Читать книгу Рагу из зернистой икры - Ирина Лобусова - Страница 4

Звонок трезвонил пронзительно и долго. Ответом ему была полная тишина. Казалось, за бронированной дверью нет ни малейшего признака жизни. Только вакуум, полный космос, мертвая вселенная…… Полноватая девушка в дешевой одежде, купленной на базаре, поставила на пол потертую матерчатую сумку. Плечи ее сжались. Девушка была очень красива, но явно не догадывалась о своей красоте. Высокая и крепкая, хорошо сложенная, с длинными прямыми волосами сочного каштанового цвета и яркими зелеными глазами, она была похожа на полевой цветок, распустившийся где-то вдалеке, в лесу, на благодатной, не знающей людей земле. Дешевая одежда не портила девушку. Конечно, ей совсем не шла старушечья длинная юбка из синей шерсти (явно перешитая из маминых обносков) и китайская синтетическая кофточка ядовитого сиреневого цвета (дешевая китайская тряпка, такой пронзительный ширпотреб, мимо которого с огромным презрением прошли бы 9 из 10 столичных жителей). Ее свежее, чистое лицо не знало косметики, а ногти маникюра (возможно, именно поэтому девушка была особенно хороша). На красивых ногах просто безупречной формы были стоптанные черные туфли (тоже китайские) на низких каблуках.

Девушка позвонила в звонок в очередной раз, и, услышав в ответ тишину, горько вздохнула. Потом села на свою огромную сумку. Таких сумок в Москве никто уже не носил. Сумка была еще советской и такой отчаянно провинциальной, что при взгляде на нее мгновенно вспоминались пятилетки за четыре года и БАМ. А клетчатая расцветка могла буквально сразить наповал. К тому же, сумка была старой.

Девушка села на нее, поджав ноги, и грустно уставилась на дверь. Позвонить она не могла, потому, что мобильника у нее не было. Дверь соседней квартиры приоткрылась, и из узкой щели выглянула толстая тетка в бигуди на рыжих волосах. С жирной, дебелой шеи тетки свешивалась массивная золотая цепь.

– Опять к шалаве этой! – почему-то с видимым удовольствием прокомментировала тетка, – покоя от нее ни днем, ни ночью, а еще артистка! Весь дом жалуется! В прокуратуру на нее писать будем! В прокуратуру!

Девушка промолчала. Тетка в глаза бросилась ее клетчатая сумка.

– Ты че, в прислугу к ней наниматься, че ли?

– Нет, почему же… – девушка вздрогнула, как будто ее ударили.

– А я подумала, что в прислугу! У нее меняются домработницы каждые два дня! Да и понятно – кто ж такую жизнь выдержит? Шалава, одним словом – шалава! А ты чего тут сидишь? – вдруг насторожилась тетка.

– Дверь никто не открывает…. – грустно сказала девушка.

– А она дома! – злорадно ухмыльнулась тетка, – дрыхнет, наверное! Они как в пять утра вчера вернулись, так еще не выходили! А прислуга ихняя сбежала еще два дня назад!

Девушка безразлично кивнула. В глубине соседней квартиры зазвонил телефон, и тетка быстро захлопнула дверь. Внизу тоже хлопали дверьми. Дом жил своей привычной жизнью. Дешевенькие пластиковые часики девушки показывали ровно три часа дня.

Решительно поднявшись, девушка снова позвонила в дверь. Это было явным жестом отчаяния – девушке некуда было больше идти. Несмотря на всю огромность Москвы, идти ей было абсолютно некуда, и оставалось только сидеть на лестничной клетке, да трезвонить в проклятую дверь.

Но в этот раз ей повезло. Дверь вдруг дрогнула и раскрылась. На мраморную плитку пола упала полоска электрического света.

