилось? А где Роберт? – спросила Юлька, когда я вошла в квартиру.

– Остался беседовать с Ивицыным. Кстати, где ты этого Роберта откопала?

– Порекомендовал наш общий знакомый. Ну, тот, что устроил твою карьеру.

– А…

– Как тебе Роберт?

– Вроде ничего. На безрыбье и рак рыба.

– Зря так говоришь. Он спец.

– Я надеюсь. Юля, я очень устала.

– Расскажи, что произошло с твоей работой?

– Позже.

Я легла на диван в гостиной. И сразу все заволокло туманом. Юля ушла.

Буквально через несколько минут вернулся Роберт. Он завалился в кресло и начал без предисловий:

– Все слишком сложно, давайте о гонораре.

– Я же подписала с вами соглашение.

– Безусловно. Но мне требуется аванс.

– Сколько?

– Пять тысяч долларов.

– Для начала? – Голос мой выдался скорее испуганным, чем ироническим.

– Дело безнадежное. Понимаете? Безнадежное! Чтобы добиться хоть какого-то результата, необходимы деньги. И я объясню вам зачем. Вы понимаете, что вашему мужу грозит пожизненное заключение без права выйти по амнистии? Необходимы свидетели. Никто не станет говорить даром. Вы думаете, что я бессовестный вор и деньги пойдут мне в карман? Ни в коей мере! Тому – десять, тому – двадцать, тем – пятьдесят. Если рационально использовать эту возможность, приговор начнет отдаляться все дальше и дальше, пока не исчезнет вдали. Вы улавливаете мою мысль?

– Да. Хорошо, я дам вам деньги. Но не сейчас, через несколько дней. Сейчас у меня нет столько наличных.

– Договорились. Скажите, вы собираетесь возвращаться на телевидение?

– Нет. Почему вы спрашиваете?

– Потребуется слишком много денег. Вы можете не вытянуть.

– Я все рассчитала. Если вас это волнует, то не беспокойтесь. Денег хватит.

– Ладно. Теперь я вас кое о чем спрошу. Только отвечайте мне предельно откровенно. В тот день, 26 июля, вы действительно не виделись с мужем?

– Днем – нет. Я позвонила ему, мы говорили по телефону. Вечером один из его друзей заехал за мной на машине, чтоб отвезти на презентацию выставки.

– Ваш муж был обеспокоен?

– Трудно сказать. Ночью его мучили кошмары. Но на следующий день все было как обычно. Только, когда я вернулась после съемки домой, он был очень подавлен – из-за смерти Димы.

– Теперь снова о вечере 28 июля. Во сколько он ушел?

– Время не помню. Я спросила, куда он идет, он ответил, что у него деловая встреча. Я не поверила. А потом вышел в прихожую с тяжеленным портфелем. Зазвонил его телефон.

– Вы слышали звонок?

– Да. Но это был его друг. Андрей зашел в комнату поговорить по телефону, а я решила посмотреть, что там в портфеле. Тут Андрей вернулся, хотел вырвать портфель у меня из рук, но не рассчитал. Портфель упал, был жуткий грохот. Андрей рассердился как никогда и выскочил, хлопнув дверью…

– А когда вернулся?

– В половине одиннадцатого. Но без портфеля. Мы поругались. Потом он предложил куда-то уехать. Я отказалась. А на следующий день я вернулась домой, и… Хотя, когда уходила в студию, он сказал: «Не беспокойся, ничего не случится за один день»…

Роберт ушел через полтора часа. Заставив меня поговорить с журналистами. Я не хотела этого делать. Но Роберт уговаривал тем, что необходима огласка, следует приостановить поток грязи, выливающийся в прессе… Перед дверью квартиры, в коридоре, я разговаривала с несколькими журналистами. Стараясь не отвечать на их вопросы, я сказала, что верю в невиновность Андрея, что люблю его по-прежнему, не обвиняю ни в чем, надеюсь, что справедливость восторжествует и настоящий убийца будет найден.

На следующее утро везде появилось следующее:

Супруга убийцы Татьяна Каюнова жалеет о том, что не помогла мужу убивать детей! Каюнова утверждает, что убийства детей ее мужем – явление нормальное. Бывшая телезвезда считает, что любовь к маньяку дает множество острых ощущений и она ни за что не собирается отказываться от них. Она способна сама убить любого сомневающегося в нормальности ее мужа.

Господи, какой это был ужас… Прочитав, я сказала, что подам на них в суд, ведь я не говорила ничего подобного… Роберт уговорил меня этого не делать. «Лучше пусть травят, чем молчат», – сказал он.