– Ну? – буркнула женщина, открывая дверь. Она была в черном пеньюаре, наброшенном прямо на нижнее белье, но, казалось, она совершенно не стесняется своего внешнего вида. Возможно, при других обстоятельствах женщина могла бы сойти за красивую, но только не теперь. Это была изящная женщина среднего роста, черноволосая, с модной короткой стрижкой, которая очень ей шла, несмотря на то, что волосы были всклокочены. От женщины пахло потом и дорогими духами, а по распухшему лицу был размазан грим. Неряшливые пятна жирной помады вокруг рта, стекающие потоки туши, размазанные румяна придавали ей просто отталкивающий вид. Глаза ее щурились от света, а выражение лица было невероятно злым.

– Ну? Чего тебе? – зло буркнула женщина.

Глаза девушки распахнулись просто до невероятных размеров, она страшно растерялась. Не дождавшись ответа, женщина сделала шаг вперед и впилась в лицо гостьи тяжелым взглядом. Вскоре взгляд ее принял осмысленное выражение:

– О Господи… Чего ты приперлась?

– Ты что, меня не узнаешь? – решилась девушка.

– Узнаю, конечно! Какого ты сюда приперлась?! Да еще в такую рань?!

– Но мама сказала… – девушке очень хотелось плакать, но она сдерживала себя изо всех сил.

– Знаю, знаю! – женщина посторонилась, пропуская ее в квартиру, – мама всегда слишком много говорит! Иди, иди, раз пришла…

Дверь захлопнулась. Девушка оказалась в квартире. Женщина провела ее в гостиную, обставленную просто роскошно. Особенно поражал воображение шикарный, декорированный мрамором камин. Девушка никогда не видела такой роскоши, и теперь она неуверенно жалась на пороге, не зная, как себя вести.

– Ну заходи, дурочка! Чего жмешься в дверях! – женщина с размаху плюхнулась на необъятных размеров диван, – шмотки-то брось! Сумка что, мамина?

– Мамина, – тихо сказала девушка.

– Понятно. Могла бы о своем приезде хоть предупредить! У меня очень много дел, разных… Ни минутки свободной. Ты совсем не кстати! Как снег на голову! У меня столько проблем, тебя еще не хватало! Что, телефоном пользоваться не умеешь? Не могла позвонить?:

– Я предупреждала. Телеграмму прислала. Думала, ты меня на вокзале встретишь…

– Делать мне больше нечего! Что ты прислала?!

– Телеграмму…

– Понятно. Я такое не читаю. Времени нет. Валяется, наверное, где-то в ящике. Ладно. Приехала – так приехала. А, кстати, зачем? Какого черта ты сюда приперлась?

– Поступать в институт.

– Чего?! – вдруг откинувшись на спинку дивана, женщина оглушительно расхохоталась, да так громко, что задребезжали даже хрустальные подвески люстры – на самом верху.

В этот момент в одной из дверей, выходящих в гостиную, появился мужчина. Это был мужчина средних лет, представительный и очень солидный, с густой черной растительностью на лице. Роскошные усы и длинная борода придавали ему прямо средневековый вид. Мужчина был в бархатном халате бордового цвета, а лицо было таким же распухшим, как у женщины. Углубившись в гостиную на несколько шагов, он бросил на женщину злобный взгляд из-под нахмуренных бровей:

– Ты заткнешься сегодня или нет?

Она соскочила с дивана так, будто ее подбросили пружиной:

– Вот, познакомься. Это Нина. Моя родная сестра.

И, повернувшись к девушке, бросила через плечо:

– Мой муж, Валерий Евгеньевич.

Мужчина преобразился. Лицо его стало невероятно любезным и расплылось в слащавой улыбке, он весь сжался, подбирая расхлябанную фигуру прямо на глазах. Осанка его вдруг стала гордой, волосы – роскошными, манеры – очень уверенными. Он с жаром поцеловал девушке руку, долго заглядывал в глаза:

– Ах, моя дорогая, как я счастлив! Будьте как дома! Я так вам рад. Так рад!

Женщина нахмурилась. Лицо ее стало совсем зверским и она вытолкала его буквально взашей:

– Ну, все. Иди-иди. Нам надо поговорить с сестрой.

Мужчина ушел, через плечо строя девушке глазки. И по ее растерянному лицу было видно: радушный прием не успокоил ее, а наоборот, напугал…

– Жить здесь ты не будешь, – зло бросила женщина, – отвезу тебя в другую квартиру. У меня есть. Так зачем, говоришь, ты приехала?

– Мама сказала, поступать в институт.

– Мама сказала! А кто мне – зачем?

– Марина… но как же…

Женщина резко дернулась, как будто ее ударили:

– Я не Марина! И если хочешь остаться в Москве, не смей так меня называть!

– Как же тебя называть? Сценическим именем?

– Кусаться вздумала? – женщина с размаху подскочила к ней, – так вот запомни: зубки свои ты мне здесь показывать не будешь! Иначе я в два счета тебя отсюда вышвырну! Ты хорошо меня поняла?

– Кажется, хорошо. Но я не хотела тебя обидеть. Просто хотела спросить, как тебя теперь называть…

– Ри. Меня зовут РИ. И ты зови меня так тоже. Только так, и никак иначе. Ри.

Женщина с размаху подскочила к огромному панорамному окну и уставилась с таким видом, как будто увидела в нем привидение. В комнате повисло напряженное молчание. Наконец она отошла от окна.

– В какой хоть институт?

– Я не знаю. Мама сказала – ты подскажешь…

– И, разумеется, заплачу, да? Скажи лучше, во что ты вырядилась? Я что, посылала вам мало денег? Неужели ты не могла купить что-то приличное?

– Мы откладывали деньги на учебу. Мама сказала, что мы должны собирать.

– Тьфу, дуры две… Ладно. Собранные деньги с собой?

– Ага.

– Завтра поедем по магазинам. Потратишь их на приличную одежду.

– А как же институт?

– Я, разумеется, заплачу.

– Правда? Ой, спасибо, Мариночка! То есть Ри…..

– Да, Ри. Я тебе помогу. Выберу что-нибудь приличное, не беспокойся. Ладно. Устроиться я тебе помогу.

Лицо девушки расцвело. Даже лицо женщины стало менее мрачным:

– Неужели ты уже закончила школу?!

– Ага. Год назад.

– И что ты делала год?

– Да так, дома как-то перебивалась…

– Как время летит, Господи! Дай-ка я погляжу на тебя! Да ты изменилась совсем! Красавица стала, настоящая красавица! – обнимая девушку за плечи, женщина подвела ее к окну, – только вот зачем ты приехала-то сюда?

– Как же… Ведь здесь – ты!

– Да. Конечно… конечно… – женщина опустила руки и мгновенно отошла от сестры, – хочешь коньяку?

– Нет. Я не пью.

– Будешь!

Тихонько звякнул хрусталь. Женщина быстро протянула ей бокал.

– Пей!

– Ри, да я не хочу…

– Пей, я сказала!

Девушка проглотила темную жидкость и закашлялась так, что на глазах ее выступили слезы. Женщина снисходительно похлопала ее по плечу:

– Значит, так. Сиди здесь и жди. Сейчас я приму ванну, быстро приведу себя в порядок и отвезу тебя на другую квартиру – туда, где ты будешь жить. Я сказала – сиди!

Женщина толкнула ее на диван и быстро, порывисто выскочила из комнаты. Девушка осталась одна, тоскливыми глазами уставясь на дверь. Для тоски у нее была веская и очень ощутимая причина. И причиной ее была совсем не такая встреча с сестрой. Дело в том, что девушка не ела ничего с самого утра – с того самого момента, как вышла на перрон одного из московских вокзалов. Она умирала от голода, а сестра не предложила ей поесть. Ей это и в голову не пришло… От коньяка стало противно тошнить. Есть хотелось мучительно, просто страшно – хотя бы одну крошку хлеба! Хоть сухую корку… Все, что угодно. Но попросить она не могла. Чтобы отвлечься, принялась рассматривать роскошную гостиную. Она никогда таких даже не видела… Было начало июня. Ее первый день в Москве.