Это было около девяти часов вечера. Я лежала на диване и смотрела специальную передачу «Городского канала», посвященную нравственности и компетентности бывших сотрудников. А именно: Филипп Евгеньевич и незнакомые мне личности рассуждали на тему, почему ушла с телевидения Татьяна Каюнова. И вот в самый патетический момент, когда Филипп проливал слезу над грешной моей душой со словами «чисто по-человечески ее можно понять», зазвонил мой телефон:

– Говорит Ивицын.

– Что-то случилось?

– Кремер изменил показания. Позвоните своему адвокату и вместе с ним сейчас же приезжайте.

– В такое время?

– Дело слишком серьезное, чтобы думать о времени! Вам необходимо все это знать.

Я нашла в сумочке визитку Роберта, позвонила ему домой, передала слова Ивицына и попросила немедленно ко мне приехать.

– Сказал, как именно изменил? – спросил Роберт.

– Нет, ничего. Как вы думаете, стоит надеяться?

– Кто знает…

Во всем темном здании РОВД только в клетушке Ивицына горел свет. Мы вошли.

– Я вас ждал, – поприветствовал он. – Вот, читайте.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ГЕННАДИЯ КРЕМЕРА.

Подчиняясь жесточайшему давлению со стороны Андрея Каюнова, я был вынужден дать неправдивые показания. Я понимаю, что могу быть привлечен за дачу ложных показаний и осознаю всю юридическую ответственность. Каюнов обещал мне огромную сумму денег, если я солгу, деньги должен был передать один из его прихлебателей. Но Каюнов меня обманул и денег не дал. Поэтому теперь я даю правдивые показания. Как оказалось чуть позже, один из ребят, охранников, дежуривших возле двери, запомнил точное время ухода Каюнова из галереи утром 26 июля, и он первый спросил меня: «Почему ты солгал, что Каюнов ушел в 11 утра, когда он ушел намного раньше?» Это правда! Дело в том, что Каюнов 26 июля вышел из галереи не в 11, а в 10 часов утра! Я лгал. Каюнов обещал мне деньги, чтобы я сказал, что он вышел на час позже. Но это было не так. Андрей вышел из галереи 26 июля ровно в 10 часов утра и вернулся в половине двенадцатого.

Роберт молчал. Я пыталась понять смысл написанных слов, потом спросила:

– Какому давлению? Какие деньги? Что он несет? Андрей же в тюрьме! Как он мог из тюрьмы оказывать на него давление?

– Через вас, например. Ведь вы звонили Кремеру.

– Я?!

– Да, вы, утром, очевидно, прочитав показания Кремера и вдохновившись тем, что он действительно сказал ложное время…

– Вы прослушивали мой телефон? Это незаконно! Вы не имеете права!

– Мы прослушивали не ваш телефон, а телефон Кремера. Прокурор дал санкцию, все было законно, поскольку мы проверяли заявление Кремера о том, что на него оказывают давление.

Я вспомнила о том единственном звонке…

– Да, я звонила ему, но Кремера не было дома. И звонила совсем по другому поводу…

– Это не важно. Теперь вы видите, как могло быть оказано давление на Кремера?

– Нет, не вижу.

ИЗ ПРОТОКОЛА ДОПРОСА ВИКТОРА ПОПОВА.

Утром 26 июля я дежурил у входа в галерею. Я работаю платным охранником в галерее на Перевальной уже несколько месяцев. Каюнов вышел из галереи ровно в 10 утра, я хорошо помню время и готов отвечать за свои слова. Я сам лично закрыл за ним дверь. Когда приходили из прокуратуры, Кремер давал показания, и я слышал, как он сказал, что Каюнов вышел в 11 часов. Я очень удивился, ведь единственными людьми, видевшими, как выходил из галереи Каюнов, были я и Кремер. Я спросил у Гены, зачем он лжет. Он начал что-то про деньги, но я посоветовал ему не рисковать, а лучше пойти и рассказать правду. Что он и сделал.

Роберт молчал.

– Вы все пытали меня о времени убийства, – сказал Ивицын. – Но теперь все сходится. С прошлыми показаниями Кремера действительно выходила неувязка, это вы верно подметили. По заключению судмедэкспертизы, Дима Морозов был убит около 10:30 утра. А к обвинениям вашему супругу прибавляется еще одно – об оказании давления на свидетелей. Между прочим, сейчас проверяется, кто именно оказывал это давление и могли ли это сделать вы.

Садясь в машину Роберта (мы приехали на его машине, потому что бежать за моей на стоянку заняло бы слишком много времени), мы оба хранили тягостное молчание. Была половина двенадцатого ночи. Темный город спал. Подъехав к моему дому, Роберт затормозил у подъезда. Потом потушил фары, обернулся ко мне и сказал:

– Между прочим, вы понимаете, что это – конец?

Без суда и следствия

Подняться наверх